— Ви, — прошептала она. Фет обхватил ее за плечи, и она обняла его, зарылась лицом в пахучую нестираную одежду. Он на мгновение отпрянул, чтобы разглядеть Нору получше. Его переполняла радость (какая удача — найти ее), и в то же время он пытался понять, что означает обритая голова. — Это ты, — сказал Василий, притрагиваясь к голому черепу, потом оглядел ее всю. — Ты… — И ты, — сказала она, и в уголках глаз заблестели слезы. «Опять не Эф. Не Эф. Ты». Фет снова обнял подругу. За ним появились другие люди. Гус и еще один мексиканец. Августин замер, увидев, как Фет обнимает обритую лагерницу. — Доктор Мартинес? — проговорил он через несколько секунд. — Гус, это я. Неужели это ты? — A huevo![20] Точно я, — улыбнулся парень. — Что это за здание? — спросил Фет. — Вроде администрации? Что ты здесь делаешь? Несколько мгновений Нора не могла вспомнить. — Барнс, — сказала она наконец. — Из ЦКПЗ. Он возглавляет лагерь. Все лагеря! — Где он, черт его дери? — Только что появились четыре громадных вампира и уволокли его. Собственная служба безопасности. Вон туда они побежали. Фет вышел в пустой коридор: — Туда? — Его машина ждет у ворот. — Нора последовала за Василием. — Эф с тобой? Укол ревности. — Он на улице. Сдерживает их. Ради тебя бы разыскал этого самого Барнса, но нужно возвращаться к Эфу. — А мама? — Нора ухватила Фета за рубашку. — Моя мать. Я без нее не уйду. — Твоя мать? — переспросил крысолов. — Она все еще здесь? — Думаю, да. — Нора обхватила голову Фета руками. — Не могу поверить, что вы здесь. Из-за меня. Он готов был расцеловать ее. Готов. Среди этого хаоса, смятения и опасности — готов. Мир вокруг исчез. Перед ним была она, одна она. — Из-за вас? — мрачно усмехнулся Гус. — Черта с два! Нам просто нравится это мочилово, верно, Фет? Пора возвращаться к моему братишке Бруно. Нора бросилась в дверь, но вдруг резко остановилась и повернулась к Карли, помощнице Барнса, — та по-прежнему стояла в дальнем углу за столом, держа трубку в руке, безжизненно висевшей вдоль туловища. Нора нагнулась над столом, схватила шоколадный пирог с бумажной тарелочки, откусила большой кусок, а остальное швырнула в стену рядом с головой ассистентки. Но в этот краткий миг торжества Нора почувствовала лишь жалость к молодой женщине. А пирог оказался совсем не таким вкусным, как ей думалось. * * * В открытом дворе Эф рубил и колол, расчищая вокруг себя пространство. Вампир мог выбрасывать жало почти на два метра, а длина руки плюс длина меча приблизительно давали это расстояние. Потому он продолжал сечь и хлестать, не пуская никого ближе. Но Бруно избрал другую стратегию. Он отражал каждую отдельную угрозу по мере ее возникновения, а поскольку он был свирепым и успешным убийцей, пока что ему это сходило с рук. Но он тоже начинал уставать. Бруно бросился за двумя вампирами, неожиданно возникшими в темноте, и попался на их уловку. Стригои отрезали его от напарника, заполнили пространство между ними. Эф попытался прорубиться к Бруно, но вампиры держались своей тактики: уничтожать людей по отдельности. Эф попятился к зданию. Серебряный круг превратился в полукруг, его меч, словно горящий факел, не подпускал вампиров. Некоторые опустились на четвереньки и попытались подобраться снизу, ухватить за ноги и свалить на землю, но и тут удалось отбиться — грязь под ногами окрасилась белым. По мере того как тела вампиров громоздились одно на другое, радиус безопасности сжимался. Слышалось кряхтенье Бруно, потом вскрики. Парень сражался, стоя спиной к высокому лагерному ограждению. Эф видел, как он рассек мечом жало, но слишком поздно — вампир успел пронзить его кожу. Секундный контакт, проникновение, но дело сделано — червь внедрился в организм мексиканца, патоген вампира проник в его кровь. Однако Бруно все еще сражался, и даже с удвоенной энергией. Он бился, зная, что обречен. Десятки червей корчились под кожей его лица и шеи. Другие стригои, телепатически извещенные об этой победе, без оглядки бросились на Эфа. Несколько вампиров, оставив Бруно, принялись подталкивать наступающих на Эфа, еще больше сузив его зону безопасности. Он почувствовал толчки локтями в бока и с разворота рассек безумные лица, трясущиеся бородки и открытые рты. Жало ударилось о стену рядом с его ухом — звук был такой, будто в бетон попала стрела. Эф отсек отросток, но появились новые. Он старался не ослаблять серебряный вихрь, руки и плечи стонали от боли. Достаточно было одному жалу дотянуться до него — и конец. Эф чувствовал силу вампирской толпы, смыкающейся вокруг него. Вдруг в гуще схватки оказался мистер Квинлан и мгновенно вступил в драку. Ситуация изменилась, но они оба знали, что пытаются сдержать приливную волну. Еще немного — и она сметет Эфа. Все кончится очень скоро. В небе сверкнула вспышка. Эф принял ее за ракету или какое-то другое пиротехническое устройство, пущенное вампирами в знак тревоги или чтобы сбить с толку нападающих. Достаточно было отвлечься на одну секунду — и ему конец. Но свет все усиливался, ширился. Он двигался гораздо выше, чем показалось вначале. И самое главное, атака вампиров стала захлебываться. Их тела теряли гибкость, когда головы с разверстыми ртами поднимались к темному небу. Эф не мог поверить в свою удачу. Он изготовил меч, собираясь прорубить коридор в толпе стригоев, на последнем дыхании усеять телами вампиров путь к спасению… Но даже он не мог противиться искушению запрокинуть голову. Свет был слишком соблазнителен. Он тоже хотел кинуть взгляд на загрязненное небо. Черную дерюгу окутавшего планету пепла прорезали яркие, словно пламя ацетиленовой горелки, лучи. Лучи пронзали темноту, словно хвостатая комета с ядром из чистого сияния. Обжигающая слеза красно-оранжевого пламени вскрывала ложную ночь. Это мог быть только спутник (или что-то еще больших размеров), который сорвался с орбиты и возвращается в земную атмосферу, словно огненный шар, пущенный с побежденного Солнца. Вампиры подались назад. Они не сводили красных глаз с огненной пряди, спотыкались друг о друга, координация их действий необычным образом нарушилась. Это страх, подумал Эф, или что-то похожее. Знак небес воздействовал на их первородное «я», и они не имели иного механизма выразить свой страх — только скулить и неуклюже пятиться. Даже мистер Квинлан чуть отступил. Его подавили и этот свет, и это зрелище. Падающий спутник, ярко горящий в небе, пронзил плотную пепельную тучу, и на землю упал мощный столб солнечного света, словно указующий перст Бога, выжигающий все вокруг; снаряд высветил на земле окружность радиусом около пяти километров, в которую попала и часть фермы. Обожженные вампиры скулили; Фет, Гус и Хоакин встретили их с другой стороны. Они втроем набросились на впавшую в панику толпу, принялись рубить тех, кто был снаружи, и в конечном счете атака породила полномасштабный хаос, вампиры разбегались во все стороны. На мгновение величественный яркий столб высветил весь лагерь: высокую стену, мрачные здания, слякоть под ногами. Простота, граничащая с уродством, но зловещая в своей заурядности. Это было похоже на подсобные помещения за выставочным залом или на грязную кухню ресторана: некое незатейливое сооружение для настоящей работы. Эф смотрел на разгоравшуюся светлую прядь в небесах, ее передняя часть полыхала все гуще и ярче и наконец поглотила себя, а бурный огненный след сузился до жгута, а потом исчез. А следом прорвался такой долгожданный дневной свет, загорелся в небе, словно вспышка была вестником, посланным оповестить о его прибытии. Бледные очертания солнца едва виднелись за пепельной тучей, немногие лучи просачивались сквозь разошедшиеся швы и утончения в пепельном коконе, окутавшем землю. Свет был слабый даже для раннего рассвета на прежней земле, но его хватило. Хватило, чтобы распугать стригоев, которые пустились наутек в желании зарыться на час-другой в землю. Эф увидел заключенного, следовавшего за Гусом и Фетом, и, несмотря на бритую голову и бесформенный комбинезон, тут же узнал Нору. Его захлестнул поток противоречивых эмоций. Эфу показалось, что со времени их последней встречи прошли годы, а не несколько недель. Но теперь было не до этого — время поджимало. Мистер Квинлан отошел в тень. Его переносимость ультрафиолетовых лучей была выбрана до предела. Я вас найду… в Колумбийском… желаю всем удачи. С этими словами он легко забрался на стену лагеря и через мгновение исчез из виду. Гус заметил Бруно, держащегося за шею, и направился к нему. — Qué pasó, vato?[21] — Это говно во мне сидит, — простонал Бруно. Гангстер поморщился, облизнул сухие губы, сплюнул на землю. Он полулежал в странной расслабленной позе, словно уже чувствовал, как внутри ползают черви. — Мне кранты, братишка. Остальные замолчали. Потрясенный Гус протянул руку к лицу Бруно, осмотрел его шею, потом обнял так, что чуть кости не затрещали. — Бруно, — сказал он. — Дикари долбаные, — ругался Бруно. — Повезло им, сукам. — Черт побери! — закричал Гус, отстраняясь от товарища. Он не знал, что делать. Никто не знал. Гус отошел в сторону и испустил звериный вопль. К Бруно подошел Хоакин со слезами на глазах. — Это место, — сказал он, втыкая в грязь острие меча, — сущий ад на земле. — Он поднял меч к небесам и проревел: — Я за тебя перебью этих ублюдков, всех до последнего! Гус вдруг показал на Эфа: — А на тебе-то вроде ни царапинки. Как же так получилось? Вы должны были держаться вместе. Что случилось с моим парнем? — Это не его вина, — встал между ними Фет. — Откуда ты знаешь? — рявкнул Гус, его глаза потемнели от боли. — Ты был со мной! Гус развернулся и пошел к товарищу. — Бруно, скажи, он виноват, этот сукин сын? Я убью его прямо здесь. Скажи.