– Ой, дура… – покачала головой Нина. – Это ж мой номер! Мы с тобой симки приобрели в одно время в одной точке, попали на акцию «Триста звонков», поэтому номера у нас одинаковые, только последняя цифра другая. Ты чего, и правда не поняла, что мой телефон диктовала? – Я твоего номера не знаю, – пролепетала Надя, – просто так «восемь» назвала. – А я думала, что мне нагадить хотела, – весело прощебетала Нина. – И я никогда не встречалась с теми, кто тебя искал. Но когда Вадик позвонил, в груди торкнуло, что-то подсказало: это мой шанс. В общем, упустила ты свое счастье, теперь он мой. Старшая сестра стала москвичкой, обеспеченной женщиной, а Надя осталась в Макаровке. От тоски она вышла без любви замуж за Семена – хотела показать Нинке, что тоже счастлива… Галина примолкла. – Откуда вам известны такие подробности? – удивилась я. – Так Надька сама рассказала, – подал голос Сеня. – Через неделю после свадьбы придираться к нам с мамой начала, вот от злости все и выдала. – Обзывалась по-всякому, – зашипела Галя, – говорила, что мы ее обманули, прикидывались богатыми, а у самих в карманах пусто. – Попрекала, что жилья не имеем, – добавил Семен, – у нее поселились. И денег я мало приношу, и некультурный, и курю. На маму кричала. Но мы терпели, потому что хотели семью настоящую. – Как же! – скривилась Галя. – Хороша невестка получилась. Постоянно талдычила: «Мое счастье Нинка захапала, обвела меня вокруг пальца, получила от судьбы подарок, а я в пролете». – Это мы-то с мамой – пролет! – запоздало возмутился Сеня. – Здорово звучит! – Невестка ныла, ныла… – вздохнула его мать. – А Нинка та еще стерва – ей нравилось младшую сестру дразнить. Вроде как стала с Надькой дружить, прикатывала на праздники в Макаровку, разодетая – зимой в шубе, летом в стразах. И Вадим всегда при ней, послушный, тихий. Ничего плохого о парне сказать не могу. Странный, конечно, немного, но хорошо зарабатывает. И Нинке во всем подчинялся, что она велит, то и делает. – Не по-мужски это, баба место знать должна! – визгливо произнес Семен. – И ни к чему ее подарками баловать. Один раз принесешь чего, а дуре еще больше охота. Зачем сапоги? Носи ботинки! Куда две зимние пары? У нее что, четыре ноги? Отвалит Нинка со своим психологом домой, Надька бешеной делается. Кинется к комоду, заначку вытрясет – и на базар. Куртку купила кожаную, меня не спросила, все накопленное спустила. – А после того как Надюха к Нине в Москву погостить ездила, совсем безумная возвращалась, – запричитала Галя. – Сядет у окна и давай злобиться на весь свет. У сестры, мол, и СВЧ-печь, и электродуховка, занавески бархатные… Прямо на мыло от зависти исходила! Потом вовсе сбрендила, развелась с Сеней. И вот уехала из Макаровки – явно решила у сестры мужа отбить. Я вспомнила, как Надя вчера вечером, нежно обняв Вадима за плечи, обронила сладким голосом фразу: «Мы с тобой близкие люди, а могли быть еще ближе», – и поверила Галине. С недобрыми намерениями приехала младшая сестра в гости, и Нина это учуяла сразу – не очень-то обрадовалась ее визиту. Если б не неожиданное отравление… Я замерла. Глава 9 – Ты с ней поосторожней будь, – посоветовала Галина, словно поняв ход моих мыслей, – не ешь у Сперанских в доме и не пей. – Надька травами увлекается, – перебил Семен, – насушит веников и торгует чаем. Может гадость заварить – вроде вкусно, а потом понос прошибет или голова заболит. Небось она Нинку в больницу и отправила, решила, пока та на койке валяется, Вадима к рукам прибрать. Я вспомнила, как Надежда быстро отобрала у мужа сестры френч-пресс и чашку, куда тот вылил остатки заварки, которую после обеда выпила заболевшая Нина, и снова поверила своим гостям. – Держись от гадины подальше, – повторила совет Галя. – А еще лучше, найди себе другую работу. Я стряхнула оцепенение. – А вы зачем приехали в Москву к женщине, которую терпеть не можете? – Мать так решила, – снял с себя ответственность Сеня. Галина сложила руки на груди. – У нас работа творческая, мы зависим от людей. Раньше в соседнем селе, в Богатикове, ярмарки по выходным устраивали, народ за дешевыми продуктами из столицы ехал. А в прошлом месяце ее закрыли. И куда нам деваться? По-цыгански от деревни к деревне бродить? Вот мы и надумали в Москву податься. Денег решили насшибать и вернуться в Макаровку. Живем там в сараюшке. Надька-то из своего дома нас выгнала, надо теперь на новую избу капитал насобирать. – Неужели вы надеялись, что бывшая невестка, поселившись в квартире старшей сестры, уговорит ее вас приютить? – продолжала я удивляться. Галина пожала плечами, а Семен ляпнул: – Так мы не знали, что Нина заболела! Мать думала ей правду про Надькины планы открыть, рассказать, что змеей в дом к Вадиму она вползти намерена, прикидывается доброй, а за пазухой кирпич прячет. Не зря она дурманиху на огороде растила! Ее в ноябре собирают, после первого морозца. – Трава эта особая, – пояснила Галя, – человек от нее собой не владеет. Орать начинает, плакать, истерики закатывать. Настойка долго готовится, полгода ей надо в подполе в темноте стоять. – Приготовила и рванула, – подхватил Сеня. – Ну точно собралась Нинке в еду дурманиху капать. Примется сестрица буянить, на мужа кидаться, а кому вздорная жена нужна? Нина бесится, а Надя рядом стоит, нежная вся, слаще карамельки. И к кому Вадик перебежит? – Сомнений нет! – рубанула воздух рукой Галя. – Хотела я Нине посоветовать: «Залезь в сумку к сестре, найдешь там пузырек из темного стекла. А потом осторожно проследи за ней. Непременно увидишь, как Надюха тебе в кашу или суп дурманиху подливает!» – Нина тогда Надьку вон выгнала бы, а нас в благодарность приголубила, – окончательно открыл весь хитрый семейный план Семен. – Из вашего рассказа можно сделать вывод, что сестры не получили высшего образования, еле-еле закончили школу, торговали вразнос ерундой. Откуда же Надя так хорошо знает травы? – удивилась я. – Дачниц она к себе пустила, – объяснила Галина, – две бабы у нее жили, молодая и пожилая. Обе эти… ну, как их… – Гомопатки, – подсказал Сеня. – Бегали по округе, листья срезали, корешки выкапывали. Говорили, в Макаровке особая зона, много чего растет. Надька за ними собачонкой ходила, а потом сама по всей бане веников понавесила и принялась чаи составлять. – Я человек справедливый, – продолжала Галя, – всегда говорю правду. И сейчас честно скажу: вкусные у Надьки напитки получались, а некоторые и полезные. У бабушки Соломатиной, например, спина ныть перестала. Интересную беседу прервал звонок телефона, из трубки прозвучал голос Вадима: – Даша, ты где? – Дома, – ответила я, – к двум непременно приеду. – Можешь подъехать пораньше? – попросил психолог-фэншуист. – Сейчас соберусь, – пообещала я и, встав со стула, пошла в коридор. – Новая трагедия в доме бизнесмена Стебункова! – раздался за спиной громкий голос. Я обернулась. Галина успела включить телевизор и уселась перед ним, собираясь насладиться программой «Вся правда о знаменитостях». – Сегодня утром экономка Ивана Гавриловича была найдена в критическом состоянии! – радостно частила с экрана большеглазая блондинка. – Специально для вас мы подготовили эксклюзивный репортаж… Изображение ведущей пропало, на экране появился мужчина. Я сразу узнала охранника, который выпроводил нас со Сперанскими из апартаментов Стебункова. – Михаил, расскажите, что случилось, – потребовал женский голос за кадром. Секьюрити замялся. – Ну… в общем… я спал. Виктория Николаевна тоже рано легла. Она с вечера на головную боль жаловалась… – Экономка живет в квартире хозяина? – уточнила невидимая корреспондентка. – Если Иван Гаврилович надолго уезжает, нам велено апартаменты не покидать, – подтвердил Михаил. – Вам – это охране и Виктории Николаевне? – спросила журналистка. – Раньше Степан, шофер, оставался. Виктория и Алена не умеют машину водить, а мало ли чего может случиться, надо, например, поехать куда, – разоткровенничался охранник. – Но Степан умер. – Кто такая Алена? – спросила интервьюер. – Горничная, – объяснил Михаил, – она в квартире убирает. Виктория готовила и за всем следила. Алена работает недавно, а экономка много лет. Я подробностей не знаю, меня наняли после смерти Степана, я новенький. – Ладно, расскажите про сегодняшнее утро! – велела теледама. – Встал я в шесть утра, вышел в коридор, гляжу – Виктория Николаевна на полу лежит. Разбудил Алену. Вызвали «Скорую». Позвонили хозяину, он сейчас за границей. Иван Гаврилович сам к телефону не подошел, ответил какой-то Андрей Валентинович. Алена сказала – это адвокат. Все, – в телеграфном стиле отрапортовал секьюрити. Экран снова сменил картинку, появилась лучезарно улыбающаяся ведущая. – Напоминаю, что не так давно в доме Стебункова случилась трагедия. Ближайшие друзья олигарха Игорь Мамонов, Олег Барсуков, Дарья Васильева и водитель Степан Комолов угостились шашлыком из мяса крокодила. Его Иван Гаврилович привез со своего африканского сафари. Предположительно экзотический деликатес был заражен вирусом, который, попав в желудочно-кишечный тракт человека, неминуемо приводит к мучительной гибели. Какая зараза сгубила компанию, установить не удалось. Не ясно, почему не погиб сам хозяин дома. Вероятно, он обладает сильным иммунитетом… – Молодые еще, – вздохнула Галина, рассматривая на экране фотографию с печально закончившегося пикника, которую снова демонстрировали. – Женщина симпатичная. Кто это у нее на руках? Обезьянка? – Собака, – пояснила я, – мопс. – А ты откуда знаешь? – удивился Сеня. – Бывала с ними в одной компании? – Конечно, нет, – вздохнула я. – Там сплошь богатые и известные люди, у меня таких друзей не наблюдается. Просто мы с умершей полные тезки – обе Даши Васильевы, вот я и заинтересовалась ее биографией, почитала в Интернете. Она любила собак, мопса зовут Хуч. Мы с ней совсем не похожи, ни внешне, ни по судьбе. – Ну, так радуйся, – усмехнулась старушка, – богачка в гробу, а ты на кухне телик смотришь. Не помогли ей деньги! Лучше быть бедной и живой, чем с миллионами, но на кладбище. – Трудно с вами спорить, – тихо откликнулась я. – А сегодня в тяжелом состоянии в клинику доставили экономку, – продолжала с экрана ведущая. – Симптомы болезни те же: диарея, слабость, низкое давление, сильные головные боли, ломота в суставах. Мы не дадим скрыть от народа правду! Поэтому задаем вопросы. Если таинственный смертельный вирус передается исключительно через мясо крокодила, то почему стало плохо Виктории Николаевне? Неужели экономка, несмотря на случившееся в доме несчастье, сохранила толику крокодилятины и вопреки здравому смыслу решила ее съесть? А если нет, значит, инфекция распространяется, как грипп, по воздуху, и в зоне риска находятся все, кто побывал в квартире Стебункова после его возвращения из Африки. Мы призываем эпидемиологическую службу не оставлять без внимания происходящее. Зараза может расползтись по столице! Город в опасности!