— Эта фраза про Доктора, если речь все же о Фырате, ничего нам не дает. Турки официально заявляли, что следующая их цель — полностью освободить приграничные районы от курдов. Пока сенсации нет и стратегической выгоды в подобной информации тоже. — Да, но почему он сказал, что там «никого» не будет? Ну ладно, турки уберут курдов, в том числе и кардинально, а не просто согнав их с насиженных земель. Но арабы и особенно американцы — эти-то куда денутся? Я думаю… да нет, я уверен, что планируется нечто неординарное. Не банальная военная операция. Есть тут закавыка, есть. — Думаю, речь шла о тех арабах, которые сошлись с YPG полюбовно… Поэтому их головы полетят заодно с курдскими. И потом, ты всерьез считаешь, что «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь» каким-то образом обошлись без участия MIT? — усмехнулся Ермилов. — Без спецслужб нигде ничего не обходится, тем более в подобных мероприятиях. Давай-ка не будем пока домысливать. Факты нужны. Мы сделаем упор не на разработку Доктора — это, по-моему, нереально и сизифов труд, а на перевербовку курда. Хотя перевербовать самого Фырата… — Ермилов мечтательно закатил глаза и рассмеялся. — Вот это заманчиво. — По-моему, это сфера деятельности ГРУ — подбираться к курду. Ну, на худой конец, СВР. — О как! Да ты, батенька, забурел. Тебе и агенты не нужны? — Ермилов аж руками развел. — Наша военная контрразведка там действует, и, поверь мне на слово, вполне успешно… СВР должна ответить, где там курд и что про него им известно. Но, думаю, гораздо больше пользы будет от нашего человека там. Я читал выкладки эксперта и уже с утра сориентировал агента на поиск информации по поводу семьи курда. Понадобится время. Но он лично знаком с Саларом, и это сильно облегчает дело. Егоров задумчиво поглядел на стоящую в углу кабинета зачехленную ракетку для большого тенниса. Но думал он не об увлечениях шефа, а о том, что именно можно предположить, собрав воедино крохи сведений, выхваченные у Меркуловой и выцыганенные у Ермилова. «Наш человек» — это парень из «Белых касок». С ним на встречу метнулись тогда Горюнов и Ермилов, рискуя головой, чтобы застолбить за собой агента окончательно и наладить личный контакт. Но вслух говорить о своих догадках Вася не стал. Такие «озарения» лучше держать при себе. — Вопрос, какая спецслужба работала с Саларом? — Ермилов посмотрел на задумчивое лицо майора и понял, что тот чересчур прозорлив. — MIT, ЦРУ, Моссад? — А не может быть иранское МИ? — вдруг оживился Вася. — Но ЦРУ на этой территории у курдов хозяйничает. Им и карты в руки. Или Моссад?.. Салар боится митовцев. С какой дрожью говорил о Докторе. Если бы работал на MIT, он бы только порадовался вторжению турок. Хотя надо разузнать, не попадал ли он в турецкие тюрьмы? Но тогда его родные курдские спецслужбы сами бы взяли на карандаш. Они-то уж как никто знают, что с курдами делают в турецких застенках. — Сирийское главное управление безопасности или, что более вероятно, военная разведка Сирии? А? — предположил Егоров. — Все может быть. Во всяком случае, это не противоречит его словам. Про главу Сирии и его действия он негативно не высказывался. А нам, несмотря на хорошие отношения с сирийцами, как ты понимаешь, такой информации никто у них не даст. Работает он на сирийцев или нет. Если запрос и сделаем и если он в самом деле не их агент, то могут запросто перехватить у нас курда. Так что мы торопиться не станем. — Ну все-таки, если бы мы брали человека в разработку на предмет вербовки и подозревали, что с ним уже поработали ГРУ или СВР, мы бы запрос сделали. Зачем нам агент своих? — Так то наши. А то союзники, партнеры… К тому же и наши не стали бы ничего тебе сообщать. — Почему это? — возмутился Василий. — А если им выгодно иметь двойного агента и узнавать через него наши секреты? — засмеялся Ермилов. — Хоть мы и не противоборствующие организации, но у нас даже между отделами информация не гуляет. Каждый лепит из золотой пыли яйцо и сидит на нем, как дракон. — Шеф, разве это неправильно? — с подвохом спросил Егоров. — Иди себе… к Доктору и компании. Тебе есть чем заняться. С тебя и рутинных дел никто не снимал. К разговору, мы и с Турцией союзник и по вопросам в Сирии, и не только. — Шеф догнал вопросом Егорова, уже стоявшего в дверях: — Как тебе психологический портрет Салара? Есть что-то путное? — Да как вам сказать? Экспертша нашего Доктора назвала абстракцией, с чем я в корне не согласен. А то, что курд личность для вербовки подходящая, так это я и без нее знал. — Кстати, — Ермилов откинулся на спинку кресла и снял трубку телефона, но пока не набрал номер. — К сведению, Ле Мезюрье в Стамбуле проживает. И сидит там, словно ожидает каких-то событий в Турции или по соседству. — Это тот, из MI6, один из основателей «Белых касок»? Считаете, что в нашем случае речь шла об очередной провокации с помощью белокасочников? Химатака? Поэтому там никого и не будет — ни арабов, ни американцев… Стоп! Американцы спонсируют одновременно белокасочников и курдов, на территории которых сидят, зачем им их стравливать? Это скорее на руку англичанам или туркам. Что же выходит? Турки перекупили белокасочников и натравливают на курдов? Да нет! Чепуха какая-то! — он с раздражением сунул руки в карманы брюк, словно собирался оттуда, как фокусник, выудить ответы на все вопросы. — И тем не менее, Ле Мезюрье в Турции. В Стамбуле находится Фонд спасения, основанный Ле Мезюрье, в который входят «Белые каски». Ле Мезюрье работает и в Иордании, где у них тоже офис. — Так что ж тогда удивительного, что он в Турции? — Егоров посмотрел на шефа удивленно. — Ему просто удобно. — Не знаю. Что-то во всем этом меня беспокоит, — полковник начал набирать номер телефона, Вася понял намек и удалился к себе. Леонид сидел с карандашом над экспертизой и шевелил губами. — Ты что, наизусть учишь? — пошутил Василий. Допоздна они просидели, изучая материалы о Докторе. США, Мэриленд, 2000 год Оставалось доучиться последний год в магистратуре колледжа при университете штата Мэриленд. Халюк Фырат прилетал сюда из Германии, где служил в разведывательно-оперативном управлении корпуса быстрого реагирования НАТО. Под тридцать было Фырату, когда он оказался в Америке. До этого окончил уже два военных училища, в том числе и Кара харп окулу по специальности «международные отношения». Унтер-офицер, высокий, крепкий, видный парень с тяжелым взглядом черных глаз из-под густых бровей. Он родился в столице Турции, обладал тягой к учебе и стремлением в будущем занять высокий пост и сделать хорошую карьеру. Воспитанный в турецком обществе, американцев он недолюбливал. При этом симпатизировал Ирану, хотя подобная позиция противоречила общетурецким тенденциям. Ему импонировала жесткая иранская модель руководства страной. Светскость хорошо, но если религия является удобным, смазанным за столетия, отработанным механизмом воздействия на массы, то почему бы и не воспользоваться им в полной мере. Отношение к американцам у него нисколько не поменялось, когда к нему начали подкатывать цэрэушники в Германии. Никакой интриги в его вербовке не было — ни медовых ловушек, ни инициативы с его стороны, ни денежного вопроса… В какой-то степени деньги все же сыграли роль, однако больше всего Фырата привлекло намерение американцев с помощью агентов влияния, внедренных в турецкие госструктуры, устроить продвижение по службе молодого, амбициозного, умного и напористого турка. Учеба в Мэриленде стала одновременно и спецобучением агента, и способом повысить его ставки на родине. Оплату обучения, а она составляла несколько десятков тысяч долларов в год, легендировали. Талантливым обучающимся колледж в самом деле оплачивал большую часть. Но не иностранцам, так как Мэрилендский университет государственное заведение. Льготы были оформлены для него как для сотрудника НАТО, коим он на тот момент являлся. Часть, для отвода глаз, Халюк якобы вносил сам из зарплаты. — Деньги в Турции слишком заметная субстанция, — сказал он сразу своему куратору еще в Германии и повторял неоднократно, встречаясь на скамейке Зеленой линии вашингтонского метро, в городке Колледж-парк, где располагался колледж его университета. — Но это не значит, что я буду против, если где-нибудь в швейцарском банке начнет копиться энная сумма. Позже я смогу и сам зарабатывать, когда начну продвигаться по карьерной лестнице и обзаведусь полезными знакомствами. — Для этого есть смысл по возвращении в Турцию поступить в Билькентский университет в вашей столице. — Джеймс покусывал чубук короткой курительной трубки, пытаясь понять, зачем руководству этот парень, наглый, как все турки, упрямый и заносчивый. — Там обучение ведется на английском, преподаватели наши и европейские. Во-первых, будет легче осуществлять связь с вами, а во-вторых, в стенах университета организуются встречи с известными людьми. Руководство страны выступает перед студентами. А наши преподаватели позаботятся, чтобы вас с лучшей стороны представили именитым гостям. Далее все будет зависеть от вашей инициативности. И в-третьих, что немаловажно, — докторская диссертация. Халюк посмотрел на навес над платформой с прозрачной серединой-вставкой и бетонными массивными скатами-крыльями, сбоку навес напоминал самолет или птицу — крикливую чайку над Босфором, залетевшую в Штаты и парящую над лесом, густо окружавшим станцию. — Вы ведь хороший всадник? — вдруг спросил Джеймс, он оглянулся, но так и не решился закурить, для этого пришлось бы переместиться в курилку на противоположном конце платформы. — Мы могли бы поиграть в поло на следующей неделе и обсудить подробно все детали. Учеба заканчивается. В Турции мы будем несколько скованы в свободе наших контактов. Нам не стоит вас подставлять. Более того, наши специалисты подготовят для вас докторскую диссертацию. Вам не придется тратить время и силы. — И на какую же тему она будет? — Халюк не выглядел обрадованным — он слишком тщеславный, чтобы присвоить чужую работу. — Тема позволит вам в дальнейшем занимать посты, соответствующие вашему интеллектуальному уровню. Наша цель — MIT или высокий дипломатический пост. Однако скорее все же первое, поскольку вы себя проявили в разведывательно-оперативном управлении, изучали иностранные языки, и работа в разведке стала бы логичным продолжением. — Хотите, чтобы я стал советником MIT? — Советником? — переспросил Джеймс. — А, у вас ведь так называется должность шефа разведки. Почему бы и нет? Но вы, надеюсь, понимаете, вам дается карт-бланш. Сейчас вы нам не столь важны, как вам кажется. Вы в большей степени зависите от нас. Дав согласие работать, вы отрезали пути отхода. Вы это понимаете? Халюк взглянул на куратора, как на слабоумного. — Я всегда взвешиваю свои поступки. Очевидно, что, случись у нас с вами разлад, вряд ли я найду безопасное местечко на планете Земля. Но я не собираюсь бегать и оцениваю ситуацию адекватно. Условно говоря, сделал на вас ставку. И надеюсь, что она сыграет рано или поздно. Я человек терпеливый. Однако на вашем месте не пытался бы мне угрожать. Вы не спрогнозируете, как я поведу себя, когда меня загонят в угол. Если погибать мне, я и вас, эфенди, утоплю. Ведь как повернуть. Какой скандал начнется в благородном семействе, когда узнают, что вы вербуете посредством НАТО людей из второсортных, по вашему мнению, государств — членов НАТО. — А какие же первосортные государства, позвольте узнать? — Джеймс попытался перевести разговор в плоскость шутки или только лишь гипотетических умозаключений. Но вынул изо рта трубку, явно пытаясь скрыть волнение — он слишком сильно закусил чубук, пока слушал Халюка. Турок молча обвел рукой окрестности: — Вы нация номер один. Во всяком случае, сами так считаете. Что у вас так изменилось выражение лица? Я, по-моему, не обязан вас любить. Напротив, это вызвало бы большие подозрения. Второй сорт вы отдали некоторым европейским державам. А Греция, Турция, Венгрия, Болгария — пока кандидат в НАТО, но и она станет также третьесортной, и другие. Принцип вы уловили. — Вам вряд ли поверят, когда арестуют. Это все будет выглядеть жалким оправданием, после того как турки получат ваши фотографии, сидящим здесь и сейчас со мной. — А зачем ждать, когда получат? Едва у меня возникнут подозрения, что вы решили меня слить, я и сам пойду сдаваться. Да, в живых я не останусь после этого, но и вам настроение подпорчу. У меня ведь тоже есть фотографии, ваши со мной, — огорошил он куратора. — И находятся они в надежном месте. Только я не собираюсь с вами торговаться и вас шантажировать. Я просто повторяю, что не надо на меня давить и запугивать. Поговорите с вашими психологами, и пускай они подберут более грамотную тактику в отношении меня. Подскажу вам: деловой разговор, своевременная оплата, действия рука об руку, а не с позиции «хозяин — шестерка», меня вполне бы устроили. Джеймс кивнул, стараясь не подать виду, как он возмущен и ошарашен такой странной позицией. Перед ним сидел «лысый еж», то есть вел себя, как еж, не осознавая, что давно у него повыдергали все колючки. — Так вы не ответили, какая там тема у моей докторской диссертации? — Организация спецслужб в Турции по образцу американских спецслужб, зарекомендовавших себя как лучшие и наиболее эффективные в мире. — Мне вы можете их не рекламировать. Я теперь некоторым образом имею к ним отношение. Джеймс убрал курительную трубку в карман и потер шею. Разговаривать с этим турком как мешки с мокрым песком таскать. Невыносимое ощущение. Словно ты поступил в театр и в договоре у тебя прописано, что ты будешь ведущим актером, сценарий исключительно под тебя станут писать. Приходишь на премьеру, а в твоем костюме уже играет самозванец, и никто не возражает. …— Этот далеко пойдет, — сказал Джеймс своему шефу. — К нему надо с саперным щупом подходить. Он как в поговорке: «Люди отвергают Библию не потому, что она противоречит себе, а потому, что она противоречит им». К тому же он мусульманин. Джеймс и не подозревал, какой взлет ожидает недавнего унтер-офицера Фырата через десять лет. Халюк стал советником MIT. За десять лет. 2010 год. США — Турция Джеймс уже сам лично не занимался кураторской работой, но все еще с ним консультировались по Фырату, знакомому ему лучше кого бы то ни было. Узнав о назначении своего подопечного, Джеймс сперва порадовался. Он, разумеется, знал о подготовке к этому, но то, что премьер-министр Турции буквально навязал кандидатуру Доктора и уходящему шефу MIT, и тогдашнему президенту страны, вызывало подозрения. Обычно требовалась рекомендация спецслужб, и она была, но позже, а первоначальным посылом стала рекомендация премьер-министра, личные поручения которого Халюк выполнял уже три года, будучи его доверенным лицом. Однако проворство, с каким продвигался Халюк, и насторожило. За последние годы стремительного и неудержимого роста турка у Джеймса закралась мысль, что его им подставила та же самая MIT. Но ЦРУ проверяло его, в том числе и на полиграфе. Отрабатывали его связи в Турции. Однако в то время Халюк точно не был знаком с премьер-министром и даже не жил с ним по соседству. Слишком он сам ловкий, помимо усилий агентов, внедренных в госструктуры Турции, которые ненавязчиво внушали в кулуарах коридоров власти, что для руководства спецслужбами кандидатуры лучше, чем доктор Фырат, не сыскать. Сперва, после окончания Билькентского университета и защиты докторской, Халюк поработал в Австралии в легальной резидентуре, а затем очень удачно попал в ТИКА — Агентство по тюркскому сотрудничеству и развитию. Под прикрытием этой конторы действовала МIТ. Оперировали огромными суммами, действовали по всему миру — сорок два офиса в разных странах. Последнее время активно в Африке и на Балканах, ну и на Ближнем Востоке, само собой. Ислам и расширение влияния Турции все с теми же неоосманскими чаяниями под видом гуманитарной миссии — ремонт школ, оборудование для школ и больниц, обучение полицейских в бывших советских республиках — Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Азербайджан, Казахстан. А попутно вербовка, промывка мозгов, разведка в тех странах, где осуществлялась работа ТИКА. В этот же период, на излете второй чеченской войны на Северном Кавказе в России, турецкие спецслужбы продолжали работу с боевиками. Пятнадцать тренировочных лагерей на территории Турции, лечение террористов, помощь их семьям. С ваххабитами и, в частности, катарцами, спонсирующими практически всех террористов Ближнего Востока, тогда Халюк завязал долгоиграющие отношения, способствующие и тесным взаимоотношениям с Аль-Каидой, а затем и с ИГИЛ. Удачно, что перед назначением на пост советника MIT он втерся в доверие к премьер-министру Турции, став его спецпредставителем. Участвовал в его встречах с Бушем-младшим.