– Он послал за Цукку-саном? – Отцом Алвито? – Да. – Вам следовало бы спросить его самого, капитан. Мне он ничего не говорил. Эти премудрости для него – не для женщин. Женщины ничего не смыслят в политике. – А, со дэс ка? Хотел бы я, чтобы все наши женщины были такими же мудрыми. Марико обмахивалась веером, удобно устроившись на коленях и подобрав под себя ноги. – Ваш танец был превосходен, Андзин-сан. Ваши дамы танцуют так же? – Нет, только мужчины. Это мужской танец. Танец моряков. – Вы хотели задать мне вопросы, но можно сначала я вас спрошу? – Конечно. – Какая у вас жена? – Ей двадцать девять лет. Высокая по сравнению с вами. По нашим меркам, во мне шесть футов два дюйма, а в ней около пяти футов восьми дюймов, а в вас около пяти футов, так что она на голову выше, чем вы, и вообще крупнее – я имею в виду, пропорционально. Ее волосы цвета… – он указал на полированные кедровые брусья, и все взгляды обратились в ту сторону, а потом снова на него, – …вот такого цвета. Белокурые с рыжеватым оттенком. Глаза у нее голубые, более голубые, чем мои, голубовато-зеленые. Она носит длинные волосы в основном распущенными. Марико перевела это другим, и все вздохнули, разглядывая кедровые брусья, а потом его самураи-часовые так же внимательно слушали. Следующий вопрос задала Рако. – Рако-сан спрашивает: у нее такое же тело, как у нас? – Да. Но ягодицы больше и более выпуклые, талия длиннее и… ну, наши женщины вообще более округлые и имеют более тяжелые груди. – И все ваши женщины – и мужчины – настолько выше нас? – В целом да. Но есть и такие же маленькие, как и вы. Я думаю, что ваша миниатюрность восхитительна. Очень приятна. Аса спросила что-то, заинтересовавшее всех. – Аса желает знать: в постельных делах ваши женщины похожи на наших? – Извините, не понял. – О, пожалуйста, простите меня. Это такое выражение для физического соединения мужчины и женщины. Это звучит лучше, чем блуд, правда? Блэкторн справился со смущением: – Я имел… э-э… я имел только один… э-э… случай сравнить. Это было… э-э… в деревне. И я не помню всего ясно, потому что… э-э… был истощен путешествием. Наполовину спал, наполовину бодрствовал. Но, как мне показалось, это было вполне удовлетворительно. Марико нахмурилась: – Вы любили только один раз с тех пор, как приплыли сюда? – Да. – Вы должны чувствовать себя очень напряженным, да? Одна из этих женщин будет рада отдаться вам, Андзин-сан. Или все они, если вы пожелаете. – Что? – Конечно. Если вы не хотите никого из них, не стоит беспокоиться. Они, конечно, не будут обижены. Только скажите мне, какого типа женщину вы хотели бы, и мы распорядимся. – Спасибо, – замялся Блэкторн. – Но не теперь. – Вы уверены? Пожалуйста, извините меня, но Кирицубо-сан дала четкие указания о том, чтобы о вашем здоровье заботились. Как можно быть здоровым без любви? Это очень важно для мужчины, правда? О, конечно да. – Спасибо, но, может быть, позднее. – У нас много времени. Я с удовольствием зайду позднее. У нас будет масса времени для разговоров, если вы пожелаете. У вас в запасе еще четыре стика, – сообщила она ободряюще. – Вам не надо уезжать до захода солнца. – Спасибо. Но не теперь, – пробормотал Блэкторн, пораженный такой прямотой и неделикатностью. – Им действительно будет приятно угодить вам, Андзин-сан. О! Может быть, вы предпочитаете мальчиков? – Что?! – Мальчика. Вам стоит только сказать, если это то, чего вы хотите. – Ее улыбка была бесхитростна, голос деловит. – Что это значит? Вы серьезно предлагаете мне мальчика? – Ну да, Андзин-сан. В чем дело? Я только сказала, что мы пришлем сюда мальчика, если вы хотите этого. – Я не хочу этого! – Блэкторн почувствовал, как кровь прилила к лицу. – Разве я похож на про́клятого Богом содомита? Его слова разнеслись по комнате. Все уставились на него ошеломленно. Марико низко поклонилась, задержав голову у пола: – Пожалуйста, простите меня, я совершила ужасную ошибку. О, я вас обидела, тогда как пыталась сделать приятное. Я никогда не разговаривала с иностранцами – только со святыми отцами, поэтому не могла узнать ваших… ваших обычаев. Меня никогда им не учили, Андзин-сан, – святые отцы не обсуждали их. Здесь несколько человек иногда хотят мальчиков. Священники время от времени имеют мальчиков, наши и некоторые из ваших. Я по глупости предположила, что ваши обычаи такие же, как и наши. – Я не священник, и это не наш обычай. Командир самураев Кадзу Оан наблюдал за всем этим с неудовольствием. Его заботам были вверены безопасность чужеземца и его здоровье, и он видел собственными глазами, какое невероятное благорасположение господин Торанага выказывал Андзин-сану, а теперь Андзин-сан был в ярости. – В чем дело? – спросил самурай вызывающе, так как было очевидно: глупая женщина сказала что-то, обидевшее его очень важного подопечного. Марико объяснила, что она сказала и что ответил Андзин-сан. – Я правда не понимаю, что так обидело его, Оан-сан. Оан недоверчиво поскреб голову: – Он взъярился как бешеный бык только потому, что вы предложили ему мальчика? – Да. – Тогда извините, но, может быть, вы были невежливы? Может, сказали что-то не то? – О нет, Оан-сан. Я совершенно уверена. Я чувствую себя ужасно. Я совершенно точно провинилась. – Здесь должно быть что-то еще. Что? – Нет, Оан-сан. Только это. – Я никогда не пойму этих чужеземцев, – рассердился Оан. – Ради всех нас, пожалуйста, успокойте его, Марико-сан. Видимо, это из-за того, что он так долго не имел женщину. Вы, – приказал он Соно, – дайте еще саке, горячего саке и горячих полотенец! Вы, Рако, погладьте шею этому дьяволу. – Служанки бросились выполнять его указания. Внезапно его осенило. – Хотел бы я знать, не в том ли дело, что он бессилен. Его история о приключении в деревне была довольно туманной, правда? Может, бедняга взбесился, потому что ни на что не способен и вы затронули больное место? – Извините, но я так не думаю. Доктор сказал, он очень силен. – Странно… Это бы все объясняло, правда? Случись со мной такое, я бы сам раскричался. Да! Спросите его. Марико немедленно исполнила приказание, и Оан ужаснулся: кровь снова бросилась чужеземцу в лицо, поток омерзительно звучащей чужеземной речи заполнил комнату. – Он… он сказал: нет. – Марико перешла почти на шепот. – И все это означало только «нет»? – Они… они используют много разных длинных проклятий, когда возбуждены. Оан взопрел от беспокойства, ведь он отвечал за чужеземца. – Успокойте его! Еще один самурай, постарше, произнес с надеждой: – Оан-сан, может быть, он из тех, кому нравятся собаки, а? Мы слышали странные истории в Корее о поедающих чеснок. Да, они любили собак и… Я вспоминаю теперь, да, собак и уток. Может, эти золотоголовые похожи на тех, поедающих чеснок? Они так же пахнут, правда? Может быть, он хочет утку? Оан велел: – Марико-сан, спросите его! Нет, может быть, лучше не надо. Пусть успокоится… – Он замолчал. К двери приближался Хиромацу. – Приветствую вас, – сказал Оан отрывисто, надеясь, что голос его не дрожит. Железный Кулак, и прежде помешанный на дисциплине, в последнюю неделю стал похож на тигра с ошпаренным задом, а сегодня был и того хуже. Десятерых понизил в звании за неопрятность. Вся ночная стража с позором маршировала по замку. Двум самураям старик предложил совершить сэппуку, так как они с опозданием заступили на пост. Четыре ночных уборщика были сброшены со стены за то, что рассыпали содержимое мусорного ящика в саду замка. – Как он ведет себя, Марико-сан? – услышал Оан возбужденный вопрос Железного Кулака. И вздрогнул, уверенный, что глупая женщина, вызвавшая переполох, собирается выболтать всю правду, за которую с них снимут голову. К своему облегчению, он услышал: