– Она не останется лысой до конца своих дней, – пояснил свою мысль Тор. – Потому что, Локи, сын Лаувейи, если ты сию же минуту не приставишь ей волосы обратно, я переломаю каждую косточку в твоем теле. Подчеркиваю, каждую. А если волосы после этого не будут нормально расти, я вернусь и переломаю их снова. И снова. Если я стану ломать их каждый день, то скоро достигну в этом подлинного мастерства, – заключил он уже немного веселее. – Нет, – сказал Локи. – Я не смогу приставить ей волосы обратно. Это так не работает. – Сегодня, – Тор решил думать вслух, – на все твои кости у меня уйдет где-то около часа. Но бьюсь об заклад, что при должном количестве тренировок я сумею сократить время до пятнадцати минут. Интересно будет проверить. И он приступил к первой косточке. – Карлики! – завизжал Локи. – Прости, что? – Карлики! Они могут сделать что угодно. Они сделают Сив новые золотые волосы, которые прирастут к голове и будут дальше расти нормально, сами по себе. Идеальные золотые волосы! Карлики такое точно могут. Вот клянусь, могут. – Тогда, – рассудил Тор, – лучше тебе пойти и поговорить с ними немедленно. И уронил Локи оттуда, где его держал (а это очень высоко над головой), прямо на пол. Локи кое-как поднялся на ноги и поспешил прочь, пока Тор не принялся за остальные кости. Натянув сапоги, что носили его по небу, он поспешил в Свартальвхейм, где карлики держали свои мастерские. Самые искусные мастера из всех – это трое карликов, которых знали как сыновей Ивальди. Локи сразу подумал именно о них и отправился прямиком в их подземную кузню. – Привет, сыновья Ивальди, – с порога заявил он. – Я тут поспрашивал, и люди говорят, что некто Брокк и брат его Эйтри – величайшие мастера, каких только видывал свет. – Нет, – возразил ему кто-то из сыновей Ивальди. – Это на самом деле мы. Мы – величайшие на свете мастера. – Уверен, Брокк и Эйтри умеют делать сокровища не хуже ваших. – Вранье! – отрезал самый высокий из сыновей. – Я бы не доверил этим криволапым ничтожествам и коня подковать. Самый маленький – и самый мудрый – из сыновей просто пожал плечами. – Что бы они там ни делали, мы сумеем лучше. – Я слыхал, они бросили вам вызов, – небрежно заметил Локи. – Три сокровища. Боги-асы рассудят, кто изготовил лучшее. Да, кстати… одним из сокровищ должны быть волосы. Золотые, саморастущие, идеальные волосы. – Это мы можем, – кивнул один из сыновей Ивальди – какой, непонятно. Даже Локи едва мог отличить их друг от друга. После этого бог отправился на другую сторону горы – к карлику по имени Брокк, который держал там мастерскую вместе со своим братом Эйтри. – Сыновья Ивальди делают три сокровища в дар богам Асгарда, – сообщил он. – Боги будут оценивать их. Сыновья Ивальди пожелали, чтобы я донес до вас следующее: они совершенно уверены, что вы с Эйтри не сумеете сравняться с ними в мастерстве. Да, и кстати, они назвали вас криволапыми ничтожествами. Брокк, однако, был не дурак. – Все это крайне подозрительно пахнет, Локи, – поделился он с богом своими сомнениями. – Ты уверен, что это не твоих рук дело? Посеять распрю между нами с Эйтри, с одной стороны, и мальчиками Ивальди – с другой… Затея как раз в твоем духе. Скажешь, нет? Локи состроил свою самую бесхитростную рожу – то есть, исключительно бесхитростную. – Я тут совершенно ни при чем, – заявил он со всем простодушием, на какое только был способен. – Просто решил, что вам нужно знать. – И никакого личного интереса у тебя в этом, конечно, нет? – осведомился Брокк. – Никакого. Откуда? Брокк покивал и пристально поглядел на Локи. Брат его, Эйтри, слыл величайшим кузнецом, зато Брокк был и умнее, и решительнее. – Ну, раз так, мы будем только счастливы проверить мастерство сыновей Ивальди, и пусть боги нас рассудят. Я-то знаю, что Эйтри кует вещи получше и куда изысканней, чем парнишки Ивальди. Но давай добавим сюда и личного интереса, а, Локи? – Что это у тебя на уме? – Твоя голова, – пояснил Брокк. – Если мы выиграем состязание, мы заберем твою голову, лады? В этой твоей черепушке столько всего разного творится – думаю, Эйтри сварганит из нее превосходный прибор. Что-то вроде думающей машинки. Ну, или чернильницы на худой конец. Локи продолжал улыбаться, но внутри весь насупился. А ведь день так хорошо начинался! Хотя… нужно будет просто проследить, чтобы Эйтри и Брокк проиграли состязание. Боги так и так получат от карликов шесть драгоценных вещиц, а Сив – свои золотые волосы. Конечно же, ему такое по плечу. Локи он, в конце концов, или кто? – Ну, разумеется, – сказал он. – Моя голова? Да нет проблем. А на другой стороне горы сыновья Ивальди уже ковали свои сокровища. О них Локи совершенно не беспокоился. Но ему непременно надо было сделать так, чтобы Брокк и Эйтри не выиграли – ни при каких условиях. Тем временем эти двое отправились к себе в кузню. Там было темно, лишь угли рдяно пылали в горне. Эйтри взял с полки свиную шкуру и кинул в горн. – Вот для чего-то подобного я эту кожу и берег, – сказал он брату. Брокк в ответ просто кивнул. – Значит так… – распорядился Эйтри. – Ты становись на мехи. Стой и качай. Мне нужно много жара, долго и ровно, иначе ничего не получится. Давай-давай… Брокк принялся качать мехи, нагнетая воздуха во чрево горна и раздувая в нем жар. Ему это было не впервой. Но Эйтри придирчиво наблюдал, пока не убедился, что все идет так, как надо. И только он собрался выйти из кузни, чтобы поработать над своим творением снаружи, только он отворил дверь, как внутрь ворвалось здоровенное черное насекомое – не овод и даже не слепень, а что-то еще покрупнее, – и принялось зловредно носиться по комнате кругами. Сквозь дверь до Брокка доносились звуки молотов Эйтри – было слышно, как он там крутит да гнет, кует да отбивает. Большая черная муха тем временем – а она и вправду была самая большая и черная, какую вы только в жизни видали, – уселась Брокку на руку. Обе руки у Брокка были заняты: он не мог оторваться от мехов и продолжал качать. Муха, конечно, этим воспользовалась и больно укусила Брокка. Но Брокк все качал себе и качал. Дверь отворилась, Эйтри вошел и осторожно вытащил изделие из горна. Это оказался преогромный кабан со щетиной из сияющего золота. – Хорошо получилось, – похвалил брата Эйтри. – Чуть холодней или чуть теплее, и все пошло бы насмарку. – Ты тоже молодец, – отозвался Брокк. Черная муха в углу потолка зажужжала сердито и негодующе. Эйтри меж тем взял кусок золота и бросил в горн. – Вот, – сказал он. – Это точно произведет на них впечатление. Когда скажу, начинай качать мехи и, что бы ни случилось, не замедляйся, не ускоряйся и не останавливайся. Тут, понимаешь, дело будет тонкое. – Я все понял, – заверил его Брокк. Эйтри снова вышел из кузни и принялся за работу. Брокк подождал, пока брат крикнет ему, что пора начинать, и снова принялся качать мехи. Черная муха задумчиво покружила по комнате и, наконец, решительно села Брокку на шею. Изящно переступив лапками, она увернулась от струйки пота – очень уж жаркий и спертый был воздух в кузне, – прицелилась как следует и тяпнула карлика со всей своей мушиной силы. Алая кровь смешалась с потом, но качать Брокк не перестал. Тут вернулся Эйтри и вытащил из горна раскаленное добела обручье. Он бросил его в каменную чашу с водой, чтобы охладить, и густое облако пара заволокло все кругом. Обручье остыло, быстро сделавшись оранжевым, потом алым и потом, наконец, просто золотым. – Зваться оно будет Драупнир, – сообщил брату Эйтри. – Капающий? Забавное имя для браслета, – заметил Брокк. – Только не для этого, – возразил Эйтри и тут же объяснил, что в нем такого особенного. – А теперь, – сказал он после, – то, что я очень давно уже собирался сделать. Мой шедевр. Но он будет даже похитрее, чем те два. Так что делать ты будешь следующее… – …качать и не переставать? – спросил Брокк. – Именно так, – подтвердил Эйтри. – И даже еще больше прежнего. Даже ритм менять не смей, а не то все пойдет прахом. Эйтри выбрал чугунную чушку, такую громадную, что больше нее муха (сама черная и большая – это, напомним, был Локи) в жизни не видывала, и швырнул ее в горн, а потом вышел из кузни и вскоре подал Брокку сигнал: давай, мол, приступай. Ну, Брокк и приступил, а снаружи загрохотали молоты Эйтри, который вовсю ковал и тянул, и клепал, и паял, и подпиливал. «Довольно мелочиться», – сказал себе Локи (в образе мухи). Наверняка обещанный шедевр произведет впечатление на богов, а если боги достаточно впечатлятся, не сносить ему головы. Он приземлился аккурат промеж глаз у карлика и принялся кусать его за веки. Как ни драло у него глаза, а Брокк продолжал качать. Локи вгрызся поглубже да покрепче – отчаяние придало ему сил. Кровь полилась с век, в глаза и по всему лицу, ослепляя усердного карлика. Брокк сощурился, заморгал и замотал головой, пытаясь согнать муху. В ту сторону и в другую мотал он, кривил рот и пробовал сдуть проклятое насекомое, но тому хоть бы хны. Муха продолжала самозабвенно кусаться, и карлик уже ничего не видел, кроме собственной крови; голова у него вся наполнилась острой болью. Тогда Брокк сосчитал и после движения вниз оторвал от мехов одну руку и хватанул туда, где сидел Локи, да так быстро и сильно, что тот едва успел спастись. А Брокк тотчас же снова вцепился в мехи и продолжил качать. – Хватит! – крикнул снаружи Эйтри. Черная муха, пошатываясь на лету, описала по комнате круг. Тут Эйтри открыл дверь, и она благополучно улизнула. Карлик-кузнец окинул брата недовольным взглядом; физиономия у того была сплошь в крови пополам с потом. – Понятия не имею, с чем ты тут игрался, – процедил Эйтри, – но ты чуть было все не испортил. Под конец все пошло наперекосяк. И на выходе получилось далеко не так впечатляюще, как я надеялся. Ну, там поглядим… Локи (в образе Локи) прогулочным шагом вошел в кузню.