– Здесь не гостиница, – зашипела Надя. – А не тебе решать! – гаркнул бас. – Кликни сестру, она к родичам хорошо относится. – Лучше вам уехать, – настаивала Надежда. – Ой, ты чего! Больно! Я решила прийти ей на помощь. Быстро вышла из кухни, на ходу спросив: – Надя, все в порядке? – Да, – ответила она, – люди адресом ошиблись. – Нинуша, – закричал бас, – не слушай, Надька врет! Это мы, Сеня и Галя. Привет тебе из родных краев. Гостинчики привезли – яблочное повидло. Вкусное. Я вошла в прихожую и увидела крупного мужчину и девочку лет тринадцати, одетую в нелепое серо-синее платье, жакетку из меха невинно убиенных мышей и беретку, надвинутую до бровей. – Да ты не Нинка! – гаркнул бас, и я с удивлением поняла, что он принадлежит вовсе не великану в мятом пиджаке, а его спутнице-подростку. – Здравствуйте, меня зовут Даша, – представилась я. – Сеня, – пропищал в ответ мужчина. – А мамулю кличут Галей. Я посмотрела на закрытую входную дверь. И где старушка? Вижу лишь отца с дочерью. Подросток быстрым движением стянул с головы беретку. Под ней, как выяснилось, скрывались коротко стриженные, выкрашенные в цвет взбесившегося апельсина волосы и лоб в морщинах. Девочка оказалась бабушкой! – Если ты родным людям не рада, – пробасила она, глядя на Надю, – то разреши хоть Петяшу оставить. Мы с Семеном не избалованы, под кустом переночуем, а Петяша простудливый, подцепит воспаление легких, и нет его. Как мы без Петяши жить будем? Чем заработаем на еду? – Я не в своем доме, – решительно сказала Надя, – не могу тут распоряжаться, потому что не хозяйка. Вадим спит, Нина заболела, без вас хлопот выше макушки. Я не люблю находиться в центре скандала, роль постороннего наблюдателя ссоры никогда меня не прельщала, поэтому я быстро обула туфли и, пробормотав: «До завтра, Надя, приеду к двум», – вышла на лестницу. – Кто она? – спросила бабка. – Нинкина домработница, – не замедлила с ответом Надежда, – домой поехала. И вы проваливайте. Я спустилась во двор и увидела, что позади моей машины стоит странный ящик на одной высокой ноге, сбоку из него торчит изогнутая ручка. Пару секунд я рассматривала конструкцию, не понимая, для чего она предназначена. Складной прилавок? Уж очень высокий. Для обеденного стола ножка тоже слишком длинная. Вероятно, это часть от какой-то старой, ненужной мебели, ее не доперли до помойки, пристроили около моего драндулета. Ну, и как отъехать? Надо сначала перенести хлам… Я обошла странную вещь кругом, обнаружила, что с другого бока с нее свисает потертый кожаный ремень, попыталась приподнять конструкцию, но она оказалась слишком тяжелой для моих слабых рук, и я приуныла. Время позднее, сколько мне придется ждать, когда во дворе появится сильный мужчина, готовый оказать бесплатно услугу незнакомой женщине? Дверь подъезда грохнула, с крыльца сошли Галя и Сеня. Я бросилась к ним. – Пожалуйста, помогите! – Денег нет, – пробасила Галина, – с утра голодные, желудок слипся, ноги отморозили. – Скоро лето, – удивилась я, – минусовой температуры давно нет. И мне не нужны деньги. Давайте вместе отодвинем эту бандуру, а то я уехать не могу. Сеня подошел к сооружению, легко приподнял его и отошел в сторону. – Машину имеешь… – прогудела Галина. – Эхма, а мы даже чаю не попили! Было не очень понятно, как моя еле живая от дряхлости таратайка связана с не выпитым парочкой чаем, но я почему-то смутилась и принялась оправдываться: – Машина досталась мне не новая, она дешевая, страшненькая. – Ну так тебе за нее замуж не выходить, – вздохнула Галя. – Зато в тепле катаешься, сама себе хозяйка, мы же пехом чешем. А ноги-то болят, гудят, отваливаются, в животе пусто, в голове туман… Нам бы кипяточку глотнуть, даже сахарку не надо, но в Москве цены кусачие, за стакан воды тыщи ломят. Пойдем, Сеня, ляжем на лавочке, авось не сгонят. – Петяша заболеет! – пропищал сынок. – Ох, и правда простудится, и каюк ему, – плаксиво запричитала Галя. – А его похоронить где? Но мы понимаем, бедным всегда плохо, надо нести свой крест, не жалуясь. Затяни, Сеня, поясок потуже, и голод утихнет. Вы куда едете? – Домой, – пробормотала я. И, продолжая испытывать неловкость, добавила: – Квартира у меня крохотная, однушка. – Зато своя, – затянула Галя, – все не на улице под небом спишь. Тепло, не дует… Небось кровать есть? – Раскладной диван, – уточнила я. – Диван… – мечтательно повторила Галина. – Слышь, сына, у нее есть софа! – Здорово, – ответил Сеня. – С подушками? Я кивнула. – И ковер на полу лежит, – с восторгом пропела старушка. – Бывают же на свете богатые, счастливые люди. – Я живу на небольшую зарплату, – пояснила я, – со счастьем у меня порядок, а вот богатства нет. Имейся у меня накопления, не пошла бы работать помощницей к Вадиму и Нине. – Это с какой стороны посмотреть, – возразила Галина. – Если сравнивать тебя с президентом, то у тебя пустые карманы, а ежели с нами, так… ну… Как его, Сеня? – Синдбад-мореход, – выпалил он. – Нет, – скривилась матушка, – другой мужик. – Старик Хоттабыч? – предположил Семен. – Память подводит, – пригорюнилась Галина, – от голода и холода ее отшибло. У тебя в доме подъезд есть? – Конечно, – удивилась я нелепости вопроса. – Отвези нас туда, – взмолилась она. И зашмыгала носом: – Пересидим ночку на подоконнике в тепле. В Москве народ стал недоверчивым, двери на замки запирает, не попасть в уютное место. Тебя сам Господь нам на радость послал. Помоги, Христа ради, не оставь в беде! Сумка тяжелая, да еще эта бандура. – Во! – потряс ящиком Сеня. – Нелегкая штука! – Наш подъезд не запирается, туда может войти любой, – пояснила я. – А зачем вам ящик? – Работа, – загадочно ответил Семен, – бизнес. Галина молитвенно сложила вместе крохотные ладошки и всхлипнула. – Дашенька! Может, кто когда и твоей мамочке поможет! – Никогда не видела своих родителей, – сказала я, – воспитывалась в детдоме. Старушка потупила взгляд. – Вот Нинке с Надькой повезло, им я досталась. Помогала, одевала, кормила, поила, а теперь на улице дрожу. Я помимо воли предложила: – Садитесь в машину. Всю дорогу до дома Галя безостановочно нахваливала мою доброту, красоту и замечательный характер. Оставив парочку в подъезде, я зашла в квартиру, сунула усталые ноги в уютные тапочки, прошла на кухню, полюбовалась на недорогой, но милый абажур, нависающий над столом, покрытым бело-красной скатертью, потом открыла холодильник, посмотрела на коробочку плавленого сыра, початую пачку масла, бутылку кефира и кастрюлю с овсянкой. Захлопнула дверцу и вышла на площадку к лифту. Галя и Сеня не остались на первом этаже – поднялись туда, где живу я, и сейчас, словно попугайчики-неразлучники, сидели, прижавшись друг к другу, на подоконнике. – Поужинала и хочешь мусор вынести? – грустно спросила старушка. – Приятных тебе снов. Спасибо, что нас на улице в холод и стужу не оставила, впустила в подъезд. Добрая у тебя, Дашенька, душа! Я тяжело вздохнула. – Идите в квартиру, как-нибудь устроимся. Глава 8 Утром меня разбудило тихое прикосновение. Я открыла глаза и чуть не заорала от неожиданности – на моей груди сидела белая лягушка. Ее выпученные глаза смотрели на меня с явным интересом. – Ты как сюда попала? – пробормотала я и тут же поняла, что произошло. Желая спрятать от Вадима глупую квакушку, я бросила на нее свою сумку в форме мешка: она не застегивается, горловина стягивается при помощи шнура. Очевидно, он развязался, и лягушка залезла внутрь. А потом я сама принесла ее домой. И что теперь с ней делать? Я взяла абсолютно не испугавшуюся лягушечку в руки, пошла на кухню, переступила порог – и на сей раз не смогла удержаться от вопля: – Мама!