– Так времени же нет! Я решила попасть на очную консультацию. – О Небо… – Да, в общей сложности я простояла там почти шесть часов. И знаешь, что мне там сказали… Я слабо верю в мамины способности решать проблемы, но пришлось вникать. Специалист Юрпрома, у которого она была на консультации, внимательно выслушал сбивчивый рассказ про мой падающий рейтинг. Кредит, ссора с мужем и все такое. Очевидно было, что одного этого недостаточно, чтобы рейтинг десяточницы упал в два раза. Что-то еще во мне здорово настораживало Систему. Странные запросы, связанные со сценарной работой, – решил специалист, – ни при чем. («Система же знает, где она работает».) Значит, дело было в другом сегменте моего социально-сетевого поведения. Маму отправили в СС-отдел. Там она сидела в очереди еще три с половиной часа и, напав наконец на свободного специалиста, услышала, что дело, скорее всего, в так называемом «фильтре правды». Оказывается, есть в Системе такая штука, которая отслеживает, говоришь ли ты правду. Технически это просто: ты что-то рассказываешь, любое происшествие или просто занятный факт, – а биочасы в это время включают режим «детектор лжи». И если выясняется, что ты часто лжешь без причины (приукрашиваешь, искажаешь факты более чем в пятидесяти процентах случаев), Системе это очень не нравится. «Бывает такое, – объяснял маме СС-специалист, – что стремление приукрашивать жизнь, которое часто встречается у людей творческих профессий, Система воспринимает как прямую ложь. А частая ложь отрицательно влияет на рейтинг…» Мама получила рекомендации, что мне делать, чтобы почистить «фильтр правды». Много разговаривать, стараясь быть максимально честной, правдивой и открытой. Вообще не употреблять образных выражений, а также слов в переносном значении. И качественно успокоиться – это очень важно, ведь Система следит за физиологией. Я пообещала маме неустанно чистить «фильтр правды», подспудно чувствуя, что в моем случае это мертвому припарки, но тут щелкнул замок – домой вернулся Тим. – Маргарита Степановна и Лара, – сказал он с порога подчеркнуто спокойно (видно было, что он готовился произнести перед нами маленькую речь). – Я тут посоветовался… Чтобы поднять рейтинг за два дня, надо срочно, как можно быстрее, решать вопрос с банком. Вся система рейтинга изначально создавалась именно для отслеживания кредитных историй. Пока банк не успокоится насчет Лары – ничего не поможет. Я отвезу ее. Мысль была настолько очевидной, что даже маме пришлось согласиться. Мы с Тимом поехали в банк – причем ему пришлось вместе со мной воспользоваться общественным транспортом. Мы сели в обшарпанный вагон монорельса, Тим оглядел лица пассажиров и попытался меня ободрить: – Ничего, Ларчик, деньги по-прежнему правят миром, мы попробуем договориться. Тим употребил устаревшее слово. Никаких денег у нас, конечно, давно не было. Их сменили крипты. О бумажных банкнотах, собственно деньгах, мы знали только из институтских лекций по Криптоведению. В XX веке и даже в начале XXI деньги еще были бумажными (до появления экопластика и перехода на цифровую экономику предки вовсю пользовались бумагой – и как это они вообще ухитрились не спилить все деревья на планете?). Сейчас в это трудно поверить, но бумаги были кипы. Везде, повсюду, пачками – документы, бумажные книги, диссертации в несколько сотен страниц и даже средства массовой информации, которые печатались на бумаге, – честное слово, я видела фотографии! Все деньги тоже были бумажными. На лекциях по истории криптовалют я садилась на задний ряд и, как правило, копалась в Универсуме или спала. Но и сквозь сон у меня сложилась общая картина того, что у предков произошло с этими деньгами. Количество бумажных банкнот сначала вроде бы ограничивалось золотым запасом государств. Потом банкноты оторвались от золотого стандарта, их количество начали ограничивать чем-то другим, а может, вообще ничем – я уже не помню. Потом с наступлением цифровой эры возникла электронная версия бумажных денег. Сначала она жестко была привязана к количеству банкнот, как когда-то банкноты были жестко привязаны к количеству золота. Потом властям понадобилось эту связь разорвать. Правительство уже было Единым координационным, создавалась Система, и людей требовалось перевести на единые электронные деньги. Проблема была в том, что люди, особенно в провинции, от бумажных денег отказываться не хотели. И если население больших городов, особенно в Европейском секторе, уже давно пользовалось только электронными деньгами, то в сибирских, например, деревнях народ, даже имея техническую возможность, этим, мягко говоря, не злоупотреблял. Тогда власти сделали хитрую штуку. Был у них там некий экономист Анатоль Рот, его имя часто звучало на лекциях. Он предложил ввести курс обмена электронных денег на бумажные. Ну вот есть у тебя, скажем, сто рублей. Бумажкой. А поменять на электронные ты их можешь по курсу 1: 1,1. То есть за сто получишь сто десять. Тут-то у них реформа и пошла. Параллельно развивались криптовалюты. Первые из них носили смешные названия, прямо как из фантастических романов – биткойн, эфириум, риппл, стеллар, кардано, монеро… Сначала они были вне закона – это был просто некий новый, ни к чему не привязанный эквивалент материальных ценностей. Ну а потом, когда народ практически все бумажные деньги сдал, произошло неизбежное слияние криптовалют с электронной версией бумажных денег. Вскоре физические деньги были отменены законом. Так появились крипты. Единая цифровая валюта, количество которой было ограничено только электронными мощностями компьютеров планеты. «Свободное Х-Видение» начисляло мне зарплату в одну тысячу криптов в месяц. Именно столько стоила аренда апартаментов в лучшем сегменте В-зоны, которые выбрал Тим. (Можно было жить и в свободных домах, как многие, но мы с Тимом называли СД «общежитскими ночлежками» и считали, что нельзя к себе самим настолько плохо относиться.) Тим получал три тысячи. Четыреста криптов в месяц нам поступало в качестве Свободного пособия за наш совокупный супружеский рейтинг-капитал. Еще по мелочи капало от разных гуманитарных программ, в которых то и дело нужно было участвовать. (Тим, например, недавно читал ученикам Свободной школы лекцию о первых алгоритмах и заработал всего пятьдесят криптов, по поводу чего долго возмущался.) Жили мы сносно, но скучновато. Нам хватало на хорошую еду, приличную одежду, путешествия, проценты по кредитам и – все. Базовые медицинские услуги в Обществе Абсолютной Свободы, как известно, предоставлялись бесплатно (качество зависело от уровня вашего рейтинга, конечно). Налог на ребенка на нашем уровне составлял пять тысяч. Баллы рейтинга можно было обменять на крипты. Тим объяснял мне, как это работает, но я толком не поняла. Вроде как каждый балл тоже обеспечен компьютерной мощностью по тому же принципу, что и крипт, только в разы большей. То есть баллы тоже были валютой, только несоизмеримо более дорогой. Курс зависел от уровня: верхние баллы шли по миллиону криптов за каждый, нижние по десять тысяч. Поскольку баллы тоже являлись валютой, банки начисляли на них процент – из этого процента и формировались индивидуальные Свободные пособия. Теоретически всегда можно было продать один-два балла. В отчаянных ситуациях люди на это шли, но Система такие сделки не любила. «Продать Доверие», – вот как это называлось. – Станция «Московия-Сити», – сказал электронный голос. Мы не привыкли пользоваться общественным транспортом и поэтому почти полчаса проплутали в каменных джунглях Сити, прежде чем нашли стрелку с указателем «К Свободному банку». В холле была небольшая очередь. На рекламном мониторе то и дело мелькал коренастый улыбающийся человек, которого знал весь мир. Он держал на руках очаровательного малыша – не то мальчика, не то девочку, не то третий пол. Подпись гласила: «Свободный банк при поддержке Благотворительного фонда Тео Буклийе легко и просто поможет получить кредит на ребенка!» Мы пристроились за почтенным пожилым господином и стали ждать своей очереди, рассматривая то и дело всплывающего на экране Тео. Известный благотворитель и звезда светской хроники, его имя полностью звучало так: Теодор Буклийе-Руж, – происходил из старинной и очень богатой семьи. Совокупный рейтинг-капитал его семейства составлял один миллиард баллов. Вы только вдумайтесь. Не криптов, а баллов! Сколько их там, членов многочисленной семьи Буклийе, точно известно не было. Аналитики насчитывали от трехсот до четырехсот человек, это что же, в среднем по два с половиной миллиона баллов на каждого? Цифры не укладывались в голове. Самый популярный из семьи Буклийе, Тео, весил один миллион восемьсот тысяч баллов личного рейтинга. Ему было девяносто семь лет от роду. Выглядел он максимум на пятьдесят. Тео имел ярко выраженное отрицательное обаяние, был склонен к полноте, и тяжелые черты лица в сочетании с капризной нижней губой его, безусловно, портили, – но это не мешало ему нравиться всем без исключения. Еще бы! Как совершенно справедливо сказал однажды Тим, в глазах окружающих Теодор Буклийе строен как кипарис и лунолик. Так оно и было. Тео частенько устраивал шумные вечеринки на стратопланах, куда приглашал модных актеров и светских журналистов. Изредка снимался в эпизодических ролях в кино или приходил на прямые эфиры Х-Видения. Был неплохо образован, смешно шутил и сносно пел. Обеспечивал гигантские вложения в науку (ну еще бы, половина биотехнологов земного шара только на его семью и работала). Ну и каждая вторая биобулка и каждый второй ботинок в зонах Е и D покупались на благотворительные крипты Теодора Буклийе. Он был символом возможностей современного мира. Вот сколько баллов может иметь человек в Системе! Богатство, отменное здоровье, уважение, а главное – фактическое бессмертие. К услугам Теодора Буклийе были передовая наука и передовая медицина планеты. Над столом всех уважающих себя менеджеров в зонах А и В (в том числе Валентина) висели фотографии сияющего улыбкой Тео. Он был идеалом, к которому стремился каждый. Получил бы Тео Буклийе от Системы столько баллов, если бы родился в обычной семье, а не с готовыми миллионами на личном счете? Наверное, нет. Но наше восхищение от этого не становилось меньше. Факт оставался фактом: Тео мог жить вечно. Мы – нет. – Прошу вас, – сказал мне клерк. Мы с Тимом торопливо поднялись. – Нет-нет, – уточнил банковский служащий, – идет только тот, на чье имя оформлен кредит. Спорить с банковскими работниками еще хуже, чем с эмиссарами или полицейскими. Мы молча повиновались. Я пошла за служащим, а Тим остался ждать приговора под монитором с Тео Буклийе. Банку я была должна около двадцати тысяч криптов. Кредит мы оформили на мое имя, чтобы купить небольшой участок земли на окраине зоны А. Строго говоря, нам не полагалось совершать такие покупки, но Тим через своих друзей в зоне А выбил разрешение. Проценты были невысокие, но с условием: кредит мы должны погасить в любом случае – вернуть землю назад было невозможно. Но мы и не собирались этот участок возвращать. По вечерам мы часто мечтали, как будем сидеть на увитой настоящим плющом веранде собственного маленького домика (Тим имел знакомства на органической ферме, откуда можно было выписать живые растения). В колыбельке будет качаться малыш – наш настоящий ребенок. У него будет самая лучшая и самая дорогая роботизированная няня – взятое в аренду новейшее техническое достижение корпорации «Биоби». Резкое падение моего рейтинга автоматически переводило нашу мечту в разряд несбыточных. – Ну, что мы можем вам предложить… – Клерк был спокоен и как-то даже скучен. Видно было, что мой случай у них далеко не первый и не единственный. – Вы взяли двадцать тысяч криптов в кредит полгода назад. Что-то из этого уплатили… Плюс проценты… Думаю, что вы можете погасить кредит баллами. – Но у меня всего четыре балла сейчас, – сказала я и раскашлялась. Меня сильно знобило, чувствовала я себя что-то совсем скверно. – Вам хватит половины, – невозмутимо сказал клерк. Пока меня бил кашель, он времени зря не терял и подсчитал точную сумму моего долга. – Девятнадцать тысяч девятьсот восемьдесят семь криптов. Два балла полностью покроют ваш кредит и пени по нему. – А как я буду дальше жить?.. – Простите, но вопросы вашей жизни не входят в сферу моей компетенции. Я молчала. Выхода не было. – Впрочем, – сказал он, подумав, – у вашего мужа неплохой рейтинг. Он вполне может уплатить два балла за вас. Мы бы одобрили такую транзакцию. Я начала лихорадочно соображать: у Тима сейчас десять баллов. Если он уплатит два балла, останется восемь – для него это означает переезд в зону С. Плохо, конечно, но хоть не D. И Система, возможно, от меня отвяжется на какое-то время, и рейтинг перестанет падать… – Итак, ваше решение? – Клерк нажал на какую-то кнопку, электронное табло пиликнуло, давая понять, что очная банковская сессия с посетителем подходит к концу. – Подождите, – заторопилась я, – муж здесь, я его сейчас позову, и мы все решим! Банковский служащий отрицательно покачал головой. – Практика показывает, что такие вопросы не решаются быстро. – У нас решится! Он заплатит, дайте минуту! – Совсем не факт, что он заплатит, – сказал клерк невозмутимо. – У нас тут знаете, какие драмы разыгрываются… Обсудите все дома и примите то или иное решение. И не тяните, у вас всего один день остался. Мне не понравилось, как он это сказал, как будто сомневался в Тиме. Понимаю, что они тут перевидали всякое, но он же не знает моего мужа. Впрочем, спорить с ними было себе дороже.