* * * Эф сидел в одиночестве на длинной деревянной скамье, приставленной к стене операционного зала. Агента ФБР звали Леш. Его стол и стул располагались примерно в метре от той незримой черты, которая служила пределом досягаемости Эфа. Левое запястье было приковано к стальной штанге – она шла вдоль стены как раз над скамьей и напоминала вспомогательный поручень, которым оборудуют ванны для инвалидов. Эфу приходилось сидеть немного ссутулившись и вытянув вперед правую ногу, чтобы нож, который по-прежнему размещался у него за поясом, не впивался в кожу. По возвращении от Палмера его никто так и не обыскал. У агента Леша был лицевой тик. Его левый глаз время от времени самопроизвольно подмигивал, отчего в пляс пускалась вся щека, однако на речь это не влияло. На столе в закутке стояли фотографии детей школьного возраста в недорогих рамках. – Итак, – сказал агент. – Эта самая штука. Я все же не понимаю. Она что – вирус или паразит? – И то и другое, – ответил Эф. Он старался говорить рассудительно, надеясь своими словами как-нибудь вымостить путь к свободе. – Вирус передается с паразитом, имеющим форму кровяного червя. А сам паразит проникает в организм человека во время заражения, через горловое жало. Агент Леш непроизвольно моргнул и принялся строчить в блокноте. Значит, ФБР все же принялось в конце концов доискиваться до сути – только слишком поздно. Хорошие следаки вроде агента Леша действовали в самом низу, в широком основании пирамиды, не имея ни малейшего представления, что все уже решено теми, кто располагается на верхушке. – А где же те двое? – спросил Эф. – Двое других агентов? – Какие еще двое? – Те, которые возили меня в город на вертолете. Агент Леш поднялся, чтобы лучше видеть другие закутки операционного зала. Несколько преданных делу агентов все еще оставались на работе. – Эй, кто-нибудь из вас возил доктора Гудвезера на «птичке» в город? Ответом были лишь отрицательные возгласы и недовольное бормотание. Эф сообразил, что с момента возвращения он не видел тех двоих мужчин. – Могу предположить, что они исчезли навсегда. – Быть такого не может, – сказал агент Леш. – Нам приказано оставаться на местах в ожидании дальнейших указаний. Это было совсем уже плохо. Эф снова взглянул на фотографии в рамках: – Вы вывезли семью из города? – А мы и не живем в городе. Слишком дорого. Я каждый день езжу сюда на машине из Джерси. Но – так и есть: детей мы отправили. Школа закрылась, поэтому жена отвезла их в дом нашего друга на озере Киннелон. «Не очень далеко», – подумал Эф. – Мои тоже уехали, – сказал он. Гудвезер наклонился вперед, насколько позволили наручники и столовый нож на бедре. – Послушайте, агент Леш, – зашептал он, пытаясь войти в доверие к этому человеку. – Все, что сейчас происходит… Я знаю, это походит на хаос, вроде как полнейший беспорядок. Но это не так. Понимаете? Не так. Это тщательно спланированное, согласованное наступление. А сегодня… сегодня все переходит в решающую стадию. Я по-прежнему не знаю в точности что, где и как, но знаю когда. Именно сегодня. И мы – вы и я, мы оба – должны выбраться отсюда. Агент Леш моргнул дважды: – Доктор Гудвезер, вы под арестом. Вы стреляли в человека среди бела дня, на глазах десятков свидетелей. Вы давно уже предстали бы перед Федеральным судом, если бы из-за этого безумия большинство правительственных учреждений не закрылись. Поэтому вы никуда отсюда не выберетесь, а из-за вас и я не выберусь. Но вернемся к делу – что вы можете сказать вот об этом? Агент Леш показал Эфу стопку распечаток. Каждая представляла собой фотографию некоего знака, протравленного на стене или окне здания, – везде одно и то же шестиногое изображение, похожее на жука. – Это Бостон, – пояснил агент Леш, перекладывая листок в низ пачки. – Этот из Питтсбурга. Этот снимок сделан в пригороде Кливленда. Вот Атланта. А вот Портленд, штат Орегон, – отсюда до него пять тысяч километров. – Не могу сказать наверняка, – ответил Эф, – но, по-моему, это нечто вроде кода. Они не сообщаются между собой посредством речи. Им требуется какая-то другая языковая система. Они метят территорию, отмечают свое продвижение… что-то в этом роде. – Как жуки… – Похоже. Это почти как… Вы слышали об автоматическом письме? О мозге, работающем в режиме подсознания? Видите ли, они все соединены между собой на экстрасенсорном уровне. Я не понимаю этого, зато знаю теперь, что такой уровень существует. И полагаю, как у любого другого могучего разума, у этого интеллекта есть сегмент подсознания – вот оттуда эти штуки и выплескиваются… почти художественно. Оно, подсознание, словно бы самовыражается. Вы уже знаете, что этот, так сказать, базисный рисунок – один и тот же – нацарапан на зданиях по всей стране. Думаю, подобными художествами охвачена уже половина мира. Агент Леш бросил стопку распечаток на стол, схватился обеими руками за шею и принялся ее массировать. – Серебро, говорите? Ультрафиолетовое излучение? Солнечный свет? – Проверьте пистолет, который был у меня. Он ведь где-то здесь? Проверьте пули. Там чистое серебро. Не потому что Палмер вампир. Он не вампир… Пока еще не вампир. Но это оружие мне дали… – Да-да. Продолжайте. Дал – кто? Я хотел бы знать, откуда вам известны все эти вещи… В зале погас свет. Гудение в вентиляционных отверстиях, откуда поступал теплый воздух, стихло. Все агенты в своих закутках недовольно застонали. – Что, опять?! – воскликнул агент Леш, поднимаясь на ноги. Помигав, включилось аварийное освещение; над дверями снова зажглись знаки «Выход»; пробудились потолочные световые панели – к жизни вернулась лишь пятая или шестая их часть, и горели они теперь в половину, а то и в четверть силы. – Прекрасно! – сказал агент Леш, снимая фонарик с крючка в верхней части перегородки, отделявшей его от соседнего закутка. Над головами завыли динамики – включилась пожарная сигнализация. – Ага! – вскричал агент Леш. – Час от часу не легче! Эф услышал где-то в здании вопль. – Эй! – заорал Эф, дергая за поручень, к которому его приковали. – Освободите меня! Они идут за нами! – Вот как? – спросил агент Леш, оставаясь на месте и прислушиваясь. – Значит, идут за нами? Треск, затем шум, как если бы кто-то вышиб дверь. – За мной, – поправился Эф. – Мой пистолет. Вы должны достать его. Агент Леш обратился в слух. Он шагнул от стола и расстегнул свою кобуру. – Нет! Это не сработает! Серебро в моем пистолете! Неужели вы не понимаете? Идите и возьмите его!.. Выстрелы. Всего этажом ниже. – Вот срань-то! Агент Леш направился к выходу, вытаскивая свой ствол. Эф выругался и переключил внимание на металлический поручень и наручники. Обеими руками он изо всех сил рванул штангу – никакого эффекта. Гудвезер проехался наручником сначала до одного конца штанги, потом до другого, пытаясь найти какое-нибудь слабое место, однако толстые болты, крепящие поручень, глубоко уходили в стену. Он изо всей силы пнул штангу – никакого результата. Раздался еще один вопль – теперь гораздо ближе – и серия выстрелов. Он попытался встать, но сумел выпрямиться только на три четверти своего роста. В ярости Эф попытался завалить всю стену. Выстрелы звучали уже в самом операционном зале. Что-то творилось за перегородками закутков. До Эфа доносились лишь отблески дульного пламени и визг агентов. Эф полез за пояс штанов, чтобы достать серебряный нож. В руке он казался совсем маленьким по сравнению с тем, как выглядел в пентхаусе Палмера. Эф зажал тупой край ножа под углом между скамьей и стеной, а затем резко и сильно рванул рукоятку. Часть лезвия отломилась, и в результате получился короткий, но острый клинок, напоминающий тюремную заточку. Вампирша взлетела на перегородку между закутками и скрючилась там, балансируя на всех четырех конечностях. В сумраке плохо освещенного зала вампирша казалась совсем маленькой. Тварь диковато поводила головой, словно бы выискивая что-то. Вглядывалась, не видя. Принюхивалась, не чуя. Лицо ее повернулось к Эфу, и он понял: цель захвачена. Проворно и грациозно, совсем по-кошачьи монстр спрыгнул с перегородки на пол. Эф поразился, насколько черными были глаза этого вампирского отродья – такой цвет бывает в основании колбы перегоревшей лампочки. Лицо «щупальца» было слегка отвернуто в сторону, его незрячие глаза смотрели мимо – и тем не менее тварь каким-то образом видела доктора Гудвезера, в этом он был уверен. Физические данные твари пугали Эфа до смерти. Он словно бы находился в одной клетке с ягуаром, причем сам был к этой клетке прикован. Гудвезер стоял боком к вампиру в тщетной надежде защитить горло, выставив серебряное лезвие в сторону «щупальца», и тварь чувствовала присутствие смертоносного оружия. Эф стал перемещаться вдоль стены, насколько позволяла металлическая штанга. Вампирша внимательно следила за его движением – сначала влево до конца поручня, затем вправо до исходной позиции; ее голова по-змеиному поворачивалась на разбухшей шее. И вдруг тварь сделала выпад – из ее горла метнулось жало. Оно было короче, чем у взрослого вампира, и Эф среагировал вовремя, полоснув по нему лезвием. Было непонятно, порезал он жало или нет, но, во всяком случае, серебро коснулось вампирской плоти, и атаку Эф отбил. «Щупальце» отскочило назад, как уличная собака от ощутимого пинка. – Пошла! – приказал Эф, словно дикому животному. Но «щупальце» никуда не ушло – лишь смотрело на него своими незрячими глазами. Когда из угла зала, огибая перегородки, вышли еще два вампира – уже не дети, совершенно типичные взрослые твари, в рубашках, запятнанных кровью, – Эф понял, что «щупальце» вызвало подкрепление. Гудвезер принялся размахивать маленьким серебряным ножом, точно безумец. Он пытался запугать вампиров, пытался сделать все возможное, чтобы они боялись его больше, чем боялся он сам. Это не сработало. Твари разделились и набросились на него с двух сторон. Эф полоснул по руке сначала одного вампира, потом второго. Серебро нанесло им некоторый урон – во всяком случае, достаточный, чтобы ткани конечностей разошлись и из разрезов закапала белая жижа. Один из вампиров поймал его руку с ножом, а второй обхватил пальцами противоположное плечо да еще, вцепившись в волосы Эфа, запрокинул его голову.