— Так, значит, все вы участники гонки, — сказала Селия. — Причем гонки на время. — Тут в ее голосе зазвенели железные нотки. — Да. Но это обычное явление в науке. — Скажите, а те, другие ученые, как у них обстоит дело с персоналом и условиями работы? Наверное, лучше, чем у вас? — Что касается моего немецкого коллеги, то, вероятно, это так, — подумав, ответил Мартин. — В отношении остальных… тут я ничего не знаю. — Какова полезная площадь ваших лабораторий на сегодняшний день? — Все вместе, — прикинул Мартин, — составляет около тысячи квадратных футов. — В таком случае разве не легче и быстрее добиться искомого результата, имея в своем распоряжении рабочую площадь в пять раз больше той, что есть? Если она будет насыщена всевозможным оборудованием, необходимым для вашей работы? Если при этом на вас будут работать, скажем, двадцать человек вместо двух-трех? Разве в таком случае дело не пойдет быстрее? Разве вы не сумеете добиться искомых результатов, причем сделать это первым? Внезапно, почувствовала Селия, их отношения изменились. От легкой, дружеской атмосферы не осталось и следа. По существу, это был вызов! Вызов интеллекта и воли. Пусть так, подумала Селия, собственно, ради этого она и отправилась в Англию, именно поэтому она сегодня здесь, в Кембридже. — Вы серьезно? Пять тысяч квадратных футов и двадцать сотрудников? — Мартин был явно поражен. — Вот проклятие! Конечно, серьезно! — взорвалась Селия и тут же добавила: — Или, по-вашему, у нас в фарм-бизнесе в бирюльки играют? — Нет, — ответил Мартин. Глаза его были по-прежнему широко раскрыты. — Так я не думаю. Но вы говорили о двух аспектах. В чем же заключается второй? Селия медлила с ответом. Стоит ли об этом говорить? Она чувствовала, что ее слова произвели на Мартина большое впечатление. Не получится ли так, что она все разрушит, начисто сотрет все то, чего сумела достичь? Но тут она опять вспомнила слова Эндрю. — Я буду по-американски прямолинейна, пускай это звучит резко и даже грубо, — сказала Селия. — Я говорю потому, что знаю: вы принадлежите к числу приверженцев «чистой науки», деньги вас не интересуют и вас нельзя купить. Но если бы вы работали для компании «Фелдинг-Рот», стали бы директором нашего института и перенесли бы в него ваш проект, вам бы платили примерно в пять раз больше того, что вы получаете сейчас. Более того, побывав у ваших родителей и узнав, как много вы делаете для них — а мне кажется, что вам хотелось бы сделать еще больше, — я думаю, вы найдете применение лишним деньгам. Вы наверняка смогли бы нанять сиделку на пару дней в неделю, перевезти вашу мать в более подходящие условия… — Хватит! — Мартин резко выпрямился и впился глазами ей в лицо. Видно было, что он крайне взволнован. — Черт побери, Селия! Я знаю, что такое деньги. И более того, не нужно мне рассказывать сказки, будто людей вроде меня они не волнуют. Еще как волнуют! Все, что вы мне тут наговорили, словно соль на больную рану. Вы хотите подорвать мою волю, совратить меня, воспользоваться… — Чушь! — взорвалась Селия. — Воспользоваться чем? — Хотя бы встречей с моими родителями. Вы видели, как они живут, поняли, как они мне дороги. И теперь вы предлагаете мне золотое яблоко, словно Ева Адаму. — Тут он огляделся и добавил другим тоном: — Кстати, прямо-таки в раю. — Это яблоко не отравленное, — тихо сказала Селия, — а в этой лодке нет змея. Послушайте, я прошу прощения, если… — Вовсе вы его не просите! — грубо оборвал ее Мартин. — Вы деловая женщина, отличные деловые качества, черт возьми, за это я готов поручиться! Но вы из тех, что идут напролом. Вы готовы на все, лишь бы добиться своего. И притом весьма безжалостны. Скажите, я не прав? — Я безжалостна? — Теперь настала очередь Селии удивиться. — Да, вы! — с жаром выпалил Мартин. — Отлично, — ответила Селия, а сама решила: уж если давать сдачи, так со всей силой. — Предположим, что это так. И допустим, что все сказанное вами — правда. Но разве вы сами не хотите того же? Найти ответ на загадку болезни Альцгеймера! Отыскать мозговой пептид! Добиться научной славы! Или, может быть, это я так, мозги пудрю? — Нет, — ответил Мартин, — что ни говори, так оно и есть. Он улыбнулся, как всегда, чуть криво, но на этот раз с легкой горечью. — Уж вам-то, Селия, они, наверное, по-настоящему хорошо платят. Роль нахальной американки, как вы сами себя изволили назвать, вам чертовски здорово удается. Он встал и потянулся за шестом. — Пора возвращаться. Вниз по течению они плыли молча. Мартин работал шестом с яростью, вовсе не так, как в начале прогулки. Селия сидела, погрузившись в раздумье. «Не слишком ли далеко я зашла?» — думала она. Когда они подплывали к лодочной станции, Мартин перестал подталкивать лодку шестом, и она заскользила, увлекаемая течением. С возвышения на корме он мрачно посмотрел на Селию. — Каков будет ответ, я не знаю. Но одно ясно: душу вы мне разбередили, — сказал он Селии. — Но что касается ответа — не знаю. Вечерело, когда Мартин высадил Селию у вокзала и они несколько официально, даже суховато попрощались. Поезд в Лондон шел мучительно медленно, останавливаясь почти на каждой станции. Наконец, уже после половины двенадцатого, Селия вышла на вокзале Кингс-кросс. Там она взяла такси и добралась до отеля «Беркли» почти в полночь. Все это время Селия продумывала события дня, особенно ту роль, которую довелось сыграть ей самой. Больше всего ее уязвили обидные, резкие слова Мартина: «А ведь вы весьма безжалостны». «Неужели я действительно безжалостна?» Взглянув на себя как-то со стороны, Селия признала: вероятно, так оно и есть. Даже не «вероятно», а «наверняка», поправила она себя. А впрочем, продолжала размышлять Селия, зачастую просто необходимо быть безжалостной. Особенно если ты женщина. А иначе разве мыслимо сделать карьеру и добиться того, что ей удалось? Да никогда! Кроме того, напомнила себе Селия, безжалостность, причем вынужденная, вовсе не подразумевает бесчестность. По существу, ведь это — проявление стремления занять крепкие позиции в бизнесе, принимать трудные, а зачастую и неприятные решения, бороться за свои интересы и не слишком тревожиться за судьбы других людей. Более того: если когда-нибудь в будущем ей удастся занять еще более ответственное положение, то придется быть еще более жесткой, еще более безжалостной, чем сейчас. Но почему, если безжалостность есть неотъемлемая черта делового мира, слова Мартина задели ее за живое? Наверное, потому, что он ей нравился, вызывал к себе уважение, и Селии хотелось, чтобы и она вызывала у него соответствующие чувства. А впрочем, так ли это? И вообще, что такое для нее мнение Мартина? Ровным счетом ничего! В таком случае что же для нее важнее всего? Результат этого дня, а отнюдь не то, что́ Мартин думает о ней или она о Мартине. Да, именно это. А результат, тут Селия вздохнула, оптимизма не внушал. По правде говоря, выражаясь словами Сэма, она сама «все поломала из-за собственной настырности». Чем больше она об этом думала, перебирая в памяти только что минувшие события, тем сильнее кляла свое поведение, все глубже впадая в уныние. До гостиницы она добралась с настроением хуже некуда. — Добрый вечер, миссис Джордан. Хороший был денек? — приветствовал ее привратник в холле гостиницы. — Да, спасибо, — ответила Селия, а про себя добавила: «Хороший… Да не весь». Повернувшись за ключом, портье захватил и несколько конвертов с деловыми письмами. «Прочитаю их потом, в номере», — решила Селия. Она уже собралась было подняться к себе, но тут ее вновь окликнул портье: — Да, тут есть кое-что еще, миссис Джордан. Какой-то господин звонил всего несколько минут назад. Просил оставить вам записку. По-моему, какая-то бессмыслица, но он сказал, что вы все поймете. Устало и без всякого интереса Селия взглянула на клочок бумаги. Зрачки ее глаз внезапно расширились, когда она прочла: ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ. В ТОМ ЧИСЛЕ И АМЕРИКАНСКИМ НАХАЛАМ-ДАРОНОСЦАМ. СПАСИБО. Я СОГЛАСЕН. МАРТИН. К явному неудовольствию чопорного портье, солидный холл гостиницы «Беркли» огласился громким (ковбойским) криком ликования. …Наконец в феврале 1973 года состоялось официальное открытие научно-исследовательского института, название которого гласило: «Фелдинг-Рот лимитед. Соединенное Королевство». Одновременно научно-исследовательская программа доктора Пит-Смита была перенесена из Кембриджа в Харлоу. Руководство компании приняло решение, что первоначально программа исследования в Англии будет сосредоточена исключительно на проблеме старения головного мозга. В качестве обоснования такого направления, как сообщил Сэм, выступая перед советом директоров в Нью-Джерси, служило соображение, что эта программа исключительно своевременна, чертовски заманчива и, кроме того, сулит большой коммерческий успех. Значит, нужно на ней сосредоточиться. Открытие центра в Харлоу прошло скромно, без шумихи. — Фанфары грянут, когда нам будет чем похвалиться. Это время еще не наступило, — заявил Сэм, прилетевший специально на церемонию открытия. Но когда, когда же оно наступит? — Дайте мне два года, — сказал Мартин Сэму и Селии, когда они смогли остаться наедине. — К этому времени мы обязательно добьемся результатов, о которых можно будет говорить. Тем временем Селия продолжала свою работу в штаб-квартире «Фелдинг-Рот» в Нью-Джерси в качестве помощника президента по особым поручениям, выполняя задания Сэма, связанные с другими проектами. Как раз в этот период Америку потряс «Уотергейтский скандал»: словно гигантский нарыв неожиданно лопнул. Как и миллионы людей, Селия и Эндрю каждый вечер наблюдали за развитием драматических событий по телевидению. В конце апреля, когда напряжение достигло предела, президент Никсон бросил на съедение волкам двух напыщенных чиновников, своих помощников Халдемана и Эрлихмана. В довершение к невзгодам, обрушившимся на страну и на ее президента, в октябре вице-президент Агню был отстранен от дел по обвинению в коррупции. Наконец, десять месяцев спустя, Никсон стал первым президентом в истории США, вынужденным уйти со своего поста. — Что бы о нем ни говорили, во всяком случае, он войдет в историю благодаря Книге рекордов Гиннесса, — заметил по этому поводу Эндрю. Все это время, вплоть до 1975 года, дела компании «Фелдинг-Рот» шли довольно успешно, хотя и не отличались особенно высокими результатами. Такому положению способствовали два препарата, разработанные в лабораториях компании: противовоспалительное средство для лечения ревматического артрита и стейдпейс — лекарство для уменьшения сердцебиения и понижения кровяного давления. Первый препарат пользовался весьма скромным успехом, зато стейдпейс зарекомендовал себя отличным эффективным средством и сразу завоевал широкую популярность. Доходы компании «Фелдинг-Рот» благодаря этому лекарству могли быть еще выше, если бы не задержка с разрешением на производство и продажу стейдпейса в США по вине ФДА — Управления по контролю за продуктами питания и лекарствами. Причем задержка совершенно недопустимая: на целых два года больше, чем того требовали соответствующие правила. Как с горечью заметил по этому поводу директор научно-исследовательского отдела Винсент Лорд, в вашингтонской штаб-квартире ФДА «царит паралич воли: полнейшее нежелание принимать какие бы то ни было решения». Такого же мнения придерживались и в других фармацевтических компаниях. Поговаривали, будто один из высокопоставленных чиновников ФДА выставил на своем рабочем столе табличку с известным изречением: «Они не пройдут!» Казалось, что эти слова действительно выражают суть подхода руководства управления к любой заявке на новый лекарственный препарат. Примерно в это время родилось выражение «лекарственный дефицит». В стране создалась реальная ситуация, когда стало невозможно достать жизненно необходимые лекарства, доступные за пределами США. Сэм Хауторн в открытую выступил против подобной позиции на очередном съезде представителей фармацевтической промышленности. — Жесткие нормы безопасности, — заявил Сэм, — необходимы в интересах общества, и еще недавно их можно было сосчитать по пальцам. Но нерешительность нынешних бюрократов выходит за все пределы. Тем самым стране наносится ущерб. Что же до критиков нашей отрасли, которые то и дело вспоминают о талидомиде, я им отвечу следующее: на сегодняшний день количество детей, искалеченных талидомидом, куда меньше количества тех американцев, кто страдает и гибнет, не имея возможности своевременно воспользоваться эффективными лекарствами из-за бюрократических проволочек.