— Да вот мы тут с ребятами навострили лошадей на Индейский ручей, на северо-западе. Роджер говорил, что видел там песок с золотыми крупинками… У Билла глаза не зажглись. — Валяйте, ребята. — Ну ладно, Билл, это не новость. Я тут познакомился в Уичито-Фоллз с одной учительницей… — Поздравляю. Джек. — Так вот, Билл, она жутко начитанная, я слушал, как она учила уму-разуму детишек в классе, и узнал кое-что новое. Я взял кружку с кофе и принялся неторопливо его потягивать. — Ну же, Джек, не дразни аппетит. — На одном уроке она рассказывала про Вильгельма Завоевателя. Он жил в одиннадцатом веке и завоевал всю Англию. Я знаю, Билл, ты всегда не любил англичан. Леди Джонсон уронила на пол вилку, но так и не стала её подбирать. — Ну и что, Джек? — Так вот, Билл, этот Билли Завоеватель получил прозвище Плантагенет — потому что любил прикалывать веточку за тулью своей шляпы. Совсем, как ты, Билли. Я поставил кружку на стол. — Скоро наступит день, когда нас будет ждать этот конь с рогом. Он обещал перенести тебя в прошлое, если ты решишься. Билл усмехнулся. — Что мне там делать? — Как что?! Завоевывать Англию. Ты будешь королём, Вильгельмом! — Я не поеду встречать этого единорога, Джек. — Но, это же так здорово, Билл… И тут заговорила всегда помалкивавшая его принцесса. — Ехал бы ты на Индейский ручей, Джек, — сказала она. Я посмотрел на Билла. Тот отвёл глаза. Я вышел на крыльцо и отвязал гнедого. Сзади скрипнула половица. Я не обернулся. — Парень, которого я знал, не был подкаблучником, — заметил я в пространство. — Мы никогда не меняемся, Джек, — голос был тих и спокоен. — Меняется дорога, по которой мы идём. Я взобрался в седло. Потом тихонько тронул бока гнедого. Конь фыркнул и издал радостное ржание, наверное, ожидая чего-то хорошего от поездки. Жеребец Билла в конюшне жалобно заржал в ответ. Больше они никогда не виделись. На закате облака казались красными скалами. Индейцы называют их всадниками в небе, которые скачут вечно. Прошло полвека. Начались и закончились две мировые войны, в Европе только что разгромили Гитлера, правда, без моего участия. Я жил на собственном ранчо в Техасе, у меня выросли сын и дочь, а младший внук учится ездить верхом, хоть и на самой смирной кобылке. Утром 2 июня 1947 года, налегая на завтрак, я услышал по радио про парня, по имени Кеннет Арнольд, который вчера видал в небе летающие блюдца. Ну, тут я и понял, что они вернулись, и что мне пора. Я собрал кое-какие вещички и загрузил в джип, позвонил детям, что меня не будет дома на День Независимости. — Что, дед, опять тянет на запад? — внук подмигнул мне, когда я загружал сумки. — Да, Боб, решил тряхнуть стариной. Твои старики приедут сегодня к вечеру, так что не гоняй тут без меня. Рик за тобой присмотрит, то есть, я хотел сказать — присмотри за Риком, Боб. Я выехал из округа Уичито и к вечеру 7 июля добрался до Розуэлла. Пока я ехал, видно было, как сильно изменилась страна за это время. Там где была пустыня, появились дороги. А в остальном стало, конечно, хуже. Я с трудом нашёл скалу, похожую на голову индейца, на том месте, где мы встретились с бандой Джесси Джеймса пятьдесят лет назад. Скала выветрилась, и горбатый нос индейца стал плоским. Я остановил джип на песчаном холме и развёл костёр, используя привезённые с собой дрова. Сварил кофе и закурил, слушая, как наступает вечер. Солнце превратилось в оранжевый апельсин и потихоньку садилось за горы. Я слышал, что во время войны лётчики старались заходить на атаку со стороны солнца. Что же касается земли, то тут совсем наоборот, и всадника на фоне заката отчетливо видно за несколько миль. Лошадь двигалась неторопливо, а поля шляпы у всадника были обвислые, и поэтому я решил, что это едет индеец или мексиканец. Я на всякий случай достал винчестер. Когда лошадь подошла к костру, уже темнело, и я не сразу разглядел старика. — Привет, Джек, — сказал старик, слезая с седла. — Я не опоздал? — Да, Билл, кофе давно готов. Присаживайся и бери кружку. Ночь будет долгой. Билл сильно постарел и, судя по одежде, жизнь в последние годы частенько выбивала из него пыль. Он сел у огня, положив ружьё на колени. Сделал глоток горячего кофе. — Как Лилли? — спросил я. — Похоронил её семь лет назад. — Сожалею. Билл закашлялся. — Пойду, подкину в костёр дровишек, — он поднялся и отошел в сторону. Вытащил из песка большую белую палку. Сплюнул. — Думал, это бревно, а это кости. Кажется, бизоньи. Он положил кость рядом с огнём, она была выветренная и белая. Цикады оживились и начали петь. В небе замигали звёзды. — Думаешь, они сегодня появятся, Джек? — Похоже на то. Только живые ли, вот вопрос. После того динамита, что Джесс вбросил им в шатёр. Такая шашка в закрытом помещении, много вреда может принести. Где невдалеке протяфкал койот. Билл вздрогнул. — Так или иначе, я сдержал обещание. И я дошёл до этого момента на собственной машине времени, иногда она ехала на четырёх ногах, иногда на двух, но я добрался. Я очень рад, Джек, что ты здесь, у меня глаз уже стал не так верен, как раньше. Слышал о Билли Киде? Ну вот раньше я стрелял в точности, как Билли Кид. — Только, вот я думаю, Билл, если мы тут положим этих чёртовых скаутов, после ведь приедет шериф и начнёт разбираться. — Ну и плевать на шерифов, Джек, вали всё на меня. Я и раньше-то ихнего брата не побаивался, а теперь, когда костлявая мне уже строит глазки, тем более чихал на них. Он помолчал и добавил. — Забавно, что слово «шериф» я и выдумал. Когда завоевал Британию, ввёл своих управляющих на местах. Это словечко я слышал от товарищей моего названного отца, Роберта Дьявола, он отдал концы во время одного из крестовых походов, но те, кто вернулся, много мне про восток рассказывали. Шарифами у них называли почтенных людей, потомков пророка Магомета. Я чуть не выронил кружку. — Так ты, всё-таки там был?! Тебя единорог отправлял в прошлое?! — Я шучу, Джек. — Уф. Нельзя так пугать. — Извини, приятель. Это шутка. На самом деле англосаксы вовсю употребляли слово «шериф» ещё до того, как я побил их в битве при Гастингсе. Оно произошло от слов «Шир» — графство и «рив» — доверенный. — Ты смеёшься, Билл? — Даже если нет, это мало что меняет. Важнее всего жить в своём времени. Вот сейчас без нас тут Земля, худо-бедно, не обойдётся. Он зачерпнул из котелка ещё кофейного варева, лицо его мелькнуло в красном отсвете костра и снова исчезло в круге темноты за его пределами. Мы сидели и ждали, глядя на звёзды. Звон цикад, казалось, бил по ушам, потом снова зазвучал его сиплый голос: — Наверняка, где-то там тоже движутся фургоны на свой запад.