Гусь ухмыльнулся, воображая это зрелище. – Корделия Шляпник! Лукас Башмачник! Сэм Ловкохват! – позвал их чей-то голос. Все трое подпрыгнули и ударились головами о стол. – Ой-ой, – сказал Гусь. – Попадёт нам. Сэм попыталась уползти, но Корделия удержала её за ногу. – Ну же, Сэм, – сказала она. – Получим, так все вместе. Они выползли из-под стола, вытирая с лиц крошки. Сэм схватила ещё кусок торта на тот случай, если больше шанса не представится. На сцене стояла принцесса. В Шляпе Мира, которую сотворили для неё Корделия, Гусь, Сэм и Кух, она выглядела просто великолепно. Несмотря на то что шляпе пришлось многое пережить, золотая звезда со шпиля по-прежнему поблёскивала, Солнечносахарный ореол сиял, перья переливались, а Прыгучий Боб скакал. Принцесса улыбнулась, увидев вылезших из-под стола детей. – Вот вы где! – просияла она. – Пожалуйста, Корделия, Лукас и Сэм, подойдите сюда! Чувствуя жар и желание почесаться, все трое поднялись на сцену под пристальными взглядами публики. – Я всем сердцем благодарю вас, – начала принцесса. – Эта шляпа, которую вы сотворили, остановила войну. За вашу огромную отвагу я награждаю каждого из вас Орденом Золотого Сердца. Принцесса приколола каждому на грудь по золотой медали в форме сердца. Сэм немедленно попробовала свою на зуб – проверить, настоящее ли это золото (настоящее). Гусь покраснел, как Жар-курица, а у Корделии появилось чувство, будто в груди заплясала дюжина Сицилийских Прыгучих Бобов. Публика ликовала, аплодируя им. Корделия глубоко вдохнула. Было кое-что, что ей хотелось сказать. Она не знала, какими именно словами это выразить, но знала, что именно чувствует, и хотела это озвучить. – Творцы! – начала она. Толпа умолкла. Каждый лондонский Творец глядел на Корделию. Она сглотнула. Теперь, когда она привлекла всеобщее внимание, нужно было продолжать. – Эм… Мы творили веками, но всегда сосредотачивались на… на первых частях наших имён: Плащ, Перчатки, Часы, Башмаки… Шляпа… Она запнулась, бросив взгляд на закрытые двери Тростетворческой мастерской и задумавшись о девятилетней девочке, лишившейся семьи и озлобившейся из-за этого. – Эм-м, я хочу сказать… Что я хочу сказать: мы все Творцы, – продолжила Корделия. – Пол-имени у нас одинаковое. Давайте не будем об этом забывать. Опять. Речь не получилась ни изящной, ни длинной, но в этом и не было нужды. Корделия сказала именно то, что чувствовала. Раздались вялые аплодисменты, но посреди толпы Творцов тётушка Ариадна, дядюшка Тибериус, пратётушка Петронелла, Кух и Джонс хлопали громко и долго. Корделия улыбнулась им, и ей захотелось, чтобы все остальные перестали на неё таращиться. Король (который отказывался носить обувь после того, как освободился от туфель из Дурозмея) вскочил на пол босыми ногами. – А теперь будем танцевать! – прокричал он. Лакеи стали сдвигать стулья в стороны, а Корделия, Сэм и Гусь нетвёрдой походкой спустились со сцены. Гуся тут же утащили его родители, но дядюшка Тибериус наклонился и прошептал Корделии на ухо: – Твой отец очень гордился бы тобой, малютка Шляпник. – Потом он спрятал лицо в своём огромном зелёном платке и открыто разрыдался. Корделия оглядела толпу – всех освобождённых из Тауэра Творцов и освобождённых от злобного лорда короля с принцессой. Она остановила ужасную войну. Её отец невероятно гордился бы ею. Это знание должно было бы обрадовать её. Но в животе у Корделии камнем лежала лишь печаль, потому что отца больше не было на свете. – Корделия. – Это была тётушка Ариадна, взиравшая на неё сверху вниз серьёзным взглядом. «О, нет, – подумала Корделия. – Сейчас она устроит мне разнос за то, что я опять сотворила шляпу без разрешения. Прямо перед всеми!» – Я наговорила тебе много злых слов, малютка Шляпник, – тихо сказала ей тётушка. – В гневе я сказала, что ты ещё мала, чтобы творить шляпы. Но я ошибалась – прости меня. Внезапно Корделия поняла, что и она должна попросить прощения. Она поспешно выпалила: – Нет, тётушка, это я ошибалась! Не нужно мне было делать ту шляпу для сэра Хьюго – это ты меня прости! Но тётушка прижала палец к губам. – Теперь ты настоящий Шляпник, Корделия. Она сунула руку в карман и вытащила оттуда маленький бархатный свёрток. Корделия взяла его, ощущая ладонью мягкую ткань. Она подняла поражённый взгляд на тётушку. – Это что… – Открывай. – Тётушка Ариадна улыбнулась. В складках бархата лежала прекрасная золотая шляпная булавка. На её кончике сверкал аквамарин размером с черничину. – Я знаю, ты давно хотела такую, – сказала тётушка Ариадна. – Да! – воскликнула Корделия. – Я всю жизнь её хотела. – Что это? – спросила Сэм, заглядывая Корделии через плечо. – Выглядит ценной! – Она и есть ценная, Сэм! – просияла Корделия, втыкая булавку себе в шляпу. – В ней кроется особая магия, как в той, что у тётушки, и она сделает меня настоящим Шляпником! – Ох, Корделия, дорогая моя, – сказала тётушка, смеясь. – В твоей булавке нет никакой особой магии! Как и в моей! – Но я чувствовала её, – принялась убеждать её Корделия. – Я чувствовала в твоей булавке особую магию, когда втыкала её в волосы. Это было так… как будто меня переполнило идеями, и энергией, и радостью. Тётушка Ариадна покачала головой и улыбнулась. – Это обычная булавка, Дилли! Эти идеи, и энергия, и радость исходят от тебя самой. Но прежде чем Корделия успела уложить в голове этот неожиданный факт, королевские музыканты заиграли весёлую польку, и все повернулись посмотреть, как танцует король. Сделав пару па, Его Величество закружил в танце Сэм. Сэр Хьюго исполнял впечатляющие пируэты, и принцесса Георгина согласилась потанцевать с ним. Творцы не спешили присоединиться. Башмачники с подозрением таращились на Шляпников, а Часотворцы косились на Перчаткотворцев. Плащетворцы хмуро взирали на всех разом. Потом кто-то протолкнулся сквозь толпу и схватил Корделию за руку. Её потащили вперёд, и она едва не упала. Корделия была шокирована, поняв: это Гусь! Он целеустремлённо волок её в центр зала. На глазах у сотни людей Гусь повернулся к Корделии и поклонился. Корделия расплылась в улыбке и поклонилась в ответ. Потом Шляпник и Башмачник взялись за руки и пустились в весьма экстравагантный пляс. Очевидно, их бывшей гувернантке не удалось научить их двигаться с достоинством. Они скорее резвились, чем танцевали. Сэм ликующе вскрикнула, увидев, как они скачут мимо. – Почему к нам никто не присоединяется? – пропыхтел Гусь. – Когда вы долго пробыли смертельными врагами, наверное, довольно сложно просто начать танцевать вместе, – предположила Корделия, кружа Гуся. Держа крутящегося вокруг своей оси Гуся за руку, она заметила, что миссис Башмачник сердито смотрит на них. – У твоей матери такое лицо, что она могла бы огонь заморозить! – Корделия содрогнулась. Гусь кинул взгляд на мать, запнулся о собственную ногу и резко остановился. Миссис Башмачник взирала на него сверху вниз, напоминая айсберг, собирающийся потопить корабль. – Лукас Башмачник, а ну иди сюда, – прорычала она. Гусь уставился на свои ноги – они примёрзли к полу, хотя пару мгновений назад танцевали польку. Миссис Башмачник скривила губы. – Лукас! – рявкнула она. – Сюда! Сейчас же! Музыканты прекратили играть на скрипках, вытаращившись на миссис Башмачник; их смычки зависли в воздухе. Гусь по-прежнему стоял, словно примёрзнув к месту, уставившись на свои начищенные башмаки. Повисла угрожающая тишина. Корделия перевела взгляд с Гуся на его мать. Ей казалось, она слышит, как воздух между ними шипит, накаляясь. А потом, являя маленький жест неповиновения, Гусь начал постукивать ногой. Он поднял подбородок и махнул музыкантам. Те снова схватились за свои инструменты и начали играть быструю джигу. И Гусь начал плясать уже всем телом. Он завертелся и схватил Корделию за руку, дико кружа её. Музыка становилась всё неистовей, а танец всё ускорялся и ускорялся, пока всё, кроме лица Гуся, не превратилось в сплошное мельтешение. – У тебя разве не жуткие неприятности? – выдохнула Корделия, пока они отплясывали джигу. – Просто танцуй! – скривился Гусь, прыгая вверх-вниз в такт музыке и хлопая в ладоши. В глазах у него сквозила лёгкая паника, а на лбу блестел пот, но всё же он улыбался. – Я горжусь, что я твой друг, Корделия Шляпник.