— И что же это за компания? — осторожно спрашиваю Ангела. Она напряженно всматривается вдаль и сводит брови. — Нет, не помню. Что-то похожее на название оленя. Или газели. Можно, я пойду купаться? Даже не понимая, о чем она просит, рассеянно разрешаю: — Иди, иди. Она довольно достает из рюкзака купальник и бежит за Тоталом в воду. Не проходит и двух секунд, а он уже вернулся и отряхивается, обрызгав всех нас: — Вода холоднющая. — Он поднимает нос, нюхает воздух и идет исследовать прибрежные камни. Газ, вопросительно посмотрев на меня и получив ответный кивок, рванулся к воде, на ходу сбрасывая одежду. Игги и Надж ушли подальше и сели на большой валун у самой воды. Покопавшись в рюкзаке, они выудили оттуда по паре протеиновых брикетов. — Ну, и как тебе это нравится? — спрашиваю я Клыка, когда мы остались одни. Он недоуменно трясет головой, запихивая остатки бинтов обратно в рюкзак. — Да, это сюрприз! — Интересно, как долго она про это молчала? И почему вся эта история не всплыла раньше? — Потому что ей всего шесть лет, и ее главная забота — это ее плюшевый мишка и ее собака. Плюс, мы даже не можем точно сказать, понимает она вообще, что именно она там услышала. Велика вероятность, что она все напутала. Я задумываюсь. — Даже если она перепутала детали, сама идея, что мир может взлететь на воздух, вполне правдоподобна. И то, что нас создали как образец генотипа, способного пережить катастрофу. Все вполне сходится с тем, что твердит мне Джеб. Клык глубоко вздыхает: — И что нам теперь делать? — Не знаю. Надо подумать. Мы какое-то время молчим. Руку ужасно дергает. — Ну а это ты с чего затеяла? — спрашивает наконец Клык. Притворяться, что я не понимаю, о чем он, бесполезно: — Я просто страшно устала. Голос мой совершенно меня достал. Трендел без конца про мою судьбу да про рок, и как я должна мир спасать. Вот меня и зашкалило. Никому другому я бы ни за что в этом не призналась. Я стае все рассказываю. И про Голос, и про все. Но то, что я не знаю, как со всем этим справиться, — ни-за-что и ни-ко-му! Только Клыку. — Я на одном адреналине, на одном возбуждении живу. У меня никакого плана и в помине нет. Каждый день только одна задача, чтобы мы все живы были и все вместе. А теперь на меня все эта обрывочная информация навалилась, все эти обрывки и обломки. И ничто не складывается. Никакой общей картины не получается. Мне одной все это не по силам. — Ари, Джеб и Анна, и Голос? Их ты называешь обрывки и обломки? — Вот именно. Их и все-все, что с нами случилось с тех пор, как мы оставили наш дом в горах. Я совсем не знаю, что делать. Совсем. И даже притворяться больше не могу. — Давай бросим все к черту. Найдем остров. Отгородимся от мира. — Звучит, конечно, заманчиво. Но ведь надо и остальных убедить. Младшие, скорее всего, все еще надеются родителей найти. А я теперь еще думаю, что это за компания такая, про которую Ангел слышала. Давай так: ты нам будешь остров подыскивать, справки наведешь, а я сосредоточусь на всем остальном? Никогда я еще ни с кем не делила свои лидерские обязанности до такой степени. Но, знаешь что, дорогой читатель, мне такое разделение очень даже понравилось. — Ладно, давай. Потом мы смотрели, как Ангел и Газзи играют в прибое. Удивительно, как им только не холодно. Но они даже мурашками не покрылись. Игги и Надж бродят вдоль берега. Надж собирает разные ракушки и дает их Игги — потрогать и понять, какой они разной формы. Мне хочется, чтобы время замерло. Здесь и навсегда. Мне еще кое-что надо сказать Клыку: — Прости меня за это и за то, что раньше… Он смотрит на меня исподлобья. Глаза у него такие же темные и такие же непроницаемые, как и всегда. … И отворачивается к воде. Никакой другой реакции я от него и не ожидаю. Клык никогда… — У меня чуть инфаркт не случился, — говорит он тихо. — Когда я тебя увидел, всю в крови… И он запустил камнем далеко-далеко вдоль берега. — Я больше не буду. — Пожалуйста, не делай никогда никаких глупостей. — Не буду, не бойся. Что-то резко изменилось в это мгновение. Только я еще не знаю, что. — Эй, — кричит нам Ангел, стоя по колено в воде. — Я могу разговаривать с рыбами. Еще и с рыбами? Это что-то новенькое. 105 — Ты можешь что? — Я поднимаюсь на ноги и иду к воде. — Я могу разговаривать с рыбами! — Вода ручьями стекает с ее длинного тощего тела, и она радостно смеется. К нам присоединяется Клык: — Тогда пригласи парочку нам на обед. А Газзи, как пес, трясет мокрой башкой: — Врешь! Заливаешь! — И ничего я не вру. Я вам всем сейчас покажу. Смотрите! — и она ныряет обратно в воду. Тем временем подгребают и Надж с Игги. Так что мы все в сборе для демонстрации. — Я издалека не ослышался? — переспрашивает Игги. — Она теперь и с рыбами еще что ли разговаривает? Вдруг на поверхность воды у самого берега всплывает шестифутовая акула. Пасть разинута, и от Газа она — на расстоянии вытянутой руки. Никто из нас не издал ни звука — так уж мы запрограммированы, не вопить в опасности. Но в глазах у всех застыл ужас. Прыгаю в воду, хватаю Газзи и тащу на берег. Он окаменел от страха и еле волочится. Меня преследует мысль, что мою ногу вот-вот оттяпают смертоносные челюсти. Тут и Ангел выныривает. Там не глубоко — всего только по грудь — она вполне сможет взлететь. Сигналю ей молча, давай немедленно вверх. Но она только хохочет. — Не бойтесь, мы с ней уже подружились. Она просто приплыла поздороваться. Акула сделала круг и уже совсем близко к Ангелу. Сердце у меня в пятках. А вдруг она только думает, что может разговаривать с рыбами. — Давай, покажи им! Помаши им плавником! — говорит Ангел акуле, и я готовлюсь взлететь и вырвать ее прямо из страшной зубастой пасти. Но тут, прямо у нас на глазах, акула буквально ложится на бок, высовывается из воды и слегка шевелит плавником. — Ни хрена себе! — выдыхает Газман. Решаю признать это выражение восторга вполне допустимым. На сей раз ради исключения. — Будьте любезны, нельзя ли и меня посвятить в то, что там происходит? — сердится Игги. — Ангел только что заставила акулу помахать нам плавником, — все еще задыхаясь, объясняет ему Надж. — А… ка…? Еще три акулы выплывают к Ангелу на мелководье. И все четыре разом встают на хвост и трясут плавниками. Ангел веселится: — Что, здорово? Поверили мне теперь? Тотал скачет у моих ног, взрывая песок маленькими коготками: