– Позволь начать с того, что знаю, суббота – это твой день, и я уважаю это. Поверь, ты предельно ясно донесла свою позицию. Но у меня есть просьба. Вишес устраивает ежегодный летний пикник на открытом воздухе – вернее, его организует его жена Эмилия – и мы с Луной должны присутствовать. Луна охренеть как ненавидит такие сборища и детей, которые пытаются разговаривать и играть с ней. Я бы взял с собой родителей, чтобы они составили ей компанию, когда мне придется помогать на кухне или у гриля, но их не будет в городе. Я бы не стал просить без крайней необходимости. Ты же знаешь? Я до того привыкла к его суровой манере поведения, что даже не сразу уловила суть его просьбы. Суббота. Пикник. Тео. Нет. Я сглотнула ком в горле. – Послушай… – Предел. У всех есть свой. И подобные ситуации – предел для моей дочери, Эди. – Он одарил меня взглядом, который я не могла разобрать. Нельзя сказать, что в нем читалось огорчение, но он совершенно точно не выражал привычного хладнокровия. – Я не знаю твою историю, но знаю, что тебе не чуждо испытывать те же чувства, что испытывает Луна. Ей придется находиться там одной, потому что я не смогу быть рядом каждую секунду. К ней будут подходить дети. Ей будет неуютно, страшно и тревожно. Я не хочу, чтобы ей приходилось через это проходить, но не могу отвергать каждое чертово приглашение и навсегда запереться с ней в своем пентхаусе, а в половине случаев именно так мне и приходится поступать. Его слова ранили. Задевали что-то глубоко во мне, потому что он был прав. Изгой. Мне это было знакомо. Он жил внутри меня, даже если я не говорила, как он, и со стороны не была на него похожа. Я тряхнула головой, почувствовав, как к глазам подступают слезы. Какое бы решение я ни приняла, я покину этот кабинет с тяжелым сердцем. Я навещала Тео каждую субботу с тех самых пор, как он оказался в учреждении, и не пропустила ни одной встречи. Даже когда была больна. Неужели я правда нарушу традицию ради Трента и Луны? И вообще, как долго я буду присутствовать в жизни Луны? Мысль о том, чтобы распрощаться с прекрасной, молчаливой малышкой, которая напоминала мне меня, вынудила произнести эти слова. – Только в этот раз, – неожиданно для себя самой произнесла я. – Пожалуйста, больше не проси меня об этом и не вынуждай отказывать Луне. Суббота – мой день, – подчеркнула я. Он коротко кивнул, пытаясь сдержать очевидную радость. Его напряженные плечи расслабились. – В первый и последний раз. Не знаю, кто он, но ему повезло, что у него есть ты, – сказал Трент. Внутренний параноик пришел в оживление, отчего все тело напряглось. – Откуда ты знаешь, что это он? – Главным образом оттого, что я не идиот. Он в тюрьме? Планируешь быть с ним, когда его выпустят? Обустроить гнездышко, погасить его долги? Было бы смешно, если бы не так трагично. Как же прав он был и вместе с тем ошибался. Я подошла к двери, схватилась за бронзовую ручку и уставилась на нее с шумным выдохом. Я спиной чувствовала, как Трент буравит меня взглядом в ожидании ответа. Снаружи доносился шум суматошного офиса. – Увидимся в субботу. – Нельзя просто взять и уйти, не ответив на мой вопрос. – Кто это сказал? – Твой начальник. Я обернулась. – Ты не вел себя, как мой начальник, когда угощал сигаретой и своим членом. Он ничего на это не ответил. Его взгляд пронзил меня, словно игла, напоминая о том, какую он имел надо мной власть. – Делаю это в первый и последний раз ради тебя, – подчеркнула я. – Я серьезно. – Эди, – одернул он. Почему? Я была для него просто девчонкой, которую он использовал, чтобы снять сексуальное напряжение и заставить свою дочь общаться с миром. И я была достаточно глупа, чтобы позволить ему использовать меня, потому что любила Камилу и Луну, и мне было приятно чувствовать прикосновение его рук к моему телу. Хотя, откровенно говоря, у меня тоже был свой интерес. Его флешка. Мой ключ к свободе. – Кстати, спасибо, что расплатился с мастерской. За ремонт моей машины. Я признательна, но мне не нужен папик, – я так и стояла к нему спиной. – Отлично, потому что если еще хотя бы раз назовешь меня папиком, я разгромлю ее до состояния груды хлама, в котором она и была. Между нами все иначе, Эди. Ты используешь меня не меньше, чем я использую тебя. Мне хотелось ему верить, но я не могла обмануть свои чувства. И флешка бы нас не сравняла. Нисколько. Я открыла дверь и вышла из кабинета, даже не утруждаясь ее закрыть. В попытках спрятаться от него не было смысла. Он все равно меня найдет. Всегда находил. Глава 21 Эди Позже в тот день я потягивала свою лапшу быстрого приготовления, сидя в узком переулке между зданием «Оракл» и огромной бетонной парковкой. Вокруг витал неприятный стоялый запах мочи, но там было так пусто, прохладно и тихо, что я попросту не смогла устоять. Это иронично, потому что именно такими эпитетами я бы описала Трента. Без мочи, конечно. Я втянула между губ последний кусок лапши и выбросила пластиковый контейнер в стоявшую рядом урну. С набитым желудком и пустотой в сердце я развернулась кругом и врезалась в твердое, словно бетон, тело, которое оказалось слишком теплым, чтобы быть стеной. Трент. – Что? – гаркнула я. Я была не в настроении для его игр. Хотя очевидно, что причиной тому была не только суббота и Тео с расспросами. Я попросту не хотела находиться рядом с парнем, который имел надо мной такую власть, тогда как я при этом не обладала козырями в рукаве, как Джордан. Трент наступал, пока я не прижалась спиной к прохладному металлу лифта на заднем дворе, который вел в здание «Оракл». Потянувшись в карман, он вынул ключ-карту и провел ей позади меня; лифт издал радостный звон. Двери распахнулись, я на заплетающихся ногах ступила в кабину. Трент подтолкнул меня дальше, пока я не прижалась спиной к стене. Двери захлопнулись. Он отвернулся нажать кнопку лифта, но потом повернул голову, чтобы снова посмотреть на меня. – Что происходит, Трент? Ты получил, что хотел. Зачем ты здесь? – Я поджала губы. Выражение его лица было серьезным, как сердечный приступ. – Так проще, – сказал он, накрутив прядь моих волос на кулак и потянув, отчего я выгнула спину. Моя шея оказалась открыта, и он провел по ней своими горячими губами, заставляя мои бедра подрагивать от предвкушения. – Что проще? – Не разговаривать. Поэтому я Мьют. Когда не говоришь, люди считают, что ты не слушаешь. И перестают о чем-то у тебя просить. Начинают меньше проявлять интерес. Люди любят слышать звук голоса. Своего и чужого. Поэтому им нравится слушать музыку. А мне нет. Я не люблю музыку и не люблю людей. Вот и не говорю ни черта. Но я никогда не думал, что с Луной возникнет такая проблема. Такое искреннее признание застало меня врасплох. Потому я едва заметила, что он уже начал расстегивать пуговицы на моих серых брюках. Трент был словно пряность. Я всюду ощущала его вкус, хотя наши губы никогда не касались друг друга. И, наверное, никогда не коснутся. Но все равно из-за него мой рот наполнялся слюной, а глаза начинали гореть. – Мне необходимо тебя трахнуть, – простонал он мне в шею, тесня к стене. – Черт возьми, я только об этом и могу думать, Эди. Как ты сжимаешь мой член. Мне нужно тебя трахнуть, и это сводит меня с ума. Переворачивает с ног на голову мой разум. И мои приоритеты. – Так сделай это, – простонала я и, сунув руку в его брюки, сжала рукой достоинство. Оно было внушительным, а он так сильно возбужден, что я всерьез заскулила. Мне тоже нужно было почувствовать его внутри. Было необходимо, чтобы он наполнил меня и заставил забыть. О маме, уходе Джордана и о том, как мне придется поступить с Трентом, чтобы спасти Тео. Забыть о том, что жизнь в основном состояла из череды разочарований, которая объединяла между собой трагедии. Трент развернулся и нажал на кнопку, отчего лифт резко остановился. Затем подхватил меня под коленями, заставляя обвить ногами его поясницу. Он впервые поцеловал мое лицо. Не губы. А шею, щеки и закрытые глаза. Дразня водил ровными зубами по моей коже и высунул язык, чтобы ощутить мой вкус. Мне хотелось умереть в его объятиях. Я принялась потирать его член через ткань брюк, ладонью чувствуя, что он становился все тверже. Мои трусики так промокли, что кожа липла к ткани. – Пожалуйста, – прошипела я. – Что? – Пожалуйста, трахни меня, – выдавила я. Хотя я никогда не умоляла. Мне никогда не приходилось. К восемнадцати годам у меня было очень мало партнеров, и все они всегда были готовы избавить нас обоих от одежды, прежде чем я успевала сказать хотя бы слово. Но не Трент. С ним всегда было сопротивление. Потом притяжение. А между ними взрыв, когда мы наконец соединялись. – У меня нет презерватива, – признался он, неуклюже стащив с меня штаны. Мои ноги так и остались широко расставленными, и он принялся потирать меня через трусики. Но его члена в моей руке и его пальцев на моей киске было недостаточно. Я хотела большего. Я хотела всего. – Мне нужно почувствовать тебя внутри, – простонала я. – Это можно устроить, – он усмехнулся и отошел назад, отчего я соскользнула на пол. Голые колени ударились о грубую поверхность, как раз когда его член выскочил из белых облегающих трусов от Armani. Он был толстым, твердым и набухшим. Сжав мои волосы в кулак, Трент приблизил мое лицо к своему громадному достоинству. Пальцы одной руки я просунула в петли на поясе его брюк, и, обхватив второй рукой основание его члена, поцеловала кончик. – А ты говорил, что нам нельзя целоваться, – сказала я невозмутимым тоном. Его смешок пронесся дрожью по всему его сильному, мускулистому телу. Мой голод по нему был настолько диким, что его даже не омрачал привычный стыд перед тем, что я хотела сделать. Я взяла его как можно глубже в рот, сперва покрыв член слюной, и принялась посасывать, как леденец. Я водила сжатой в кулак ладонью по всему стволу и издавала звуки, от которых он сходил с ума. – Черт, – прошептал он, сильнее дергая меня за волосы. Я так и сидела, прижавшись к стене, а он стоял посреди кабины и толкался мне в рот. Слегка оступившись, он уперся рукой в стенку.