Селия вспомнила давний случай: она тогда работала заместителем директора курсов повышения квалификации и довольно часто обращалась к Лорду за советом. Чтобы как-то наладить с ним отношения, она предложила Лорду обращаться друг к другу по имени, на что он с явным неудовольствием ответил: «Для нас обоих, миссис Джордан, будет лучше никогда не забывать о разнице в нашем положении». Ну что же, подумала Селия, теперь, пожалуй, можно воспользоваться его советом. — Я не намерена обсуждать отвратительный случай с Яминером, — холодно сказала Селия. — Единственное, что я хочу сказать вам, доктор Лорд: вы предоставили нашей компании право не иметь с вами ничего общего. Так что придется вам защищаться самому — и за собственный счет. В глазах Лорда сверкнул победный огонек. — Вам это не удастся. Против вас также будет выдвинуто обвинение, — ответил он Селии. — Если я так решила, значит, так оно и будет. А уж как я буду защищаться, это мое дело, а не ваше. Лорд был явно обескуражен. — Ну, если вы предпочитаете… — С вами я не пойду ни на какие сделки. Запомните это. Но если вы ждете помощи от компании, я настоятельно требую сообщить мне все, что вы утаили. — Абсолютно все? — Дело касается прошлого, — сказала Селия. — И вы знаете то, чего я не знаю. Насколько я понимаю, тут замешан доктор Мейс. Во время этого разговора они стояли. Взглянув на стул, Лорд спросил: — Можно? — Садитесь, — сказала Селия и сама села напротив. — Отлично, — сказал Лорд, — тут есть о чем поговорить. Только вам это не понравится. И потом вы сами пожалеете, что захотели об этом узнать. — Я жду. Начинайте. Лорд рассказал ей все. Рассказал без утайки. Он начал с самого начала, с первых осложнений с ФДА, возникших по вине Мейса из-за его мелочных придирок, оскорблений, неоправданной волокиты с выдачей разрешения на стейдпейс. А ведь этот препарат оказался отличным средством — он многим сохранил жизнь… Затем он перешел к тому, как пытался раздобыть хоть какие-то компрометирующие Мейса сведения. Лорд поведал Селии о встрече с сотрудником ФДА Тони Рэдмондом в Джорджтауне, в баре, где собирались гомосексуалисты… О том, как он купил у Рэдмонда документы, порочащие Мейса; обошлось это в две тысячи долларов, но ведь сделка была санкционирована Сэмом, который сам согласился сохранить все в тайне, став соучастником в этом преступлении… …Затем о том, как два года спустя, когда Мейс начал тормозить выдачу разрешительного удостоверения на монтейн, они с Сэмом решили шантажировать Мейса… О том, как благодаря этому им удалось добиться разрешения на монтейн; а ведь Мейс был встревожен сообщением из Австралии. Он искренне сомневался в безвредности этого препарата… Наконец Лорд закончил. Теперь Селия знала всю правду. Как и предсказывал Лорд, она пожалела об этом. Но она должна была ее узнать, поскольку от этого зависели решения, которые ей как президенту компании «Фелдинг-Рот» предстояло принимать в будущем. Она поняла все. Отчаяние Сэма. Не покидавшее его чувство вины. Она яснее и глубже осознала подлинную причину его самоубийства… Ей стало понятно поведение Мейса во время слушаний в сенате, его странный ответ на вопрос, почему же он выдал разрешение на монтейн: «Я и сам не знаю…» Ненависть Мейса к «Фелдинг-Рот» и ко всему, чем занимается компания. «Будь я на месте Мейса, — подумала Селия, — я бы кипела такой же ненавистью». Ну и что же ей теперь делать, когда постыдная, печальная правда наконец обнаружилась? Совесть подсказывала Селии, что выход может быть лишь один — сообщить обо всем властям, признаться перед общественностью. Рассказать всю правду. И пусть все они — Винсент Лорд, Гидеон Мейс, компания «Фелдинг-Рот» и она сама, Селия, — ответят по справедливости. Но чем все это может кончиться? Что станется со всеми ими? Для Лорда и Мейса это, вне всяких сомнений, будет означать полный конец, но не их судьба беспокоила Селию. Она понимала — и эта мысль не давала ей покоя, — что опозоренной и обесчещенной окажется не просто репутация компании. Пострадают ни в чем не виновные люди — служащие, руководители, акционеры, ученые из научно-исследовательского отдела. Ей-то самой как раз, может быть, и удастся сохранить свою репутацию, но это сейчас заботило Селию меньше всего. Не менее правомерен был и другой вопрос: чего, собственно, удастся добиться, придав этому делу широкую огласку? Ответ мог быть лишь один: теперь, когда прошло так много времени, ровным счетом ничего. Итак, «публичного раскаяния» не будет, решила Селия. Она не станет добиваться гласности. Селия совершенно отчетливо понимала, что ей придется молчать, а значит, стать соучастником коррупции. Иного выбора у нее не оставалось. Лорд это тоже понимал. Его тонкие губы искривились в подобие улыбки. Как она его презирала! Такой ненависти она не испытывала ни к кому за всю свою жизнь. Он разложился сам, окончательно разложил Мейса, раздавил как личность Сэма. И теперь то же самое сделал с ней самой. Селия встала. Задыхаясь, едва владея собой, она выкрикнула: — Прочь с глаз моих! Вон отсюда! Лорд молча вышел. Эндрю вернулся час спустя. Он был в одной из лондонских больниц. — Случилось нечто чрезвычайное, — сказала ему Селия. — Мне придется срочно возвращаться в Штаты, сразу же после приема в честь Мартина и И воины. Значит, вылетать нужно послезавтра. Если ты хочешь задержаться на несколько дней… — Мы полетим вместе, — ответил Эндрю. И тут же добавил: — Позволь мне заняться приготовлениями к отлету. Мне ясно, что у тебя и без того забот хватает. Вскоре он сообщил Селии, что билеты на самолет, вылетающий в Нью-Йорк в четверг, забронированы. Они смогут оказаться в Морристауне во второй половине того же дня. Все происходящее казалось Ивонне сном наяву. Неужели она действительно в Букингемском дворце? Неужели это она, а не кто-то другой сидит в Государственном зале для балов вместе с теми, чьи супруги или родители явились сюда для получения наград. Все присутствующие по-своему волновались в ожидании появления королевы. А может быть, все это ей лишь снится? Если так, это был прекрасный сон. И сопровождала его музыка оркестра Королевской гвардии «Голдстрим», доносившаяся с галерей. Играли они веселую, бодрящую мелодию «Однажды ранним утром». Но нет, это не сон. Ведь она пришла сюда, во дворец, вместе со своим любимым Мартином, который в эти минуты ожидал в приемной, готовый войти в зал, как только церемония начнется. Мартин уже успел наскоро отрепетировать свой выход под руководством смотрителя двора, полковника в парадной униформе. Внезапно все стихло. Оркестр замолчал, музыка оборвалась на половине такта. Зал словно застыл. На галерее с поднятой палочкой замер капельмейстер. Он ждал сигнала. И вот долгожданный миг настал. Ливрейные лакеи распахнули настежь двустворчатые двери, и появилась королева. Военные замерли по стойке «смирно». Гости встали. Палочка дирижера описала дугу, и полились звуки национального гимна. Королева — на ней было шелковое платье цвета бирюзы — улыбалась. Она вышла на середину зала. За ней почтительно следовали лорд-камергер и министр внутренних дел — оба в парадной одежде. Началась церемония вручения наград. Оркестр мягко играл вальс Штрауса. Ивонна жадно наблюдала за происходящим, стараясь, не упустить ни малейшей подробности. Мартин вошел в зал, сделал, как полагалось по инструкции, три шага вперед, поклонился, и снова шаг вперед к скамеечке, на которую следовало опустить правое колено… Королева приняла меч из рук конюшего и легонько коснулась им обоих плеч Мартина. Он встал… Сделал пол шага вправо и вперед… Затем слегка склонил голову. Королева надела ему на шею золотой медальон на красно-золотистой ленте… Во время церемонии королева успевала сказать несколько слов каждому из награжденных. Ивонне показалось, что Мартину она уделила чуть больше времени, чем остальным. Затем, сделав три шага назад и поклонившись, Мартин вернулся на свое место. Через несколько минут он тихонько подошел к Ивонне и опустился в кресло рядом с ней. Торжественный прием, устроенный Селией и Эндрю в отеле «Мейфер» в честь сэра Мартина и леди Пит-Смит, прошел с большим успехом. Все продолжалось с пяти часов и до самого вечера. За это время у них побывало почти сто человек, включая большинство научного персонала из Харлоу. Пришел и Рао Шастри. Он сопровождал Лилиан Хауторн, и, судя по всему, быть вместе доставляло им большую радость. Дважды Селия заметила, как они перешептывались, низко склонив друг к другу головы. Судя по всему, речь шла о чем-то серьезном. Селии было известно, что Рао — холостяк. По словам Мартина, он никогда не был женат. Ивонна выглядела прелестно. Она прямо-таки сияла от счастья. Она похудела и призналась Селии, что Мартин наконец разрешил ей принимать пептид-7. На нее препарат подействовал не хуже, чем на всех остальных. Улучив минуту, Селия тихонько сказала Мартину: — Мы с Эндрю улетаем завтра утром. Когда прием закончится, мне бы хотелось остаться вчетвером на несколько минут. Наконец торжественный вечер закончился. Счастливые гости распрощались с хозяевами и разошлись. Уже совсем стемнело, когда Селия, Эндрю, Мартин и Ивонна добрались до гостиницы «Дорчестер». Идти было недалеко. Днем было холодно, но ясно. Стоял февраль. Морозный воздух бодрил. Ночь тоже обещала быть ясной. Они с удобством расположились в уютной гостиной. — Мартин, — обратилась к ученому Селия, — я начну с самого главного. День у нас был насыщенный, и я думаю, все мы немного устали. Как вам известно, компания «Фелдинг-Рот» приступила к строительству комплекса для исследований и разработок в области генной инженерии. Он разместится в Нью-Джерси, неподалеку от нашей новой штаб-квартиры в Морристауне, и уж мы не поскупимся: новые лаборатории смогут порадовать сердце ученого-генетика. — Кое-что я об этом уже слышал, — сказал Мартин. — Все только и говорят о новом научном центре. — Я вам об этом рассказываю, — продолжала Селия, — чтобы задать вопрос. Согласились бы вы с Ивонной переехать в Соединенные Штаты и возглавить наш новый исследовательский центр в качестве его директора? Могу гарантировать, с нашей стороны вам будет оказана всяческая поддержка в научных начинаниях в любом интересном для вас направлении. Наступило молчание. Прервал его Мартин: — Отличное предложение. Я искренне вам благодарен, но вынужден отказаться. — Вовсе не нужно давать ответ сейчас же, — сказала Селия. — Почему бы не обдумать все не торопясь, вместе с Ивонной? — Боюсь, мой ответ окончательный, — ответил ей Мартин. — Дело в том, что мне нужно сказать вам кое-что еще. Хотелось бы сделать это в другой раз, но, видимо, лучше сейчас. Я ухожу из «Фелдинг-Рот». Эти слова подействовали на Селию словно удар. — О нет! Это просто невозможно! — воскликнула Селия. Затем, прищурившись, посмотрела Мартину в глаза. — Вы что же, переходите в другую компанию? Может быть, получили более заманчивое предложение? Если так, мы… — С вами я бы никогда так не поступил, — покачав головой, ответил Мартин. — По крайней мере посоветовался бы. Я просто возвращаюсь к своей старой любви. — Это он о Кембридже, — вступила в разговор Ивонна. — Мы хотим поселиться там. Его сердце принадлежит университету. «Оттуда-то я его и вытащила. Причем задолго до того, как ты его вообще узнала», — подумала Селия. Новость оказалась неожиданной, но чутье подсказывало Селии — разубеждать Мартина бессмысленно, и она этого делать не стала. Кембридж звал Мартина, и он возвращался, словно голубь к родной голубятне. Ну что же, в солнечное воскресенье тринадцать лет назад ей удалось одержать победу над Кембриджским университетом. И эта победа принесла щедрые плоды. Но вот колесо времени сделало оборот, и теперь побеждает Кембридж, а она и компания терпят поражение. — Я всегда считал, что наступит день, когда вы снова вернетесь в академический мир, — сказал, обращаясь к Мартину, Эндрю. — Вы, наверное, станете ректором колледжа? Я где-то читал, что в Кембридже есть вакансии. — Если они и существуют, — ответил Мартин, — то не для меня. В свои сорок шесть лет я еще слишком молод для этой должности. Может быть, со временем, когда я постарею, поседею, когда мои достижения станут более весомыми…