— Ладно. А ножницы тебе не попадались? — вздохнула она. — Были где-то, а тебе зачем? — Волосы хочу отрезать, без них… — Что за навязчивое желание? — удивился следователь. — Ты втайне давно мечтала постричься и теперь ищешь повод, что ли? — Нет, просто так удобнее, — растерялась от такой реакции мошенница. — Волосы отрастут, а парик с таким узлом не наденешь. — Ну уложи их как-нибудь! — предложил Стеван. — А что тебе до моих волос-то? — еще больше озадачилась Чара. — Ну отрежу я их, что изменится? — Ничего, просто жалко. Красиво, — с обезоруживающей честностью ответил он, пожав плечами. Чарген пару секунд неверяще смотрела на следователя, гадая, послышалось ей или нет. — Жаль красоту? И все? А как же практичность? — Ну ты уж совсем чудовище-то из меня не делай, — рассмеялся Шешель. — Да, просто жаль. — Я попробую. Только ты мне тогда помоги, самой себе сложно как следует заплести, — сдалась она. Волосы ей тоже было жаль, и раз уж сам господин Сыщик просит оставить как есть, то кто она такая, чтобы спорить? С прической они провозились долго, и с тем, что в итоге воцарилось на голове, Чарген ни за что не вышла бы на люди, потому что красотой и аккуратностью там не пахло. Зато уложились волосы равномерно, и парик сел аккуратно, как влитой. Правда, в таком виде кому-то показываться хотелось еще меньше, но Чара наступила на горло собственному недовольству. Следователь абсолютно прав: да, она будет бросаться в глаза, но заметить сходство окажется почти невозможно. — А ты в страшную тетку переодеваться не будешь? — не без ехидства спросила она. — Так в страшную же, а не в небритую, — хмыкнул он. — А острого ножа в доме нет, не говоря уже о лезвии, я поискал. Ну и к тому же моей физиономии в газете нет, и она у меня неприметная. Мужских вещей я не нашел, но это не беда — я и так помят и взъерошен, чтобы составить тебе достойную партию. В общем, не волнуйся, меня и так не опознают. Переодевайся. Мне отвернуться? — Да ладно уж, смотри, — улыбнулась Чарген, мельком глянув на следователя. И увиденное ей понравилось: очень выразительно-раздевающим стал взгляд спутника, да и предвкушение в нем читалось весьма отчетливо. Вот на хозяйку Чарген покосилась уже с недовольством. Боги знают, когда она придет в себя, но, наверное, скоро, и надо спешить. И не получится даже растянуть удовольствие, дразня мужчину, не говоря уже о чем-то большем. В итоге, как ни хотелось обратного, но переоделась Чара спокойно и деловито, делая вид, что не замечает заинтересованного взгляда. — Кошмар, — прокомментировала она, разглядывая странный цветастый балахон, найденный Шешелем в недрах хозяйских шкафов. — А ты уверен, что она не заметит пропажу? Вдруг это платье ей особенно дорого? — Всякое бывает, но вряд ли. У нее полно тряпья, а это я выкопал из глубин. Может, заметит пропажу, но вряд ли сразу. Да и если заметит, скорее всего, сделает вид, что ничего не было. — Почему ты так думаешь? Может, она обидится и решит отомстить? — Не решит. Потому что доказать свой продолжительный обморок она не сможет, как и то, что не была с нами в сговоре. То есть докажет, конечно, но не сразу, нервы ей потреплют. Ну и, самое главное, она не получит награду, а наша с тобой поимка как таковая ей неинтересна. — Кстати, о награде… И много дают? — Много, — заверил Шешель. — Так что мы с тобой можем с изрядной точностью указать на того, кому предназначался артефакт. — Почему? — удивилась Чара. — Я посмотрел статью. Ты объявлена убийцей своего мужа, и награду за тебя дает газета в качестве помощи полиции. Если бы они так охотно ловили всех преступников, давно бы разорились. Нет, ты нужна газете, а значит — ее хозяину, то есть главе одного из кланов. Я не помню точно, кому принадлежит именно это издание, но дома будет нетрудно установить. Ну что, готова? Ух, красотка! — хохотнул он. Последнее замечание было адресовано густо накрашенным глазищам Чарген, которая пользоваться косметикой безусловно умела и прекрасно знала, как можно изменить внешность с ее помощью. Мысль, что демонстрировать такие навыки опрометчиво, мелькнула, но Чара махнула на нее рукой. Плевать, тут не до скрытности, домой бы вернуться. Конечно, гораздо эффективней оказалась бы магия, но… Не так сильно их сейчас приперли к стенке, чтобы разыгрывать единственный крупный козырь. — Иди сюда, сейчас сделаем из тебя настоящего мужчину, достойного такого шедевра. Старый желто-зеленый фингал под глазом получился настолько живым, что Шешель даже потянулся его пощупать, но вовремя себя одернул. — Сколько в тебе разных талантов! — протянул он уважительно. — Я люблю рисовать, — неопределенно отмахнулась Чара, взъерошила следователю волосы и окинула критическим взглядом. — Слушай, может, нам пьяных изобразить? — Не надо, — поморщился Стеван и пригладил прическу. — Это не так просто, как может показаться. Чаще всего пьяных изображают очень топорно, и это только вызовет вопросы. Ты на ромалку похожа, жаль парик не черный. Это, кстати, хорошо, они тут точно есть. — Пойдем? — Чара никак не ответила на это замечание, хотя иронию судьбы, конечно, оценила. Знал бы он, как она на самом деле похожа на ромалку! — Ты, кстати, документы еще не потерял? — Пойдем. Какие еще документы? — отмахнулся он, но потом ответил серьезно: — Нет, не потерял. Я все же не настолько идиот. — А насколько? — Чарген кокетливо хлопнула накрашенными глазами. — Все-то тебе расскажи, — хмыкнул Шешель. — Нормально, мне хватает. Проверив напоследок состояние хозяйки и заверив, что она спокойно спит, следователь оставил на столе несколько купюр, подхватил бумажный сверток со старой одеждой спутницы и потянул Чару прочь. Несколько секунд внимательно разглядывал лестницу через дверной глазок, потом тихо выскользнул наружу и так же тихо прикрыл дверь за спиной Чарген. Спускаясь, они, к счастью, никого не встретили, пусто было и во дворе, чему способствовала мерзкая погода, и не думавшая исправляться. Дождь зарядил всерьез и надолго, и Чара искренне радовалась, что у запасливой хозяйки нашлось несколько зонтов, один из которых позаимствовал Шешель. Одна спица была сломана, но это сказывалось только на форме, а не на работе зонта. Чарген, подцепив спутника под локоть, с иронией отметила, что этот кривобокий красавец их колоритной парочке подходит как нельзя лучше. — Куда мы теперь? — Дойдем до центральной улицы, поймаем машину. — И в порт? — с сомнением спросила Чара, которой вообще было страшновато туда соваться. Очевидно же, что их будут ждать! — И что нам там делать, в таком-то виде? — удивился Шешель. — Таксист умрет от любопытства. Нет, недалеко от воздушного порта есть деревенька, от нее около часа пешком. Едем в гости, к друзьям. Сядем в машину — ложись и спи или делай вид, что спишь, я сам буду разговаривать. — Ладно. А мы все-таки попробуем сесть на дирижабль? — решилась она высказать свои опасения. — Они ведь будут ждать нас там. — Будут, но у касс, а не с черного хода. В статье писали, что ты можешь быть не одна, с сообщником, но подробных сведений про меня у них, похоже, нет. — Это странно. Тебя же наверняка должна знать здешняя разведка, разве нет? — Подозреваю, наш главный злодей просто не хочет с ними связываться, — предположил Стеван. — При всех местных особенностях, власти и сил у этой структуры достаточно, мозгов тоже. Они наверняка уже заинтересовались происходящим, все же явно замешан Ольбад. Если клан попытается обратиться к ним с вопросами, разведка в ответ поинтересуется, а зачем столь важным людям так сильно понадобилась молодая вдова пусть состоятельного, но вроде бы ничем не примечательного гражданина соседней страны. И убедительно соврать будет трудно. А своих людей на высоких постах у них, похоже, нет, иначе давно бы уже все выяснили. — И все же, чем занимался Ралевич, что оказался связан сразу с двумя местными кланами? — задумчиво качнула головой Чарген. — Дома узнаем, — отмахнулся Шешель, и разговор о деле на этом заглох, тем более они как раз вышли на широкую улицу с плотным движением. Несмотря на все опасения Чары, судьба, кажется, была расположена к ним снисходительно, выместив дурное настроение с вечера. Никто не хватал их и не тащил в полицию или в газету, сдавать за вознаграждение. На странную парочку косились, но либо насмешливо, либо брезгливо, либо опасливо. Одинокие молодые женщины старались обойти подальше. Машину тоже удалось поймать, пусть и не сразу. — Деньги покажи, — вместо приветствия спросил водитель, когда следователь заглянул в салон. — Эй, обижаешь, старик! — Тот качнул головой, но продемонстрировал несколько мятых купюр. — Гуляем мы! В гости едем! — Прыгайте. Куда? — уже гораздо благодушней спросил шофер. Чара, которая не понимала ни слова, как и было велено, пристроила голову на костлявом следовательском плече, прижалась к его боку. Поерзала, повздыхала, но в конце концов все-таки нашла удобное положение. Насколько удобно в этот момент было Шешелю, она интересоваться не стала. А он не возражал, держал спутницу крепко и всю дорогу разговаривал с водителем. Тот оказался из удачной породы людей общительных, но не особо интересующихся окружающими: главное, чтобы слушали их. Слушал следователь внимательно, порой вставлял уместные замечания и задавал наводящие вопросы. Видя такого благодарного пассажира, водитель разошелся и трещал не переставая обо всем подряд. Среди общего хлама мелькнули и зерна интересной информации. Например, о вчерашней перестрелке в окрестностях, когда столкнулись интересы двух кланов. Называл их водитель по районам, но Шешель припомнил нужную фамилию: Рофель. Не мог не упомянуть шофер и последнюю новость: поиски «ольбадской фифы, которая с любовником прирезала муженька». И Стеван горячо и очень искренне согласился, с выразительной настороженностью — а вдруг проснется, услышит и приревнует? — поглядывая на спутницу, что фифа хороша и он бы тоже с удовольствием с такой пропал где-нибудь в укромном уголке пару раз. Но потом мужчины пришли к выводу, что фифы такие, конечно, хороши, но на раз, а что с ними потом делать? Своя баба хоть и дура, но все же к телу ближе. В общем, в нужной деревне они расстались, полностью довольные друг другом, и авто укатило. Едва дождавшись этого момента, Чара нетерпеливо спросила: — Ну? — Что — ну? — хмыкнул Шешель и потянул ее по хлюпающей под ногами жиже к виднеющемуся в стороне лесу. — Что он тебе интересного рассказал? — Интересного или по делу? — с иронией уточнил он. — По делу — Рофель. Именно его клан, скорее всего, заказал браслет. Вообще, похоже, потому что интересов в Ольбаде у него немало, и перспективная техника входит в их число. — И что теперь? — Что теперь — что? — Что с ними будет за это? Или ничего? — нехотя предположила Чарген. — В любом случае решать это владыке, — пожал плечами Шешель. — Я же сюда летел не арестовывать кого-то, а возвращать «Щит» с материалами. Рофель, увы, вне нашей юрисдикции. Но очень может быть, что владыка обидится и создаст ему серьезные проблемы в делах. Не знаю, честно, я не люблю все эти большие игры. — Что же, выходит, виновные так и останутся безнаказанными? — Такова жизнь, — рассеянно отозвался следователь, бросив на спутницу задумчивый взгляд. — Но не все, конечно. Исполнителя-то мы уже поймали, в мое отсутствие и связи Ралевича наверняка проверили, всех причастных выявили, так что аресты будут. Не всегда всех удается прижать, увы. Чаще, правда, доказательств не хватает, но тут еще и искать их бессмысленно. Фраза про доказательства немного остудила Чаре голову, напомнив, что она тоже далеко не добропорядочная особа. Конечно, убивать никого не убивала и преступления ее не самые тяжелые, но все-таки — уж кто бы говорил! Сама-то не стремилась идти с повинной даже несмотря на то, что после этого приключения твердо решила завязать…