Обрамленное по бокам, как бакенбардами, крепкими молодыми дубами, оно щерилось на меня тремя парами беспрестанно распахивающихся входных дверей. Работники бегали туда-сюда, не давая им спокойно закрыться. У всех в руках были папки. Папки, папки и еще раз папки. Строгие, кожаные, с непременным ястребом и картой мира на обложке, с прицепленным на тонкую цепочку пером: ведь, по сути, госслужащие так же беспечны и забывчивы, как и дети, которым сквозь зимнее пальто пропускают варежки на веревочках… Я собиралась с духом, поэтому сжимала и разжимала кулаки, будто в кабинете лекаря перед плановой сдачей крови. Готовилась к признанию. Боялась и злилась. В голове играла воинственная музыка — для острастки. — Привет! Готова к первому делу? Очень, очень интересное, — я вздрогнула от неожиданного хлопка по плечу. — Полынь? — Полынь, все верно, но в дальнейшем не уточняй очевидные вещи. Разворачивайся, нам сегодня надо во Дворец. Считай, тебе повезло — нечасто новички сходу попадают в святая святых Шолоха, — куратор выглядел таким бодрым и довольным, что у меня аж зубы заболели — очень не хотелось признаваться. Все его амулеты и талисманы были начищены до блеска, переливаясь на майском солнышке, как лучшая в мире иджикаянская лавка драгоценностей. Вот-вот окрестные сороки слетятся. Я прокашлялась и, ковыряя носком сандалии землю, промямлила: — Подожди, пожалуйста, надо кое-что обсудить. По идее, еще вчера стоило уточнить этот момент, но я сглупила, поэтому говорю только сейчас… — Минуту, — он предостерегающе выставил вперед ладонь. На каждом пальце было по кольцу, на указательном — аж три. — От того, что ты хочешь мне сказать, зависит чья-то жизнь? — Ээээ… Скорее нет. — Тогда отложим на потом, — в ответ на эту реплику я тихо выдохнула. Будто едешь сдавать важный экзамен, но на полпути передумываешь и воровато разворачиваешься — прогуляю! Стыд и облегчение одновременно. — А как же вступительные тесты? Селия вчера говорила, что… — Тоже на потом. — Сердце выдало барабанную дробь. Полынь посмотрел на меня очень внимательно, будто прислушиваясь к этому сердечному соло, и осторожно, под локоть увел меня прочь от Ведомства. То, что я промолчала — это слабость? Или веление судьбы? Предпринять еще попытку раскрыть карты или внять предостережению обстоятельств? — Тинави, ты знаешь, кто такой баргест? — Спросил между тем куратор. Мы быстро удалялись от Нижнего Закатного Квартала в сторону Дворца. По дороге приходилось как следует работать локтями: Министерская площадь в Шолохе — одно из самых популярных у туристов мест. Я на секунду замешкалась, так как мысли мои были далеко, но потом все же ответила, постаравшись выказать максимум эрудиции: — Баргест — это нейтральный дух, предвестник смерти или несчастья. Чаще всего предстает в образе черного косматого пса. Является исключительно людям, в чьих жилах течет кровь срединного народа[1], то есть представителям семнадцати знатных Домов. Если постараться и принять меры, предсказанное баргестом можно миновать — собственно, обычно ради этого дух и приходит. Хотя история знает случаи, когда он просто злорадствовал, являясь за несколько минут до катастрофы — чисто чтобы посмеяться. — Молодец, — кивнул Полынь. Сегодня его черные дреды были собраны в огромный клубковатый пучок на темечке, который смешно подпрыгивал при каждом шаге куратора. — Ты верно сказала — баргесты являются только знатным шолоховцам. В теории я могу представить расклад, когда баргест явится обычному горожанину — возможно, в нем есть гены срединников, хотя титул и не унаследован. Но вот чтобы баргест явился дриаде… Из ряда вон выходящая ситуация. — Баргест и дриада? Это и есть наше дело? — удивилась я. — Да, — подтвердил куратор, как ни в чем не бывало. Потом хитро взглянул на меня: — Вероятно, ты думала, что мы сходу начнем заниматься международными преступлениями, массовыми убийствами и шантажом высшего уровня? Такое у Ловчих тоже случается. Но текучка состоит из мелких дел. От того не менее интересных, впрочем. Баргест и дриада! Сущности из очень разных картин мира, как считаешь? — Пожалуй, — я согласилась. — Может, дриада просто врет? — Самое логичное объяснение выглядит именно так. Но она третий день подряд приходит в Ведомство и клянется, что видит баргеста — и при даче показаний ее так трясет, что департамент сжалился и решил все-таки отправить кого-то на проверку. — Понятно. Мы подошли к тяжелому кованному мосту, ведущему на остров-курган. Мрачные гвардейцы скрестили алебарды и перегородили нам путь. Яркий плюмаж на их шлемах никак не сочетался со зверскими физиономиями. Помню, когда Кадия поступила на службу в Военное ведомство, ей, из уважения к Дому Мчащихся, сразу предложили тепленькое местечко в королевской гвардии. Она отказалась и до сих пор этому рада. Стоять на одном месте, не шевелясь, по шесть часов в день в дурацком головном уборе — сомнительное удовольствие! Для Кадии, самой энергичной личности в мире, точно не вариант. Один из злобных стражей, сплюну вна землю при виде нашей парочки, рявкнул басом: — Кто? Куда? Зачем? — Ловчие. Во Дворец. По вызову, — передразнил его интонацию Полынь. Когда гвардеец заскрежетал зубами от подобного «неуважения», глаза Ловчего проказливо блеснули. — Удостоверение? Полынь начал скучающе, неторопливо заворачивать рукав на левой руке. Я с замиранием сердца стала повторять за ним, еще медленнее, что окончательно взбесило стража. Он аж вспотел, хотя, возможно, это из-за жаркой формы. Ох-ох-ох. Мое «удостоверение» так и не засияло, и сейчас, когда это обнаружится, кому-то будет бо-бо. Но вот Полынь разобрался со своими многочисленными рукавами (да, он опять был в своей «маечной» хламиде-манаде) и поднял левую руку, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. На предплечье вспыхнула татуировка, увидев которую, гвардейцы расступились. Я мигом отцепилась от собственного плаща и бочком-бочком проскользнула за куратором. Когда пересекаешь Трекованный мост, то будто попадаешь в другой мир. Шолох — город, который последовательно и упорно отвоевывает у вездесущего леса пространство для жизни. Но дворцовый остров, напротив, решил капитулировать перед матушкой-природой. Здесь все утопает в зелени. Кролики мирно скачут в густой траве. Среди кустов порхают желтые бабочки. Воздух наполнен упоительными запахами жасмина и гудением пчел. Вдалеке то и дело слышится приглушенный звон мечей: перед главным зданием дворца проходит тренировка. Вперед убегала извилистая дорожка, каждые десять метров утыканная все новыми и новыми гвардейцами. Видимо, вместо кипарисов. Неприхотливы и функциональны, а молчат похлеще деревьев. Дорожка привела нас к главному зданию Дворца — тому, что ступеньками поднимается по крутому склону кургана и представляет собой многоуровневое ажурно-игольчатое безумие. Безумие цвета взбитых сливок. Будто торт для великаньей свадьбы. Не помню, при каком из королей строили дворцовый комплекс, но тот правитель явно обожал все сладкое и воздушное. И заодно был очумевшим любителем ботаники: многочисленные плющи и вьюны водопадами спускались с разных этажей здания, превращая его в некое подобие травяного торта. Мы зашли через парадные двери. Пятнадцать минут блужданий по дворцовым коридорам (справились бы быстрее, но приходилось церемониально раскланиваться со всеми встречными), и вот Полынь постучался в неприметную деревянную дверь. — На данный момент наша задача — просто выяснить побольше про эту дриаду. Не обвиняем ее во лжи, но и не показываем виду, что верим истории про баргеста. Все вежливо и нейтрально, — шепнул мне Полынь, пока с тобой стороны искали ключи и отпирали замок. На близком расстоянии я почувствовала, что от куратора сильно пахнет популярным в Шолохе лекарством от простуды: мята, перец и эквалипт, вдохнешь — будто легкие сжигает. Болеет он, что ли? Дриада открыла дверь. Зеленоватая кожа, раскосые ореховые глаза и ярко-выраженные шишковатые суставы на руках и ногах. Но в отличие от большинства соотечественниц у нее были шикарные волосы — тоже зеленые, заплетенные в две толстые косы, спускающиеся до самого пола. Дриада перехватила мой восхищенный взгляд и улыбнулась. — Добро пожаловать, меня зовут Цфат, приятно познакомиться, — пропищала она, легонько кланяясь. — Здравствуйте, Цфат. Меня зовут Полынь, а это Тинави, мы Ловчие. Можно зайти? — Конечно, Полынь. Конечно, Тинави. Будет честью для меня, — дриада поклонилась еще раз, пониже, и пригласила нас в комнату. Несмотря на то, что это была спальня, создавалось ощущение салона красоты: на полках и витринах тут и там были разложены парикмахерские инструменты, а на стенах висели схемы сложных причесок и креативных стрижек. — Прелестная комната, Цфат! Чем вы занимаетесь во Дворце? — спросил Полынь. Перед тем, как сесть на невысокий топчан, он тщательно разгладил свое одеяние, чтобы не помять. Ишь какой осторожный! А издали выглядит, как ходячая помойка. — Я ухаживаю за волосами Ее Величества и Его Величества, а также за волосами принцев и принцесс из Дома Ищущих. — Как здорово. Сразу видно, что вам нравится ваша профессия, не так ли? — Очень нравится, господин Полынь, — снова поклонилась Цфат. — А в целом — вам комфортно в Шолохе? Давно ваша семья живет в Лесном королевстве? — Очень комфортно, господин Полынь. Моя семья живет в Лютгардии, я одна приехала сюда. — Видимо, к родственникам? — Нет, у меня здесь нет родственников. — Что, никого, даже дальних? — Никого. Полынь задумчиво пожевал губами: — Наверное, кто-то из ваших предков путешествовал в наш край? Или кто-то живет на соседних от нас территориях Шэрхен? Или почему вы выбрали Шолох как место жительства? — Мои предки никогда не были в Лесном королевстве или в Шэрхенмисте. Я переехала, потому что мне нравится, что здесь можно выглядеть, как угодно, и никто тебя не осудит. В Лютгардии невозможно было бы носить столь длинные волосы, как у меня: дриады не терпят излишества. Или ходить с подростковой прической, как у вас, господин Полынь. А вам, госпожа Тинави, запретили бы заправлять волосы за уши — так видно вашу рану, а в Лютгарде не принято демонстрировать увечья. И тело, даже такое красивое, нельзя плотно обтягивать одеждой. Она безэмоционально уставилась на мой идеально сидевший комбинезон болотного цвета. Я проигнорировала взгляд, но выпустила волосы вперед, прикрыв заодно и декольте — от греха подальше. Демонстрировать увечья, чтооооо?! Подумаешь, пара шрамов и рваная мочка! Неужели так заметно? Полынь предостерегающе коснулся моего плеча, мол, не бушуй. Замечание о своей прическе он пропустил мимо ушей. — Да, все верно, Лесное королевство — страна свободы. И волшебства. Скажите, давно вам является баргест? — Третью ночь подряд. — И как он выглядит? — Плохо, — сокрушенно покачала головой Цфат. — Можно подробнее?