8 * * * Она не помнила, сколько проторчала в туалете. Но в конце концов поняла: надо выйти. Вечно сидеть тут невозможно, это какой-то детский сад. Там работа стоит, коллеги ходят… А этого Берестова просто надо предупредить: подойдёт ближе чем на метр — Варя его кастрирует. Канцелярским ножом! Но она всё равно оказалась не готова к тому, что Илья будет ждать напротив женского туалета. В нерешительности застыла на пороге, за что и поплатилась — идущая следом женщина хорошенько вдарила ей дверью по спине. — Ай! — Не стой ты тут, люди ходят, — буркнула сотрудница, одна из бухгалтерш. Варя осторожно отошла чуть левее и испуганно дёрнулась, когда Берестов сделал шаг вперёд, к ней. Выставила руки и вжалась в стенку. Илья поморщился. — Я не подхожу, не подхожу. Просто нам надо поговорить, а делать это через коридор неудобно. Хочешь, пойдём в кафе? — Нет! — рявкнула Варя, но руки всё же опустила. — В переговорную пошли. Там стены стеклянные, если что! — Если — что? — Берестов чуть усмехнулся, и Варя от возмущения едва не взорвалась. — Если ты опять вздумаешь меня изнасиловать! — зашипела она и со злобным удовлетворением заметила, что мужчина слегка побледнел. — Не вздумаю. Но если тебе так спокойнее — пойдём в переговорную. Проводишь? Варя кивнула и медленно пошла вдоль стеночки, каждую секунду оглядываясь на Берестова, чтобы при необходимости пресечь его попытки подойти ближе. Но никаких попыток не было. Илья послушно шёл за ней посередине коридора, и взгляд — единственное, чем он прикасался к Варе. Малая переговорная оказалась свободна, и девушка вздохнула с облегчением. Она даже не представляла, куда вести Берестова, будь там занято. Если только говорить с ним на рабочем месте, но вряд ли это возможно сделать без свидетелей. Он парень молодой, симпатичный, скоро к нему валом повалят знакомиться. Молодой? Симпатичный? Опомнись, Варя! Он тебя ремнями к столу привязал, кляп в рот засунул и трахнул, приняв за шлюху. Какой же он после этого симпатичный?! Но у Вари, увы, всегда было обострённое чувство справедливости. И она довольно легко признавала, что, невзирая на его поступок, Илья симпатичный. Вот только это не значит, что она сейчас растает и побежит ему ноги целовать. И ногти полировать. В переговорной они сели друг напротив друга, и Варя не выдержала — отвела взгляд. Вновь накрыло паникой. Только колоссальным усилием воли удалось её погасить — всё же они сейчас не в его квартире, а на работе, да ещё и в «аквариуме»… — Я понимаю, ты считаешь меня придурком… — начал Илья, и девушка чуть усмехнулась. Это ещё мягко сказано! — Имеешь право: я вёл себя с тобой очень глупо и грубо. — Глупо и грубо? — съязвила Варя, скрещивая руки на груди. — Так это теперь называется, да? — Называть можно как угодно, — спокойно сказал Берестов. — Мы не юридический документ сейчас оформляем. Я пытаюсь извиниться. Я виноват. Но если думаешь, что мне очень приятно осознавать себя насильником, ты ошибаешься. — Я ничего не думаю, — буркнула Варя. — Я стараюсь жить дальше, а ты своим появлением здесь расстраиваешь мои планы. Я не идиотка. Я поняла, что ты принял меня за шлюху. И так уж сложилось, что я не успела сообщить об ошибке — слишком быстро ты… Короче, у меня нет никакого желания это обсуждать. Я просто не хочу тебя видеть. И знать о твоём существовании на этом свете тоже не хочу. Варя подняла голову и впервые за весь разговор посмотрела прямо на Берестова. Далось это ей с трудом, но хорошо, что далось — у него оказалось очень интересное выражение лица. Сожаление, досада, жалость, даже злость — столько всего там отражалось… — Я понимаю, — сказал Илья будто бы с усилием. — Я тоже не идиот. Я тебе противен. Он явно не спрашивал, а утверждал, поэтому Варя не стала кивать. И переубеждать Берестова тоже не стала. Ну, противен. Можно подумать, это для него трагедия. — Я не хочу мешать тебе жить, Варя. Поэтому я уволюсь. Девушка удивлённо моргнула и поймала себя на желании глупо открыть рот. — Кроме вашей конторы, мне ещё в трёх местах как минимум работу предлагали. Не пропаду. А ты будешь жить спокойно. Варя была так поражена, что даже не нашлась с ответом. А когда нашлась, Илья уже стоял возле двери. — Понимаю, что тебе не особенно нужны мои извинения, но всё же — извини. Я не такой мерзавец, как ты думаешь. — Я… — начала Варя, но Берестов уже вышел и захромал по коридору — к кабинету генерального директора. 9 * * * На душе было погано. Самое подходящее слово, лучше не придумаешь. Не ужасно, не паршиво, не мерзко, а именно погано. Как юрист, Илья всегда считал: всё можно исправить. Заключить договор, выплатить компенсацию, опубликовать опровержение, публично извиниться… Способов загладить вину — множество. Правовых, конечно. А ему-то что делать? В голове — ни одной идеи. Кроме самой очевидной — оставить в покое. Пусть живёт и забывает о случившемся. И не исправить. Ни юридически, ни по-человечески, никак. Генеральный директор Максим Иванович Юрьевский встретил Илью вежливо, но немного удивлённо. В конце концов, первый рабочий день Берестова только начался. Опускаясь на стул, краем глаза Илья заметил фотографию на рабочем столе компьютера Юрьевского: приятная брюнетка со счастливой улыбкой во всё лицо и не менее радостные трое детей примерно одного возраста. Двое из них — мальчики — тискали котов, девочка же одной рукой обнимала собаку, а другой держала на ладони черепашку. Ещё одна собака пыталась то ли лизнуть эту самую черепашку, то ли сожрать её. Заметив взгляд Ильи, Юрьевский улыбнулся и пояснил: — Семья. Если меня кто на работе разозлит, я сразу на фотографию эту смотрю и моментально успокаиваюсь. Раньше курил, а теперь вот… И никаких сигарет не нужно. А вы по какому поводу ко мне, Илья? Мы с вами вроде всё обсудили на той неделе… — Планы изменились, — сказал Берестов, чувствуя себя дегенератом, который сегодня говорит одно, а завтра другое. — Мне нужно уволиться, Максим Иванович. Юрьевский удивился. — Уволиться? Неужели у меня настолько плохо работать, что сотрудники собираются увольняться, не доработав даже до своего первого обеда? — Дело не в вашей фирме. Это личное. Генеральный несколько секунд задумчиво смотрел на Берестова, но выдал неожиданное: — Сейчас лопну от любопытства. Только не говорите, что встретили тут… ну, школьную любовь, например. — Если бы. Я не могу сказать, Максим Иванович. Но уволиться нужно. Это единственный выход. Юрьевский помолчал, побарабанил пальцами по столу. — Ладно, Илья. Но у меня к вам встречная просьба. Можете доработать месяц до конца? Нам сейчас очень нужен юрист, и я на вас рассчитывал. За месяц я спокойно найду подходящего человека, не буду скакать с пеной у рта. А зарплату получите как за два месяца. Согласны? Берестов покачал головой. — Я бы с радостью, но… обстоятельства от меня не зависят. — А от кого зависят? — спросил Юрьевский уже немного раздражённо. — Поинтересуйтесь у него. В конце концов, месяц — не так уж и долго. Тут настала очередь Ильи удивляться — но не словам генерального. Просто в кабинет, постучавшись, вошла Варя. Бледноватая, но решительная. И на секунду Берестов подумал, что сейчас она выдаст всё про изнасилование… Мысль, конечно, была очень глупая. — Максим, ты… — Она запнулась, покосилась на Илью. Генерального на «ты» называет? У неё с ним что-то было? — То есть Максим Иванович, я прошу, не слушайте его. Илья… — имя Берестова она даже не сказала, а выплюнула. — …Погорячился. Это… — Так, стоп! — Юрьевский поднял руки, словно сдаваясь. — Давайте так. Вы сейчас выйдете, всё обговорите, а потом вы, Илья, сообщите мне ваше совместное решение. Только на сей раз… — генеральный усмехнулся, — …не горячитесь.