Мери же умудрилась где-то поймать простуду, кашляла и поминутно звала Таню. – Я умираю, – стонала она. – Таня, принеси чаю. А когда Таня приносила с кухни поднос с чашкой и чайником, морщила нос: – Да не черный чай, а ромашковый. Убить меня хочешь? Разве не понимаешь, что я больна? – Вы поправитесь, Мери, ничего страшного, – увещевала ее Таня. – Немного простыли, только и всего. – Только и всего? – гремела старуха. – У меня пневмония, я уверена. Ты нарочно меня обманываешь, не зовешь врача. Хочешь, чтобы я побыстрей умерла. – Хорошо, давайте вызовем врача, – покладисто говорила Таня. А про себя думала, что, может, хоть часть дурного настроения Мери выльется на доктора, и ей, Тане, достанется меньше. Наконец в конце недели ей удалось исполнить задуманное. Отар, Бадри и Нателла отправились на выпускной в институт. Таню с собой не пригласили, да она и не стремилась на торжество. Давно уже поняла, что за члена семьи ее тут не считали, только как за бесплатную рабочую силу. Мери же, всласть наговорившаяся с врачом, очень внимательно выслушавшим ее и заверившим, что ее жизнь вне опасности, уснула. И Таня, забившись в свою комнату и накрепко закрыв дверь, смогла добраться до телефона. Как быть? Что сказать этому человеку? «Простите, не вы ли много лет назад украли мою дочь?» У Тани взмокли ладони, сердце от волнения набухло и тяжело ворочалось в груди, в горле пересохло. Эх, была бы тут Ирка, она с ее находчивостью и нахальством точно бы что-нибудь придумала. Подругу она не видела с тех пор, как вышла замуж за Отара. Кажется, Ирка решила распрощаться со своим челночным бизнесом. И занялась чем-то более серьезным. Но подробностей Таня не знала, подруга звонила ей редко и обещала рассказать обо всем, когда они наконец встретятся. «Что бы на моем месте сделала Ирка?» – задумалась Таня. Зажмурилась, попыталась представить себе подругу с ее авантюризмом и бесстрашием, затем выдохнула и набрала номер. Потянулись протяжные гудки, а затем грубый резкий голос ответил по-турецки. Таня, чувствуя, как внутри все подрагивает, заговорила звонко и весело: – Здравствуйте! Это номер Тофика Джафарова? – Кто говорит? – буркнул мужчина, переходя на русский. – Меня зовут Ирина, я из России, но недавно перебралась в Турцию, – зачастила Таня. – Ваш телефон дал мне Мустафа. – Зачем? – неприветливо отозвался Джафаров. – Дело в том, что я занимаюсь производством сумок, – продолжала Таня, сама поражаясь своей находчивости. – Вот хочу попробовать расширить бизнес здесь, в Турции. Мне сказали, что с вами можно переговорить насчет материала. Говорят, вы поставляете кожу – всегда качественный товар по приемлемым ценам. И мне бы очень хотелось с вами познакомиться. Слова лились из нее потоком. Таня и не предполагала, что умеет так сочинять. Приплела мужа-олигарха, который расстраивается от того, что жена скучает, и готов финансировать ее небольшой бизнес. Только вот она все хочет делать сама. И потому земляк из бывшего СССР, торгующий кожей, для нее просто находка. Кажется, образ молодой жены толстосума без царя в голове удался ей на славу. Потому что Джафаров, поначалу отвечавший неприветливо и односложно, в конце концов растаял и даже попытался неловко заигрывать с ней по телефону. – Слушай, зачем такая красавица голову себе забивает? Пусть муж работает, ты отдыхай. – А откуда вы знаете, что я красавица? – хихикнула Таня. – Да уж по голосу слышу, – пробасил тот. – Какая женщина, вах! – Но ведь я еще и талантливая! – защебетала Таня. – Знаете, я сама рисую дизайн моих сумок. И многие знаменитые модельеры говорили мне, что мои фасоны не хуже, чем у Луи Виттона. Мои аксессуары даже принимали участие в последнем показе Дома моды Славы Зайцева в Москве. Конечно, здесь, в Турции, я еще не известна, но это только начало. – Хорошо, дорогая, давай встретимся, поговорим, – наконец согласился Джафаров. – Куда мне пригласить тебя? Может, в ресторан? Или муж заругает? Таня ужаснулась про себя, представив, что кто-нибудь увидит ее в ресторане с незнакомцем и донесет об этом Отару, и возразила: – Нет уж, Тофик, давайте, как деловые люди, встретимся сразу на складе, чтобы я посмотрела товар, – и, смягчая свою резкость, добавила: – А уж потом сходим куда-нибудь, отметим знакомство. – Ладно. Приезжай завтра, к пяти, – согласился Джафаров. Весь следующий день Таня была как на иголках. Не могла дождаться, когда Отар и Бадри отбудут на работу, а Нателла с компанией однокурсников отправиться отмечать окончание института к одному из них в загородный дом. За столом сидела рассеянная и думала только о том, как ей поступить с Джафаровым. Припереть к стенке, потребовать ответа? Но как? Оружия у нее нет, никакими навыками борьбы она не владеет. Он просто убьет ее, да и все. Попытаться войти к нему в доверие, предложить совместный криминальный бизнес? Таня была невысокого мнения о своих актерских способностях, понимала, что долго обманывать Джафарова ей не удастся, а на то, чтобы стать его доверенным лицом, определенно потребуется время. Нет, этот вариант тоже не годился. Что тогда? Броситься ему в ноги, плакать, клясться, что никому ничего не скажет, но умолять сказать, в какую семью отдали ее ребенка? План выходил неважный, но ничего лучше придумать Таня не могла. – Да что с тобой? – недовольно рявкнул муж. – Я в третий раз прошу хлеб мне передать, ты что, оглохла? – А? Прости, – Таня мотнула головой, отгоняя навязчивые мысли. – Размечталась наша Золушка о том, как станет принцессой, – съязвил Бадри. Таня, не реагируя, молча поднялась из-за стола и принесла из кухни нарезанный хлеб. Наконец мужчины отбыли по своим делам, и Таня начала готовиться к тому, что ей предстояло. На всякий случай, заглянула в домашнюю мастерскую мужа и сунула в сумочку портняжное шило. Оружие было так себе, но другого у нее не было. Затем зашла в комнату Мери, покормила старуху и посидела к ней, стараясь задобрить, чтобы та побыстрее оставила ее в покое и задремала. Как назло, у Мери сегодня было настроение поговорить, и она в который раз принялась пересказывать Тане, каким роскошным мужчинам кружила головы в дни своей юности. – Как я была хороша… – вздыхала старуха. – Талия тонкая, как стебелек, волосы черные, как ночь. А глаза… Один поэт сказал мне: «Мери, в твоих глазах все тайны мира». Таня кивала, а сама все представляла себе, как встретится с Тофиком и что ему скажет. Наконец свекровь откинулась на подушки и проскрипела: – Устала… Заговорила ты меня сегодня. Нонночка, первая жена Отара, так хорошо за мной ухаживала, никаких проблем у меня с ней не было. Святая женщина была… А от тебя помощи не дождешься. Включи сериал и принеси чаю. Таня сделала все, как она просила, и, оставив Мери напряженно следить за судьбой несчастной Розы-Марии, бросилась собираться. До встречи оставалось полтора часа. Первым делом нужно было создать образ, сочетающийся с той особой, которую Таня изобразила по телефону. Если к Джафарову явится скромная простушка, он сразу поймет, что дело нечисто. У самой Тани не было ни косметики, ни броских нарядов. И как ни претил ей такой поступок, она решила воспользоваться вещами Нателлы. Из шкафа падчерицы Таня извлекла узкое платье с блестящими нашивками, на туалетном столике нашла тушь, помаду, карандаши для подводки глаз. Только туфли оставила свои – те самые, замшевые, которые Отар подарил ей при первом знакомстве. Нателлина обувь ей не годилась, нога у той была на два размера больше. Пришлось повозиться, но через сорок минут на Таню смотрела из зеркала женщина, ни капли не похожая на нее саму. Яркая, смелая, не стесняющаяся подчеркивать свою красоту, знающая себе цену. Просто какая-то «шикарная блондинка» из сериалов, которые так любила Мери. Таня как завороженная рассматривала себя в зеркале, когда вдруг услышала резкий окрик из комнаты Мери. – Таня! Таня! Сбегай в магазин, принеси мне моего любимого печенья. Таня замерла. Ясно было, что в магазин она не успеет. И показаться перед Мери в таком облике было страшно. Но выхода не было, перед ней маячила возможность узнать хоть что-то о судьбе дочери, и ради нее Таня была готова на все. Она решительно вошла в спальню Мери. – Извините, мне нужно уйти. Сбегать за печеньем сейчас никак не смогу. Если хотите, принесу вам из кухни бисквит. Мери уставилась на нее так, что ее тусклые старческие глаза едва не выскочили из орбит. – Ты… – просипела она. – Ты куда собралась? В таком виде? Нателлочкино платье взяла? Рожу раскрасила? – Это мое дело, – твердо ответила Таня. – Если не хотите бисквита, я пошла. – Стой! – завопила ей вслед старуха. – Проститутка! Я Отару скажу! Как ты смеешь? Но Таня не обернулась. К складу, адрес которого продиктовал ей накануне Джафаров, ее подвезло такси. Таня, еще в автомобиле постаравшись вжиться в роль, выпорхнула из салона, нацепив на лицо капризное выражение избалованной красотки. Вдруг Тофик наблюдает за ней изнутри? Расплатившись с водителем, она огляделась по сторонам. Его логово находилось в довольно криминальном районе Аксарай, где уже много лет обретались эмигранты со всех уголков Земли, в том числе и из стран бывшего СССР. Вдоль шоссе располагались постройки разнообразного назначения. Таня нашла нужный адрес. Затем прошлась мимо двери, ведущей в невзрачное длинное одноэтажное строение, вытащила из сумочки носовой платок и с картинной брезгливостью взялась им за ручку. И тут дверь распахнулась прямо перед ее носом. На пороге стоял мужчина – крепкий, коренастый, с круглым мясистым лицом, на котором блестела в хищной усмешке полоска зубов. На щеке его темнел небольшой шрам – должно быть, от пореза ножом. Из распахнутого ворота рубахи вырывалась черная кудрявая поросль. – Я же говорил, красавица! – сказал он, осклабившись и откровенно рассматривая Таню. – Да вы и сам очень интересный мужчина, – с усмешкой отозвалась она. Сердце ухало куда-то в живот и, отскакивая обратно, дрожало в горле. – Ну, проходи. Джафаров распахнул перед ней дверь, и Таня, стараясь не выдать страха, шагнула в слабо освещенное, пропахшее кожей помещение. – Ну, что тебя интересует? Есть лайка, замша… – начал расписывать свой товар Тофик. Он водил Таню от стеллажа к стеллажу, брал в руки отрезы, демонстрировал их ей, давал пощупать, нахваливал. – Гляди, какая кожа! Нигде больше такой не найдешь. Тофик отложил отрез, осклабился и неожиданно произнес: – Прямо как у тебя. Он протянул руку и провел по Таниной щеке толстыми пальцами. Таню затрясло, к горлу подступила тошнота. Джафаров прижал ее к стеллажу, грубо схватил пятерней за грудь, второй рукой задрал платье и полез под юбку. Его короткие жесткие на подушечках пальцы мяли Танины бедра. – Подожди… – прохрипела Таня, отворачиваясь, – подожди… – Чего ждать, дорогая? Ты разве не за этим сюда пришла? – жарко прошептал ей в ухо Тофик. Таня просунула руку в висевшую на плече сумку, сжала рукоять шила. Переносить его прикосновения было невыносимо, ее всю выкручивало от мысли, что человек, который лишил ее дочери, уничтожил и растоптал ее жизнь, теперь по-хозяйски лапает ее. Но если она сейчас ударит его, она уже ничего не узнает… – Стой, тебе говорят, – отчаянно выкрикнула Таня и вырвалась из рук Тофика. Расхристанная, встрепанная, в задранном почти до пояса платье, она умудрилась кокетливо улыбнуться. – Какой нетерпеливый. Дай мне минутку, мне… в туалет нужно. А потом мы с тобой оторвемся по полной. – В туалет? Нашла время, – фыркнул Тофик. Но потом, сжалившись, махнул рукой в глубину ангара. – Ладно, иди. Там синяя дверь. Да поторопись, я тебя жду с нетерпением. Таня поспешно прошла между стеллажей, проскользнула в крошечную каморку с туалетом и захлопнула за собой дверь. Одернула платье, прижала ладонь к груди, ощущая, как колотится прямо ей в руку, будто пойманная птица, сердце. Что ей делать, что делать? Отдаться Тофику она не сможет, просто не выдержит этой гадости. Но что, если… Что, если она честно признается ему в том, зачем пришла, и он потребует такой платы? Скажет, что сообщит Тане, какая семья удочерила ее девочку, только в обмен на секс? Таня зажмурилась. Все ее тело протестовало против этого, сжималось, билось в отвращении. Но Таня знала, что, если окажется, что это единственный способ, она пойдет на это. Она должна найти Асю, это ее главная цель. Все остальное несущественно. Из-за двери слышался какой-то шум. Должно быть, Джафаров в нетерпении топал по складу. Таня оправила на себе платье, пригладила волосы. Раскрыла сумку и прижала к груди стопку карандашных рисунков и единственную сохранившуюся у нее фотографию – ту, которую полароидом сняла Ирка. Решено: она сейчас выйдет к нему, покажет фотографии и рисунки, упадет на колени и будет умолять сказать, где ее дочь. И если в обмен на информацию он затребует ее тело, значит, так тому и быть. Пережить это будет уж точно проще, чем потерю Асеньки.