— А вы бы спросили: «Фома Иваныч, это вы?..» — Видишь ли, дорогой мой… духи не отзываются на простые оклики. Чтобы вызвать их на разговор, нужно выполнить много условий. Есть про это специальная наука, называется «спиритизм». — А, знаю! Ленка рассказывала! Они с подругой Анжелой и с другими девчонками однажды этим занимались! Хотели дух Юлия Цезаря вызвать, чтобы он помог им экзамен по истории сдать. Только явился не дух, а отец Анжелы и сказал: «Чтобы духа вашего здесь не было…» — В таком деле никто не должен мешать. И надо относиться к этому со всей серьезностью. Люди, которые давно умерли, не любят легкомыслия… — Зоя Ипполитовна! — Генчик поддался настроению. — А может, капитан Сундуккер не умер? Вдруг он уплыл в какое-нибудь не наше пространство? В параллельное! Или с инопланетянами улетел… — Ты опять расфантазировался, голубчик… Впрочем, ничего не известно… Открыл ли он свой полюс? Где и когда окончил свои дни… Только есть сведения, что первая попытка умереть кончилась у капитана провалом. — Как это? — Было это после русско-японской войны. Где-то в Индокитае. Фома Иванович подхватил жестокую лихорадку и почуял, что ему приходит конец. Позвал в каюту всю команду и стал слабым голосом говорить прощальные слова. Но тут… появилась мисс Кнопперинг! — Как?! Она все еще была жива? — Это загадка. Была ли это она собственной персоной или только ее дух — не понять. Но так или иначе она появилась среди роняющих слезы моряков. И ударила зонтиком по каютному столу. Надо сказать, для духа довольно крепко ударила, стаканы подскочили. «Эт-то что такое! Негодный мальчишка! Кто тебе разрешил умирать? Немедленно прекрати эти глупости!» Капитан с перепугу сел в постели. Жар у него мигом исчез. «Я больше не буду…» — прошептал он. А колокол над полубаком звякнул сам собой, подтверждая эти слова. Мисс Кнопперинг сердито хмыкнула и удалилась. А капитан закричал посвежевшим голосом: «Что здесь за собрание?! Быстро готовить судно к отходу!..» Генчик засмеялся и опять болтнул ногами. Кошка Варвара обиженно ушла из-под стола. Зоя Ипполитовна тоже засмеялась. — Возможно, это просто легенда. Как было на самом деле, мы никогда не узнаем. — Зоя Ипполитовна! — Что, голубчик? — А вы… не пробовали вызвать капитанский дух? А?… Можно было бы про все расспросить! — Признаться, я… думала об этом. Не раз. Но как-то не решалась. Неловко было… К тому же такими делами не занимаются в одиночку. А кто станет помогать выжившей из ума старухе… — Опять вы про свое! — Ну, посуди сам. Ты — всего лишь второй человек, который всерьез слушает истории про капитана. Первый был Тима Ревчик. Но где он сейчас… — Но я-то… — тихо сказал Генчик. — Я-то вот он. Здесь… — И ты думаешь… нам следует побеспокоить дух Фомы Ивановича? — Пуркуа па? — дурашливо отозвался Генчик. А по коже — опять холодные колючки. Третий раз. — Ну, что же… — Зоя Ипполитовна задумчиво тронула шарик на кончике носа. — Возможно, об этом стоит поразмыслить… — А что размышлять-то?! — Генчик выбрался из-за стола. — Давайте прямо сейчас! — Бубенчик! Какое ты нетерпеливое чадо… Я же объяснила: это весьма ответственное дело. Оно требует подготовки и соблюдения всяких правил. — Каких? — Прежде всего это три «пол»… — Натереть пол? Ладно, я сейчас! — Ох, да подожди ты! Я говорю про три условия, которые начинаются с этих трех букв — ПОЛ… «Полнолуние», «полночь», «полусвет»… То есть приступать надо, когда пробьет двенадцать и когда в небе самая круглая луна. И делать все не при электричестве (духи его не выносят), а при свече или керосиновой лампе… — Ух ты… — тихонько обмер Генчик. От ожидания тайны. — Да… Ну, мы, пожалуй, зажжем корабельный фонарь, капитану это понравится… А когда у нас полнолуние? — Зоя Ипполитовна чуть не клюнула носом отрывной календарь над столом. — Ого, скоро. Через двое суток. А что касается полуночи… Тебе разрешат переночевать у меня? Под каким-нибудь предлогом… — Я скажу, что у вас повысилось давление и вы боитесь быть одна! — Тьфу-тьфу-тьфу… Обманывать, конечно, плохо, но что делать? Если сказать настоящую причину, сумасшедшими сочтут нас обоих. Надеюсь, ты никому не проболтаешься о наших планах? 2 Конечно, Генчика отпустили. Мама даже дала для Зои Ипполитовны таблетки «папазол» — чтобы снижать давление. Петя Кубриков (счастливый после примирения с Еленой) охотно отвез Генчика на Окуневский берег. И по дороге признался, что пишет новый рассказ. Фантастический. — Про визит летающих тарелок в городской парк. — А чего тут фантастического? Они все время над городом болтаются. И плюхаются куда ни попадя… — Да! Но я там придумал такое… Вот прочитаешь — убедишься. — Ладно, — не стал спорить Генчик. И подумал, что сегодня в полночь его ждет фантастика почище всяких инопланетян. До полуночи время шло очень-очень неторопливо. Но Генчик не испытывал досады. Во всем ощущалась какая-то особая значительность. Словно дух капитана Сундуккера уже незримо присутствовал в доме — ждал момента, когда можно будет объявиться. Зоя Ипполитовна и Генчик разговаривали вполголоса. Прогремел по мосту через овраг последний трамвай. Солнце ушло за кусты. Круглая луна выкатилась над забором. Она была розовая и такая раздутая, что вот-вот лопнет. Но скоро ее закрыли плотные облака. Стало темно и душно. — Как же без луны-то? — прошептал Генчик. — Это ничего. Главное, что по календарю полнолуние… А то, что гроза, — даже лучше. — Но ведь в атмосфере электричество. Духи его не любят. — Не любят в лампочках. А в погоде — наоборот… Гроза обкладывала «Бермудский треугольник». С трех сторон. Вдали погромыхивало. Лиловые вспышки старались раздвинуть тучи. Поезда на близкой насыпи тоже проносились с грозовым гулом. А в листьях — ни единого движения. В шерсти у кошки Варвары потрескивали искры, когда она щекочуще терлась о ноги Генчика. Надо сказать, что полубродячая Варвара испытывала к Генчику симпатию. Давала себя гладить, садилась к нему на колени и сделалась более домашней. — Ты влияешь на нее благотворно, — говорила Зоя Ипполитовна. Сейчас Варвара жалась к Генчику, словно тоже чуяла чье-то таинственное присутствие. За полчаса до полуночи Зоя Ипполитовна зажгла пузатый керосиновый фонарь и выключила во всем доме лампочки. При желтом полусвете фонаря все сделалось другим. Зарницы за окнами — ярче, отдаленные раскаты — суровее, скрип половиц — отчетливей. А в груди и животе у Генчика нарастало замирание. Встречу с духом готовили, конечно, в той комнате, где коллекция. Слабо искрилась медь подзорных труб, кольца на глобусах и бронзовая рама. На портрет Генчик старался не смотреть. А когда все же не выдерживал и бросал взгляд, казалось, что капитан Сундуккер следит за ним совершенно живыми глазами. Может, дух уже сидел в этом портрете наготове? Конечно, бояться было нечего! Дух доброго капитана не может быть злым, ничего плохого он не сделает. Генчик мысленно повторял это все время. Но одно дело — разумные мысли, а другое — чувства. И чем ближе к полуночи, тем сильнее обмирал Генчик. Не только от страха. Еще и от ожидания тайны. И ни за что на свете не согласился бы он отказаться от встречи с духом капитана. — Зоя Ипполитовна… Он покажется в натуральном виде? Или только голосом откликнется? — Думаю, что ни то, ни другое. Мы будем общаться письменно. Очки Зои Ипполитовны блестели таинственным азартом. Она стала… немного не такой. Непривычной. Может, в ней, как в пистолете, ожила капелька таинственного духа капитана? Услыхав, что в полном облике капитан не появится, Генчик слегка расстроился. Но и приободрился. Зоя Ипполитовна расстелила на столе белое полотенце.