Гнев Пола угас. Он рухнул на стул. Лицо его стало пепельным. — Возможно, это и ерунда, но я тут подумал о «скорой», — начал я, тщательно подбирая слова. — По-моему, на тех кадрах с камеры наблюдения рядом с таксофоном, откуда Йорк звонил Тому, была какая-то «скорая». Всего лишь белое очертание на заднем плане. При обычном раскладе я бы и не вспомнил о ней, да и сейчас не был уверен, что это может быть важным. Но уж лучше я об этом скажу, чем промолчу, а потом буду жалеть. Гарднер явно считал иначе. — Это же госпиталь, там полно «скорых». — Возле отделения «неотложки» — возможно, но не рядом с моргом. И в любом случае не у главного входа. Тела туда привозят не так. Гарднер немного помолчал, затем повернулся к Джейкобсен: — Скажи Мегсону, пусть проверит. И пришлет снимки сюда. Джейкобсен поспешно вышла, а Гарднер повернулся к Полу: — Мне нужно поговорить с той соседкой. — Я пойду с вами. — Пол встал. — Не стоит. — Я хочу. Я видел, что Гарднеру это не понравилось, но он кивнул. И благодаря этому вырос в моих глазах. Меня оставили в доме одного. Понимание, что нас ловко одурачили, жгло как кислота. Мой благородный жест, согласие стать приманкой, теперь выглядел жалкой спесью. Когда это ты успел приобрести такое высокое мнение о своей персоне? Мне следовало догадаться, что Йорк не станет тратить время на меня, когда у него есть куда более лакомая мишень. Такая как Сэм. На кухне царил полумрак, за окном почти совсем стемнело. Я включил свет. Новая кухонная утварь и свежевыкрашенные стены казались издевательски веселыми. Когда-то я сам был в таком же положении, как Пол, с одной только существенной разницей. Когда похитили Дженни, мы знали, что ее похититель держит свои жертвы живыми трое суток. Но ничто не говорило о том, что Йорк держит свои жертвы живыми дольше, чем вынужден. Сэм, возможно, уже мертва. Не находя себе места, я вышел из кухни. Сюда уже ехала команда криминалистов, но никто особенно не рассчитывал, что они найдут что-нибудь существенное. Но я все равно тщательно избегал прикасаться к чему-либо, когда вошел в гостиную. Это была уютная, жизнерадостная комната: мягкий диван и кресла, кофейный столик, наполовину заваленный журналами. Тут больше чувствовалась личность Сэм, чем Пола. Дизайн тщательно продуман, но все устроено таким образом, чтобы комнатой пользоваться, а не любоваться. Я уже собрался выйти оттуда, когда заметил небольшую фотографию на шкафу с матовыми стеклами. Картинка была почти абстрактным набором черно-белых пятен, но меня будто в живот ударили. Это был внутриутробный снимок ребенка Сэм. Я вышел обратно в коридор и остановился у входной двери, представив себе, что тут могло произойти. Стук в дверь. Сэм открывает, видит парамедика. Наверное, она растерялась, уверенная, что произошла какая-то ошибка. Наверное, улыбается ему, пытаясь объяснить, что это, должно быть, ошибка. А потом… Что? Парадную дверь отчасти закрывали кусты, а большой клен во дворе совсем скрывал дверь от взора. Но Йорк все равно ни за что не стал бы рисковать. Значит, он либо обманом, либо силой вошел в дом, затем быстро справился с ней и усадил в кресло-каталку. А потом преспокойно повез по дорожке к своей карете «скорой помощи». Я заметил что-то на полу возле плинтуса. Белые крапинки на бежевом фоне. Я наклонился, чтобы разглядеть поближе, и вздрогнул, когда входная дверь распахнулась. Джейкобсен замерла, увидев меня в такой позе. Я выпрямился и указал на белые крапинки: — Похоже, Йорк сильно спешил. И нет, я ничего не трогал. Она осмотрела ковер, потом плинтус. На дереве виднелись царапины. — Краска. Должно быть, он задел плинтус креслом-каталкой, — сказала она. — Мы никак не могли понять, как Йорк вывез профессора Ирвинга из леса. До ближайшей стоянки там добрых полмили. Большое расстояние для транспортировки взрослого мужчины, особенно если он без сознания. — Думаете, там он тоже воспользовался креслом-каталкой? — Это многое объясняет. — Она покачала головой, удрученная оплошностью. — Мы нашли на тропинке неподалеку от места, откуда исчез Ирвинг, следы, похожие на велосипедные. Место, популярное у любителей горных прогулок, так что в тот момент нам это не показалось существенным. Но у кресла-каталки похожие шины. И даже если Йорк, пока вез бессознательного Ирвинга по тропинке, кого-нибудь и встретил, кто бы обратил на него внимание? Он выглядел как обычный человек, ухаживающий за инвалидом, вывезший его подышать свежим воздухом. Мы вернулись на кухню. Я заметил, что Джейкобсен посмотрела на почти полную кофеварку. Не спрашивая, я налил ей кофе, а заодно и себе. — Так что вы думаете? — спокойно поинтересовался я, протягивая ей чашку. — Еще рано что-то говорить… — начала она и осеклась. — Хотите начистоту? Нет. Я кивнул. — Я считаю, что мы все время на два шага позади Йорка. Он обхитрил нас, заставив поверить, что его следующая мишень — вы. И преспокойно заявился сюда, пока мы смотрели в другую сторону. И Саманта Эвери заплатила за нашу ошибку. — Как считаете, есть хоть малейший шанс найти ее вовремя? Она смотрела в чашку, будто надеялась найти там ответ. — Йорк не станет долго тянуть резину. Он знает, что мы его ищем, и от этого еще больше возбужден и нетерпелив. Если он уже ее не убил, то наверняка убьет еще до окончания ночи. Я поставил чашку. Меня вдруг замутило. — Но почему Сэм? — Хотя ответ я и так знал. — Йорку необходимо потешить свое эго после провала с доктором Либерманом. Уж в этом-то мы хотя бы не ошиблись, — с горечью ответила Джейкобсен. — Саманта Эвери идеально соответствует всем его критериям: жена вероятного преемника доктора Либермана, и вдобавок на девятом месяце беременности. Что делает ее привлекательной вдвойне. Стопроцентно гарантирует заголовки во всех газетах, и, если мы правы насчет фотографий, прекрасно соответствует психозу Йорка. Он одержим желанием заснять момент смерти, и, с его точки зрения, нет более подходящей жертвы, чем беременная женщина, наполненная жизнью в буквальном смысле слова. Боже… Полное безумие, но самое скверное, что некая извращенная логика в этом была. Бесполезная и чудовищная, но все же была. — И что потом? Убив Сэм, он не найдет того, что ищет. Такого унылого лица у Джейкобсен я еще не видел. — Потом он скажет себе, что она все же оказалось не той, что нужно, и продолжит. Он поймет, что время играет против него, хотя его гордыня будет утверждать обратное, и это доведет его до отчаяния. Возможно, в следующий раз он схватит еще одну беременную, а быть может, даже ребенка. Но в любом случае он не остановится. Я вспомнил искаженные лица на фотографиях, и внезапно перед глазами возникла Сэм, подвергнутая такой же экзекуции. Я потер глаза, прогоняя видение. — А теперь что? Джейкобсен смотрела в окно, как надвигается ночь. — Мы надеемся обнаружить их до утра. Не прошло и часа, как вечерняя тишина разлетелась вдребезги. На тихий район обрушились агенты БРТ, стучась в каждую дверь в надежде найти других свидетелей. Куча народу припомнила, что вроде бы видели днем «скорую», но никто ничего особенного в ней не заметил. Появление «скорой» не вызывает вопросов. Возможно, только некоторое нездоровое любопытство, но мало кто поинтересуется, зачем она тут. И уж точно не соседи Пола и Сэм. У Кэнди Гарднеру тоже не удалось выудить ничего путного. Единственное, что она могла сказать, это был мужчина неопределенного возраста в форме парамедика. Ну, она подумала, что это форма парамедика: темные брюки и рубашка с эмблемами. Лицо практически скрыто чем-то вроде кепи или шапки. Крупный мужчина, добавила она менее уверенно. Белый. Или, возможно, латино. Но точно не черный. Ну, по крайней мере она так не думает… Ей даже не показалось странным, что водитель «скорой» один. А уж о самой карете «скорой помощи» она и вовсе мало что могла сказать. И нет, конечно же, она не запомнила номер. Зачем ей это нужно? Это же «скорая». — Очевидных следов борьбы нет. Значит, Саманта была либо одурманена, либо без сознания, — сказал Гарднер, пока Пол разговаривал по телефону с матерью Сэм. — Не исключено, что он воспользовался каким-то газом, но я все же думаю, что кислородная маска нужна была только для того, чтобы не дать соседям вмешаться. Газ слишком сложная и ненадежная штука, особенно если человек сопротивляется, а Йорк наверняка хотел отключить ее как можно быстрей. — К грубой силе он тоже едва ли стал прибегать, — добавила Джейкобсен. — Когда бьешь кого-то по голове, то всегда есть риск повреждения мозга или сотрясения, а Йорку этого не нужно. Ему требуется, чтобы жертвы были в полном сознании, когда он их убивает. Так что вряд ли он станет рисковать и бить их чем-то тяжелым по голове. — Собаку Ирвинга он ударил по голове, — напомнил ей Гарднер. — Собака не имела значения. Ему нужен был ее хозяин. Гарднер помассировал переносицу. Он выглядел усталым. — Не важно. Суть в том, что он явно каким-то образом вырубил Саманту Эвери. А если это так, то ему придется ждать, пока она придет в себя. Возможно, это дает нам больше времени. Мне жутко не хотелось рушить даже слабую надежду. — Не обязательно. Ему нужно, чтобы жертвы были без сознания ровно до того момента, пока он не упрячет их в «скорую». А потом это уже не имеет значения. Однако если он действует именно так, если жертвы теряют сознание всего на несколько минут, то и приходят в себя они быстро. — Не знал, что вы эксперт, — ехидно заявил Гарднер. Я мог бы ему сказать, что в свое время был терапевтом или что мне довелось побывать под наркозом, но это было лишним. Все мы находились в напряжении, а Гарднер так больше всех. И все проявили себя в этом деле не лучшим образом, но полная ответственность лежала на Гарднере как на возглавляющем следствие специальном агенте. Я не хотел утяжелять его и без того нелегкую ношу. Особенно когда жизнь Сэм под угрозой. Пол, судя по всему, перешел из состояния ужаса и паники в состояние тупой отрешенности. После разговора с родителями Сэм он просто молча сидел, глядя в пространство, в котором таился кошмар, превративший его жизнь в ад. Родители Сэм должны были прилететь из Мемфиса завтра, но звонить еще кому-нибудь он не потрудился. Единственный человек, который его интересовал сейчас, это Сэм. Все остальные не имели значения. Я не знал, что делать. Я здесь не был нужен, но оставить Пола и уехать в гостиницу тоже не мог, так что просто сидел с ним в гостиной, пока подстегнутые дозой кофе агенты БРТ занимались своими делами. Проходили последние часы и минуты этого дня, время неумолимо двигалось к полуночи. Где-то сразу после одиннадцати в гостиную вошла Джейкобсен. Пол быстро вскинул голову, и мелькнувшая было надежда умерла в его глазах, когда она коротко мотнула головой.