Рулежная дорожка «Фокстрот» Спасательные автомобили Портового управления Нью-Йорка выехали на летное поле, как и положено при нештатной ситуации, в количестве шести единиц, включая машину с пеногенератором, пожарный автонасос и аварийно-спасательный грузовик с выдвижной лестницей. Все подтянулись к багажному трапу, застывшему возле синих огней, ограничивающих рулежную дорожку. Капитан Шон Наварро, в шлеме и огнезащитном костюме, спрыгнул с задней ступеньки грузовика и встал перед самолетом. Мигалки на крышах кабин отбрасывали на фюзеляж красные всполохи, отчего казалось, что самолет дурачит их, изображая пульс живого существа. Но больше всего он походил на пустой лайнер, отведенный для ночных учений. Капитан Наварро подошел к кабине грузовика, забрался в нее и сел рядом с водителем Бенни Чуфером: – Свяжись с наземной службой и попроси их подкатить прожекторы. Потом подъезжай к самолету и остановись за крылом. – У нас приказ не приближаться, – напомнил Бенни. – В самолете полно людей, – сказал капитан Наварро. – Нам платят не за то, чтобы мы тут героически изображали световую разметку. Наша работа – спасать жизни. Бенни пожал плечами и сделал так, как ему велели. Капитан Наварро вышел из кабины и залез на крышу грузовика, а Бенни выдвинул лестницу, чтобы его начальник смог перебраться на крыло самолета. Капитан Наварро включил ручной фонарь и ступил на заднюю кромку крыла между двумя поднятыми закрылками, так что его ботинок опустился как раз на жирные черные буквы надписи: «НЕ НАСТУПАТЬ». Шагая осторожно – все-таки он был в шести метрах от земли, – капитан прошел к люку аварийного выхода на крыло – единственной в самолете двери, снабженной устройством экстренного открывания снаружи. В люке был маленький иллюминатор без шторки, и капитан попытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь толстое двойное стекло, усеянное бисеринками конденсата, однако не увидел ничего, кроме темноты. «Там, должно быть, духота, как в боксовом респираторе», – подумал Наварро. Почему они не зовут на помощь? Почему изнутри не доносится ни звука? Если не было разгерметизации, значит в самолете сохраняется повышенное давление. Пассажиры уже должны испытывать нехватку кислорода. Не снимая огнестойких перчаток, капитан вдавил внутрь две красные заслонки и высвободил из углубления дверную ручку. Он повернул ее по стрелке, нарисованной на люке, почти на сто восемьдесят градусов, потянул на себя. Люку полагалось выскочить наружу, тем не менее он не сдвинулся с места. Капитан потянул еще раз, хотя уже понял, что усилия напрасны, – люк не подался ни на миллиметр. Ни в каком случае его не могло заесть изнутри. Значит, заклинило ручку. Или что-то держало люк с той стороны. Капитан вернулся по крылу к лестнице и увидел вдали вращающийся оранжевый огонек – к самолету от здания терминала двигалась электротележка. Наварро разглядел людей в синей форме – агентов УТБ, Управления транспортной безопасности. – Ну пошло-поехало, – пробормотал он и ступил на лестницу. Агентов было пятеро. Все по очереди представились, но капитан не стал утруждаться попыткой запомнить их фамилии. Он прибыл к самолету с пеногенераторами и пожарными автомобилями, они – с ноутбуками и коммуникаторами. Какое-то время капитан просто стоял и слушал, как агенты говорят в свои устройства и перебрасываются репликами: – Нужно крепко подумать, прежде чем поднимать Министерство внутренней безопасности. Срач на пустом месте никому тут не сдался. – Мы даже не знаем, с чем имеем дело. Если задумал бить во все колокола и звать сюда истребители с военно-воздушной базы Отис, подумай и о том, что поднимешь панику по всему восточному побережью. – Если там действительно бомба, терпения им не занимать. – Может, хотели взорвать ее непосредственно на американской земле? – Не исключено, что они только изображают из себя мертвых. Не выходят на связь. Подманивают нас поближе. Ждут прессу. Один агент читал с дисплея коммуникатора: – Самолет прилетел из берлинского аэропорта Тегель. Второй говорил в трубку: – Мне нужен человек в аэропорту в Германии, который шпрехает по-английски. Мы хотим знать, не заметили ли они там чего-нибудь подозрительного, каких-либо сбоев системы безопасности. Также меня интересует, как у них строится процедура проверки багажа. Третий приказал: – Проверьте план полета и еще раз пройдитесь по списку пассажиров. Да, снова по всем фамилиям, без исключений. И на этот раз обратите внимание на вариативные написания. – Есть, получил, – сказал четвертый и зачитал с дисплея коммуникатора: – Бортовой регистрационный знак – N триста двадцать три RG. «Боинг семьсот семьдесят семь двести LR». Последнюю транзитную проверку прошел четыре дня назад в аэропорту Атланта-Хартсфилд. Заменены сносившаяся заслонка в реверсере тяги левого двигателя и изношенная втулка подшипника в правом. Ремонт вмятины на каретке левого хвостового внутреннего закрылка отложен – не вписывался в график движения. В итоге выдана медицинская справка: самолет практически здоров. – «Три семерки» – это ведь недавнее приобретение компании? Они добавились к флоту «Реджис» год-два назад. – Максимальная пассажировместимость – триста один. В этом рейсе на борту двести десять человек. Сто девяносто девять пассажиров, два пилота, девять членов экипажа. – Безбилетники? Имелись в виду младенцы. – По моим данным, ни одного. – Классическая тактика, – гнул свое агент, выдвинувший версию теракта. – Организовать нарушение порядка, дождаться тех, кто откликнется первым, собрать аудиторию для максимального эффекта и – рвануть. – Если так, считайте, мы покойники. Агенты переглянулись. Чувствовалось, что им не по себе. – Нужно отогнать спасательные машины. И кстати, что за дурень топтался там на крыле? Капитан Наварро выдвинулся вперед, удивив их ответом: – Это был я. – А-а-а… Ну ладно. – Агент кашлянул в кулак. – Это разрешается только техническому персоналу, капитан. Правила ФАУ. – Я знаю. – Ну? И что вы там видели? Рассмотрели хоть что-нибудь? – Ничего, – ответил Наварро. – Ничего не видел, ничего не слышал. Шторки всех иллюминаторов опущены. – Вы говорите, опущены? Все? – Все. – Вы пробовали открыть люк над крылом? – В общем, да. – И что? – Его заклинило. – Заклинило? Это невозможно. – Заклинило, – повторил капитан, демонстрируя перед этими пятью агентами еще большую выдержку, чем требовало общение с его собственными детьми. Старший отошел в сторону, чтобы поговорить по коммуникатору. Капитан Наварро посмотрел на остальных: – Так что мы собираемся здесь делать? – Вот мы и ждем, чтобы это понять. – Ждем? Вы знаете, сколько пассажиров на борту? И сколько раз они уже позвонили по девять-один-один. Агент покачал головой: – С этого самолета на девять-один-один еще не поступило ни одного звонка. – До сих пор ни одного? – переспросил капитан Наварро. – На сто девяносто девять человек ноль звонков, – подтвердил другой агент. – Это плохо. – Это очень плохо. Капитан Наварро в изумлении уставился на них: – Мы должны что-то сделать, и немедленно. Я не собираюсь ждать никаких разрешений, я просто схвачу топор и начну крушить окна, если за ними умирают люди. В этом самолете нет воздуха. Старший агент оторвался от разговора по коммуникатору: – Резак уже везут. Будем вскрывать самолет. Дарк-Харбор, Виргиния Чесапикский залив, черный и пенный в этот поздний час…