— Что тебе не нравится? — продолжил недоумевать Стеван. — То есть ты со своим начальством собираешься подкладывать меня под каких-то мужиков и удивляешься, что мне не нравится?! Да пошли вы все! Я лучше в тюрьме посижу, лишь бы не видеть больше твою рожу! Ты! — Она захлебнулась злостью и словами, когда в ответ на ее возмущение господин Сыщик рассмеялся. От гнева буквально потемнело в глазах, и Чара пару раз беззвучно хватанула ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. А Шешель, прижавшись лбом к ее затылку, проговорил, все еще веселясь: — Какие у тебя мысли, однако… Магические. Магические таланты. Твоя маскировка привела магов в восторг. Дыхание его щекотало шею, нервируя и отвлекая, поэтому смысл сказанного дошел не сразу. Чара нервно закусила губу, не зная, что сказать. Давно она не чувствовала себя настолько глупо… Но и он тоже хорош! Не мог нормально сказать, без этой двусмысленности и этого взгляда?! За последнее она в итоге и уцепилась, и прошипела зло: — Ты постоянно называешь меня шлюхой и очень выразительно раздеваешь глазами. Что я еще должна была подумать?! — Ну… подложить тебя я тоже не против. Но только если под себя. — Опять тихий смешок, а ладонь его сдвинулась выше, крепко, но аккуратно сжала грудь через плотную ткань платья. — Воспользуйся правой рукой! Это единственная женщина, к которой тебя можно подпустить! — опять вспыхнула от злости Чарген. — Пусти меня, ты! Тварь! Скотина! Она опять трепыхнулась, попыталась ударить свободной рукой, но мешался мужской локоть, да еще под таким углом получился только слабый шлепок по бедру. Мотнула головой, но в первый момент Шешель успел уклониться, а потом его ладонь с груди переместилась на шею — не сдавливая, придерживая. — Боги, Чара! — тихо выдохнул он, уткнулся носом ей за ухо. Шумно втянул воздух, коснулся кожи губами. — Ты меня с ума сводишь… — Было бы с чего сводить! — огрызнулась мошенница. — Пусти! Немедленно! — Не могу. — Новый глубокий вздох, щекочущий чувствительную кожу. По спине стекла волна легкой дрожи. — Ты тогда уйдешь. — С-сволочь! — прошипела Чарген. — Удиви меня чем-нибудь новым. Я скучал. Очень… — И именно поэтому, конечно, явился в камеру, чтобы меня оскорбить? — Я не хотел тебя оскорбить. — То есть «шлюха» — это был комплимент? — процедила она. — Я вообще не для тебя это говорил… — О, ну да, теперь еще скажи, что страдаешь галлюцинациями! Или ты так развлекал охрану? Да пусти ты меня наконец! И совершенно неожиданно Стеван послушался. Не отпустил совсем, но немного отступил, аккуратно, придерживая за локоть, выпрямил ей руку, явно стараясь не причинить боли, развернул Чарген к себе лицом. Ладони его тут же уверенно легли ей на талию. Наверное, стоило бы вывернуться, оттолкнуть, но Чара только напряженно уперлась обеими руками следователю в грудь, испытующе, с подозрением и вызовом глядя в лицо. Глаза у него — как обычно холодные. Брови нахмурены, взгляд — серьезный, острый, пробирающий. Но что-то такое было в выражении лица — непривычное, новое, — что заставило Чарген замереть. — Себе. Я говорил это для себя. Ты там сидела, расчесывала ладонью волосы, а у меня пальцы ныли от желания сделать вот так. — Шешель одной рукой поймал кончик ее косы, закопался в волосы пальцами, намотал на ладонь, крепко сжал. — Ты больной, — проворчала Чарген. Но косу не отняла. — Наверное. Мне вчера уже советовали сходить к мозгоправу. — Он как-то странно усмехнулся. — Я правда не хотел тебя обидеть. Просто не подумал, что… — Не хотел, но обидел. — Прости. То, что я говорю, часто надо делить на десять. — А то, что делаешь? — спросила Чара. — Тоже делить? Стиснула зубы, не позволяя себе поддаться этому мгновению, опасной близости мужчины, безумной надежде, которую будили его слова. Несколько секунд он молчал, продолжая рассматривать ее лицо, словно впервые видел. Впрочем, к этому лицу у него действительно не было времени привыкнуть. А потом Стеван напомнил себе прописную истину: если не знаешь, что сказать, лучше говорить правду. И, проигнорировав вопросы, перескочил на другое: — Я не хотел тебя обидеть, и тогда — тоже. Я думал, ты не согласишься поехать ко мне, собирался арестовать сразу. Потом… когда мы приехали, вызвал стражу, но попросил приехать позже. Мне было интересно посмотреть, как и когда ты попытаешься сбежать. А потом… Сложно удержаться от большего, когда ты рядом. Даже сейчас. — Ну да, я же… опытная шлюха, да? — Чарген зло усмехнулась. Грубость сказала нарочно, чтобы увидеть его реакцию, опять услышать оправдания. Но — не дождалась. — О твоем опыте я могу судить только в теории, — усмехнулся он. — Ты же так и не призналась, скольких провела… — Ах ты!.. — Чара дернулась в сторону, опять замахнулась… И через мгновение подумала, что жизнь ее ничему не учит. На этот раз Стеван просто завел ей руки за спину и опять обхватил, прижав к себе — тесно, горячо. И всего ее упрямства и возмущения не хватило, чтобы остаться к этой близости равнодушной. К близости, к сводящему с ума жару твердого тела, к его странному поведению, словам и, главное, всему тому, что, невысказанное, висело в воздухе. — Ну хватит, — проговорил Шешель странно мягко и уткнулся лбом в ее висок. — Ты же понимаешь, что я все равно не отпущу, пока мы не закончим. А опыт… Ты сама об этом заговорила. И сама его ругаешь. А по-моему, с цветочком вроде твоей Цветаны было бы смертельно скучно. И ее легко получилось бы выкинуть из головы. Она не приходила бы во сне, не грезилась наяву. Совсем не то что Чарген Янич. Горячая, порывистая, яркая… Ты можешь ругаться, можешь драться, но я тебя не отпущу. Честно пытался, но не могу. А самое удивительное, что уже и не хочу. — А чего хочу я, тебя не волнует? — спросила Чара, пытаясь унять сердце, торопливо колотящееся где-то в горле. И хотелось бы сказать, что от страха или возмущения, но — нет, это был восторг. Предвкушение. Возбуждение. Торжество… Особенно когда Стеван, не спеша с ответом, прошелся губами вдоль ее шеи к уху, поймал мочку. Потом легко провел языком по контуру уха, и Чара непроизвольно дернулась от остроты ощущения. И напрочь забыла, о чем она вообще спрашивала. — Меня очень интересует твой положительный ответ, — с тихим смешком проговорил Шешель. — Оставайся со мной. Насовсем. — В каком смысле? — Она с трудом заставила себя сосредоточиться на словах — слишком отвлекали близость и прикосновения. Его ладонь, скользнувшая вдоль плеча вверх, чтобы приласкать шею и мягко накрыть затылок, и вторая, уверенно обосновавшаяся на талии. А вот на сопротивление Чарген уже не хватило, и ее руки независимо от воли хозяйки обняли следователя в ответ. — В прямом. — Стеван едва заметно улыбнулся. — Выходи за меня замуж, — проговорил твердо. И через пару секунд, пока Чара пыталась поверить в услышанное, уже чуть менее уверенно добавил: — Пожалуйста. — Нет, — после нескольких секунд молчания все-таки заявила Чара, наконец убедив себя в реальности происходящего. — Нет? — Нет, — повторила еще тверже, изо всех сил стараясь не улыбаться — и сказанному Шешелем, и тому, как он растерянно хмурился, словно не верил своим ушам, потому что совсем не ожидал такого ответа. — Почему? — последовал закономерный вопрос. — Потому что не заслужил! — с удовольствием припечатала Чарген, ткнув его пальцем в грудь. Шальная радость добавила легкости и уверенности, Чара окончательно сбросила оцепенение. — На сделку твою я согласна, но при условии, что мне дадут учиться. А все остальное… Посмотрим на твое поведение! Я не собираюсь связывать жизнь с типом, которого знаю несколько дней, и за это время он успел обидеть меня так, как никто прежде! — Но? — Шешель вопросительно выгнул брови. — Но ты все-таки спас мне жизнь, и обстоятельства были сложными, так что я согласна дать тебе второй шанс. Начать все сначала, сделать вид, что всего этого не было. Будешь ухаживать за мной, как это делают нормальные люди. Так что отодвинься, ты ведешь себя неприлично, — резюмировала она, сильнее уперлась ладонями в грудь следователя. Пару секунд тот, не шевелясь, с непонятным выражением разглядывал лицо Чарген. А потом, вместо того чтобы послушно отстраниться, рывком приподнял Чару и усадил на край стола, оказавшись между ее разведенных ног. Чара ойкнула от неожиданности, попыталась увернуться от поцелуя в шею и оттолкнуть Стевана, но тот прижал ее крепче — одной рукой чуть выше лопаток, другой — чуть ниже поясницы. Упираться стало затруднительно. — Пусти! — шикнула Чарген. — Прекрати сейчас же! Я не хочу! Выпустить ее он не выпустил, но и начатого не продолжил — не тронул пуговицы платья, не попытался задрать подол еще выше, как будто вот такой близости было достаточно. Пока достаточно. Потому что Чара прекрасно чувствовала, что хочется-то ему совсем иного. Да ей и самой… Хотелось. — Предлагаю компромисс, — тихо выдохнул Шешель возле самого уха. Несколько легких, невесомых поцелуев заставили Чарген шумно вздохнуть. Потому что… Да, вопрос был принципиальным, и, переступи следователь грань, на которой до сих пор умудрялся балансировать с изяществом канатоходца, она уперлась бы совсем — закричала, забилась, и вряд ли он после такого продолжил бы настаивать. Может, он и сволочь, но не до такой же степени! Но то, как он держался сейчас, как обнимал, оналял дыханием кожу… Тело помнило, и близость была приятна. Чарген сама позволяла Стевану сократить дистанцию, пусть это и было неправильным. А тот наступал, не тратя время на сомнения. Игра. Волнующая, доставляющая удовольствие обоим. — Компромисс? — спросила Чара, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Я не против… поухаживать за тобой. Видя, что она перестала вырываться, Шешель слегка ослабил хватку. Ладони его скользнули ей на талию, потом уверенно легли на бедра, фиксируя. Стеван немного отстранился, чтобы заглянуть Чарген в лицо, и та опять положила ладони ему на грудь. Вот только разглядеть в этом жесте попытку к сопротивлению не удалось бы при всем желании. Чара замерла под пристальным тяжелым взглядом словно бы потемневших глаз — наверное, просто так по-особенному падал свет. Сил сбросить вызванное этим взглядом оцепенение не нашлось, не говоря уже о том, чтобы унять бешено, заполошно стучащее сердце. — Но? — все-таки сумела выдохнуть Чара. — Но забывать все я не хочу, — тихо уронил Шешель. И столько обещания прозвучало в его тоне, что перехватило дыхание, и новый вдох дался Чарген с большим трудом. — Да и если бы хотел — не смог, — продолжил Стеван. Опять потянулся к ее шее — и Чара непроизвольно, словно околдованная, склонила голову набок, чтобы ему было удобнее. Несколько легких, почти невинных поцелуев заставили ее оставить видимость сопротивления, и она почти испуганно ухватилась за плечи Шешеля. — Так нечестно, — пробормотала обиженно. — Чара, я не могу выкинуть тебя из головы. — Следователь опять с легким вздохом отстранился, обхватил ладонью ее лицо, второй… кажется, второй он пытался расплести косу, но Чара не обратила на это внимания, вновь оказавшись в плену его взгляда. — Даже сделать вид. Одержимость это и психическое отклонение или любовь и все так и должно быть — я не знаю, но бороться с этим не получается. Так что если тебе очень хочется — будут кафе, цветы, что там еще входит в ухаживания у этих твоих «нормальных людей»? Но спать ты при этом будешь со мной. — Как-то все это совсем не похоже на компромисс, — проворчала Чара.