По коже пробежал холодок, и на запястье появилась метка. Едва заметный, идеально ровный круг с точкой посредине. Каллеман отвернул манжету рубашки. У него кружок был полностью темным. В случае если маг нарушит договор, его рука почернеет и отсохнет. Спустя секунду оба знака исчезли. — Довольна? Каллеман посмотрел на меня с насмешкой. — Более чем, — кивнула я в ответ и добавила: — Благодарю, милорд. — Иди переоденься, — приказал мужчина. — И возвращайся к графу. — Слушаюсь, милорд. Я отправилась к себе, сменила одежду, застирала пятно и повесила платье сушиться. Достав сдобную булку, съела ее, мысленно поблагодарив Бетси, умудрившуюся сунуть свежую выпечку мне в сумку, а потом умылась холодной водой и вышла из комнаты. Темный коридор вывел меня в холл, оттуда я прошла к лестнице и поднялась на второй этаж. Думать о произошедшем не хотелось. Чего уж теперь? Поздно переживать. Если ввязалась в авантюру, то надо идти до конца. Как там? Не ссы? Я усмехнулась. Порой моя память выдает удивительно точные выражения. Поправив волосы, я задумалась. Интересно, маги уже ушли? «Серый» говорил, что у него мало времени. Выяснить бы, кто он такой и зачем приходил к Горну. Я вспомнила высокомерное лицо незнакомого лорда и поморщилась. Скорее всего, какой-нибудь аристократ из высших. У них у всех на редкость неприятные физиономии. А Горн? Успокоился уже? Или опять попытается меня выгнать? Впрочем, теперь ему это вряд ли удастся. Раз уж я взялась его вылечить, то он просто обязан будет встать на ноги. Ничего другого ему попросту не остается. — Тера Кэтрин, подождите! Я оглянулась. По коридору торопливо шла тера Дюваль. — Я хотела с вами поговорить, — чуть запыхавшись, что совсем не шло к ее должности, сказала экономка. — У меня не очень много времени, — с сомнением посмотрела я на женщину. Действие настойки скоро должно было закончиться, и мне не хотелось оставлять Горна без присмотра. — Я вас надолго не задержу, — пообещала тера. — Ну хорошо, — кивнула я в ответ. — О чем вы хотели спросить? — Вы ведь ухаживаете за милордом, — водянистые глаза уставились на меня с заметным интересом. Сейчас в них и в помине не было прежнего равнодушия. — Как думаете, его сиятельство выживет? — Мне трудно судить об этом, я всего лишь сиделка. Нет, беспокойство местной прислуги было мне понятно — кому захочется лишиться места? — но что-то больно много вопросов они задавали! — Понимаете, мы все очень переживаем, — убедительно всхлипнула экономка и достала платок. — Лорд Фредерик нам как родной! Милорд никогда не болел, и вдруг это ранение… Такое несчастье! Она снова всхлипнула и приложила платок, утирая несуществующие слезы. Однако! Какая трогательная забота… — Я прекрасно понимаю ваши чувства, — коснувшись руки теры Дюваль, я слегка сжала ее пальцы. — Крепитесь. Единый милостив, будем надеяться на лучшее. — Ах, тера Кэтрин, — снова всхлипнула экономка. — Мы все молимся день и ночь о здравии нашего милорда. Но ведь говорят, что от амлы нет исцеления? Она по-прежнему смотрела на меня своими водянистыми глазами, но сейчас в них появилось нетерпеливое ожидание. Надо же, как ошибочно оказалось первое впечатление! Похоже, равнодушием тут и не пахнет! — К сожалению, я не сильна в подобных вопросах, — грустно вздохнула я в ответ. — Это у докторов надо спрашивать. — Но ведь у вас есть опыт, вы же можете сказать, выживет человек или нет? — продолжала настойчиво расспрашивать экономка. И эта настойчивость мне очень не понравилась. — Милорд выглядит неважно. Я решила, что разумнее будет чуть сгустить краски. — Очень неважно, — повторила для пущего эффекта и добавила: — Вы простите, мне нужно идти. Боюсь оставлять милорда одного. — Да-да, конечно, — поспешно ответила экономка. — Идите, тера Кэтрин. И если вам что-то понадобится, вы только скажите. — Хорошо, что вы сами об этом заговорили, — обернувшись, я посмотрела на женщину. — В покоях его сиятельства необходима ежедневная уборка. — Но ведь милорд… Тера не договорила. — Что? — Милорд сам запретил, — с сомнением произнесла она. — Его сиятельству вредно оставаться в неубранной комнате. — Хорошо, — неохотно ответила тера. — Я пришлю Ханну. — Вот и замечательно. Я кивнула и отправилась к покоям графа, а тера Дюваль так и осталась стоять в коридоре, и на лице ее застыло какое-то непонятное выражение. То ли озабоченность, то ли тяжкие раздумья. То ли глухая неприязнь. Занятная ситуация. Почему-то мне показалось, что экономка очень надеялась услышать от меня о скорой кончине хозяина. Как у нее глазки-то заблестели, когда я сказала, что милорд выглядит неважно! И эти настойчивые расспросы… Я задумалась. Поведение экономки и прочих обитателей замка выглядело странным. Казалось, все они ждут, когда граф отойдет в мир иной, и совсем не торопятся выполнять свои обязанности. Один Каллеман искренне переживает за друга, а все остальные затаились и ждут. Интересно, чем так насолил им граф? И каких благ ожидают они от его кончины? Размышляя о поведении прислуги, я свернула к покоям графа и неожиданно остановилась, увидев, что в конце коридора мелькнула какая-то тень. Душу полоснуло острым чувством опасности. — Кто здесь? В ответ послышался еле уловимый шорох. — Салли? Это ты? День был пасмурным, а светильники горели слишком тускло, и разглядеть что-либо в серой полутьме было сложно. Стены отразили мой голос, придав ему какие-то незнакомые нотки. Тревога не отпускала. Кому нужно играть со мной в прятки? — Кунц? Тишина показалась мне зловещей. Старый замок молчал, не желая выдавать свои тайны. Высокие своды тонули в темноте, черные провалы дверей выглядели угрожающе мрачными, истертый красный мрамор растекался под ногами темным кровавым пятном. «С каких пор ты стала такой трусихой, Кейт? — рассердилась я на себя. — С чего вдруг у тебя так разыгралось воображение?» Я прошла до конца коридора, дергая ручки закрытых покоев, осмотрела узкое окно в торцевой стене и вернулась. Никого. Скорее всего, мне просто что-то померещилось. А тревога… Ерунда. Обычная усталость после бессонной ночи. * * * Дверь в покои графа я открывала без страха. Не убьет же он меня, в самом деле? Горн не безумец. А то, что швыряется всем подряд и рычит, так это мелочи, на которые при моей профессии не стоит обращать внимания. Это все преодолимо. И потом, в моей практике еще не было ни одного пациента, с которым я не смогла бы договориться. С любым человеком можно найти общий язык, нужно только немного постараться. С этими оптимистичными мыслями я и вошла в комнату. И запнулась, увидев открывшуюся моим глазам картину. Горн, раскинув руки, лежал на полу. Его темные волосы выглядели почти черными на фоне бледного лица, губы побелели, под правой ногой на ковре расползалось бурое пятно. Рес! Только этого не хватало! Я громко выругалась и кинулась к своему упрямому пациенту. — Милорд! Вы меня слышите? Какое там! Граф не отвечал. Дыхание его было прерывистым и тяжелым. Я быстро осмотрела мужчину. Рес! Раны открылись, бинты пропитались кровью, повязка, закрывающая глаза, сбилась. Одна я не справлюсь. Нужно вызывать подмогу. Я ударила по кнопке звонка и в ожидании камердинера попыталась привести Горна в чувство. Внутри разрасталась тревога.