Испанский Гарлем Грузовики с продовольствием, прибывающие на Манхэттен из Куинса, ехали по расчищенной средней полосе въездной части моста Куинсборо через Ист-Ривер, а потом поворачивали на юг по Второй авеню или на север по Третьей. Мистер Квинлан стоял на тротуаре у квартала Джорджа Вашингтона между Девяносто седьмой и Девяносто восьмой улицами, в сорока кварталах к северу от моста. Рожденный вампир ждал под непрекращающимся дождем, голова его была укрыта капюшоном, он разглядывал редкие автомобили. Автоколонны он игнорировал. Как и грузовики или легковые машины «Стоунхарта». Главной заботой мистера Квинлана было привлечь внимание Владыки. Фет и Эф прятались в тени двери в первом из домов квартала. За последние сорок пять минут они видели по одному автомобилю приблизительно каждые десять минут. Свет фар каждый раз воодушевлял их, но неподвижность мистера Квинлана обескураживала. Дверной проем скрывал их от дождя, но ничто не могло скрыть появившуюся неловкость в отношениях. Василий прокручивал в голове их дерзкий план, пытаясь убедить себя, что тот сработает. Успех представлялся делом совершенно невероятным, но других вариантов, продуманных, готовых к воплощению, не было. Убить Владыку. Один раз они уже попытались, загнав его под солнечные лучи, но из этого ничего не вышло. Когда умирающий Сетракян отравил свою кровь, использовав крысиный яд с противосвертывающими свойствами, Владыка просто скинул с себя прежнюю человеческую оболочку и принял форму другого существа, здорового. Вампир казался неуязвимым. Но в то же время два раза им удалось навредить ему. Какой бы ни была первоначальная форма Владыки, теперь он явно мог существовать только в человеческой оболочке. А человек — существо хрупкое. — На этот раз мы не должны промахнуться. Такой возможности у нас больше не будет. Эф кивнул, глядя на улицу. Он ждал знака от мистера Квинлана. Он был настороже. Возможно, изменил свое отношение к плану, а может, дело было в другом. Ненадежность Эфа привела к разладу в отношениях, но уход Норы к Фету навсегда вбил клин между мужчинами. Теперь Фет делал все от него зависящее, чтобы неприязнь товарища никак не отразилась на их общем деле. — Между мной и Норой ничего не было, — сказал Фет. — Я знаю. Но между мной и Норой было все, — отозвался Эф. — А теперь нет. Настанет время, и мы с тобой объяснимся. Может, даже на кулаках. Но сейчас время неподходящее. Сейчас это нужно выкинуть из головы. Все личное в сторону… Слушай, Фет, мы напарники. Если бы пришлось выбирать между тобой и Гусом, я бы выбрал тебя. — Я рад, что мы с тобой снова единомышленники, — сказал Фет. Эф собирался было ответить, но тут снова появился свет фар на дороге. На этот раз мистер Квинлан сошел с тротуара. Машина была слишком далеко, и ни один человек не смог бы с такого расстояния определить, кто сидит за рулем, но мистер Квинлан знал. Он встал на пути машины в свете фар. Одно из дорожных правил гласило: любой вампир может остановить машину, за рулем которой сидит человек, как мог это делать солдат или полицейский в прежних Штатах. Мистер Квинлан поднял руку так, чтобы были хорошо видны его удлиненный средний палец и красные глаза. Машина остановилась, и водитель, сотрудник «Стоунхарта» в темном костюме под теплым плащом, открыл свою дверцу, не глуша двигатель. Мистер Квинлан подошел к водителю, пропав из поля зрения, но Фет увидел, как неожиданно дернулся человек на сиденье. Мистер Квинлан запрыгнул в кабину. Сквозь стекла в подтеках дождя можно было подумать, что они дерутся. — Вперед! — скомандовал Фет. Они выбежали из своего укрытия под дождь. Мужчины спрыгнули, подняв брызги, с тротуара на дорогу и бросились к водительской двери. Фет чуть не протаранил мистера Квинлана, но успел отпрянуть в последний момент, когда увидел, что молотит руками вовсе не мистер Квинлан. Это делал водитель. Жало мистера Квинлана набухло. Оно торчало через его распахнутые челюсти из основания горла, сужаясь к кончику, плотно вошедшему в шею жертвы. Фет отпрянул назад. Подошел Эф и тоже увидел происходящее, и между ними на мгновение образовалась связь — общее отвращение. Мистер Квинлан быстро насыщался, и делал он это, не сводя глаз с водителя, лицо которого превратилось в маску ужаса и потрясения. Василию эта сцена послужила напоминанием о том, как быстро мистер Квинлан может расправиться с любым из них. В считаные секунды. Крысолов не смотрел на Квинлана, пока не понял, что кормление закончилось. Краем глаза он увидел, как вампир втягивает жало, его узкий кончик высовывался изо рта, точно лысый хвост какого-нибудь животного, которое он проглотил. Насытившись энергией, мистер Квинлан поднял обмякшее тело водителя из «Стоунхарта» и легко, словно груду одежды, унес с улицы. В полутенях дверного проема было видно, как мистер Квинлан жестом милосердия и целесообразности свернул водителю шею. Мистер Квинлан оставил в дверях труп и возвратился к ним. Нужно было двигаться дальше, пока не появился еще какой-нибудь автомобиль. Фет и Эф встретили его сзади у кузова. Крысолов открыл незапертую защелку, поднял скользящую дверь. Рефрижератор. — Черт бы его драл, — выругался Василий. Им предстоял минимум час, а то и два езды, и это время для Фета и Эфа обещало быть холодным, потому что никто не должен был видеть их в кабине. — Даже еды нет, — посетовал Фет, забираясь внутрь и перешагивая через обрывки картона. Мистер Квинлан потащил на себя резиновую ленту опускной двери и закрыл Фета и Эфа в темноте. Фет проверил, есть ли воздуховодные отверстия. Они услышали, как хлопнула водительская дверца, включилась передача, машина дернулась и поехала. Фет нашел свитер из овечьей шерсти в своем рюкзаке, натянул на себя, надел сверху куртку, потом разложил картон, подсунул под голову рюкзак (мягкой стороной вверх) и лег, пытаясь устроиться поудобнее. Судя по доносившимся до Фета звукам, Эф был занят тем же. Грохот грузовика, шум и вибрации не располагали к разговору, что было очень кстати. Василий скрестил руки на груди, стараясь прогнать докучливые мысли. Он сосредоточился на Норе. Он знал, что при обычных обстоятельствах никогда не смог бы заинтересовать женщину ее полета. Во времена войн мужчины и женщины сближаются, иногда по необходимости, но изредка свое слово говорит судьба. Фет был уверен, что их сближение — веление судьбы. В войну люди нередко находят себя. Василий открыл свое лучшее «я» только теперь, в худшей из возможных ситуаций. А вот Эф временами совершенно себя терял. Нора хотела поехать с ними, но Эф убедил ее остаться с Гусом не только ради отдыха — он был уверен, что при виде Барнса она не сдержится и набросится на него, а это поставило бы под угрозу весь план. И потом, Гусу нужна была помощь в его собственном важном деле. — Вас, о чем ты думаешь? — спросила Нора в одну из тихих минут, поглаживая свою бритую голову. Фету жаль было длинных волос, но в ее лице без прикрас он видел что-то прекрасное и щемящее. Ему нравился изящный наклон ее затылка, грациозная линия задней части шеи до начала плеч. — Ты словно переродилась, — сказал он. Она нахмурилась: — Стала уродиной? — Ну что ты! Чуть более изысканной. Более уязвимой. Ее брови удивленно взлетели. — Хочешь, чтобы я была более уязвимой? — Нет… только со мной, — откровенно признался он. Услышав это, она улыбнулась. Какими редкими стали улыбки в их жизни в эти темные времена. Дефицитными, как еда. — Мне нравится этот план, — сказал Фет. — Он осуществим. Но в то же время я волнуюсь. — Из-за Эфа? — спросила Нора, понимая его, соглашаясь с ним. — Настал судьбоносный момент. Он либо совсем расклеится, и тогда нам придется учитывать это, либо воспрянет и справится с любым вызовом. — Я думаю, он воспрянет. Он должен. У него нет другого выхода. Нора восхищалась верой Фета в Эфа, хотя и не разделяла ее. — Когда волосы начнут отрастать, — заметила она, гладя свой голый череп, — у меня будет такой бандитский ежик. Он пожал плечами, представляя, как она будет выглядеть: — Я переживу. — Или брить голову — пусть так остается. Все равно я почти всегда ношу шапочку. — Все или ничего, — сказал Фет. — Как это на тебя похоже. Она нашла свою вязаную шапочку, натянула ее на голову. — Ты не будешь возражать? Крысолова в этой ситуации радовало одно: ей небезразлично его мнение, он играет важную роль в ее жизни. Фет заснул в холодном трясущемся грузовике, плотно скрестив руки на груди, будто прижимал Нору к себе. Стаатсбург. Нью-Йорк Дверь поднялась — за нею стоял мистер Квинлан. Фет спрыгнул вниз, колени его занемели, ноги продрогли, он принялся разминаться, чтобы восстановить циркуляцию крови. Эф спустился на землю и замер; со своим рюкзаком на спине он напоминал туриста, которому предстоит долгий путь. Грузовик был припаркован на ответвлении грунтовки или, возможно, в конце длинной подъездной дорожки, в достаточном удалении от улицы — за стволами голых деревьев было не разглядеть, что здесь происходит. Дождь перестал, и земля была влажной, но не осклизлой. Мистер Квинлан вдруг без всяких объяснений сорвался с места. Фет не знал, то ли следовать за ним, то ли нет, но в любом случае решил для начала согреться. У Эфа сна не было ни в одном глазу. Он, казалось, горел желанием приступить к делу. Уж не медикаменты ли питают такую работоспособность, мелькнула у Фета мысль. Впрочем, нет, Эф смотрел ясным взглядом. — Ты, похоже, готов, — сказал Фет. — Еще как готов, — ответил Эф. Мистер Квинлан вернулся минуту спустя. Он являл собой жутковатое зрелище: от его голого черепа и одежды поднимался густой пар, но изо рта не вырывалось ни облачка. Несколько охранников у ворот. У дверей еще больше. Так что Владыку оповестят, но, возможно, в свете нашего плана это не так уж и плохо.