— Вот и Арина говорит то же самое. И кажется они не лукавят. Тем паче нужно постараться свести Виктора и Анну. Они же симпатизируют друг другу, это видно. — Ну может быть ты и права, только я ничего подобного не замечаю. А вот насчёт приглашения Марии Ивановны… — Может хватит уже! На ровном месте завёлся, и всё успокоиться не можешь. А может это просто упрямство? Не хочешь признавать, что не прав, вот и кабенишься. — Лиза, ты где таких слов нахваталась? — Да от тебя и нахваталась, босяк. И не смей ей сегодня дерзить. Обижусь. Стоять! Уходить тоже не смей. Прибью! — Лиза, а может ты просто желаешь свести меня с Марией Ивановной? Ну признайся. — А что такого? — тут же вскинулась она. — Ты вон нашёл волколака для меня, и для себя сыщешь. Поднимешь дар, и восьмое поколение дворянства тебе в помощь. — Да мне не одного волколака сожрать надо. — Ну так и время у тебя есть, и денежки водятся. Не вижу непреодолимых препятствий. — Я ещё с ростовщиками за твоего зверя не расплатился. — Ничего. Скоро каретный двор заработает. У тебя получилась просто превосходная карета, я прям не нарадуюсь, кататься в ней одно удовольствие. Кстати, ты читал сегодняшнюю газету? Государь учредил Привилег-коллегию, и если ты подашь бумаги, то никто кроме нас не сможет делать такие. С твоим-то размахом и доходным домом долг ты закроешь быстро, и денег подкопить получится. Да даже если опять обратишься к ростовщику, он не задумываясь ссудит тебя деньгами. Просто ищи охотников. — Лиза, остановись. — Что? — Кто сказал, что мне нужна княжна? — А что, хочешь сказать нужна эта старуха Тульева? — Лиза! — припечатал я. — Ну что Лиза-то? Петя она ведь… — начала обиженным тоном бормотать она. — Прекрати, — уже спокойно перебил я. — Елена Митрофановна не заслуживает подобного отношения с твоей стороны. — Да? А знаешь какие разговоры ходят по Москве? Мол, княжна Голицына-Тульева нашла молоденького жеребчика, и теперь непременно женит на себе бесталанного, благо ей уже не рожать, и будет доживать старость в утехах. — А о том, что мелкая дворянка отхватила себе потомка древнего и славного рода уже не говорят? — Петя! — возмутилась она. — Всё, сестрёнка закончили этот разговор. Глава 27 — Судари, сударыни, предлагаю выпить за именинника. Вот уже год, как он обрёл дар, и за это время успел достигнуть многого. В том числе, подняться из безнадёжно бесталанных. И учитывая то, как он вывел на совершенно иную высоту свою сестру, я уверена, что это только начало. Что-то мне подсказывает, что уже в будущем году, он вновь удивит нас своими успехами. Пётр Анисимович, с днём рожденья, и успехов во всех ваших начинаниях, — Мария отсалютовала мне бокалом с шампанским. — Благодарю, ваше высочество. Мне теперь остаётся лишь соответствовать вашим пожеланиям, — поднявшись ответил я. После чего все присутствующие с мелодичным перезвоном сдвинули бокалы, и выпили шампанское. М-да. Вообще-то я не отличаюсь общительностью и здесь пока ещё не бывало так много народу разом. Долгорукова, Астафьева, Осипов, Рощин и… Столбова. Не-не-не, мы с сестрой ни причём и когда отправляли Клима за Виктором и в мыслях не было сталкивать лбами его, Анну и Арину. Просто боярышня вспомнила о моём дне рождения и пришла поздравить. Её отношение ко мне ничуть не изменилось, как смотрела с высока, так и продолжает. Но при этом не собирается забывать кому обязана жизнью. Иного объяснения отчего она пришла без приглашения я не вижу. Ну и понятное дело я пригласил её к столу, а как иначе-то. — Судари, вы слышали, татары вновь совершили большой набег. В этот раз на Киевское княжество. Сечевики бросились в погоню, но были опрокинуты оставленным заслоном. Когда же выдвинулись войска, воры слишком углубились в Дикое поле, и генерал Бутурлин не решился продолжать преследование. Более десяти тысяч уведённых в полон, — произнесла Астафьева, когда все взялись за вилки с ножами. — Странно, об этом ни слова в газетах, — заметил Рощин. — Ну, не обо всём можно говорить открыто. Если успех и победа, то это одно, а неудача и конфуз, уже совсем другое, — положив на тарелку своего сердечного друга кусочек мяса, произнесла Лиза. — И это правильно. Не вижу смысла в том, чтобы будоражить подданных, — заметил Осипов. — Разумеется, вам, Виктор Карпович, куда комфортней проживать в неведении, словно страус пряча голову в песок, — с усмешкой заметила Астафьева и продолжила. — Вот только от этого проблема не исчезает, а лишь усугубляется. Как по мне, то подданные Российской империи должны знать о сложностях на южных рубежах, сознавать опасность и объединиться для решения этого вопроса — Мне казалось это проблема не подданных, а императора, имеющего для решения оной армию, — возразил Осипов. — С армией не всё так просто, Виктор Карпович, — покачала головой Столбова. — У государя связаны руки. На севере шведы, на западе ливонцы, литовцы, поляки. Стоит ослабить свои позиции и сосредоточить усилия на юге, как можно получить войну на два фронта. К тому же, татары пользуются поддержкой турок. Можно было бы воспользоваться войной между западными державами, которые не ладят. Но они любезно расшаркиваются друг с другом и далее пограничных конфликтов дело не идёт. Зато против нас непременно объединятся. — За исключением великого княжества Литовского, — возразила ей Астафьева. — Согласна, великий князь литовский старается усидеть на двух стульях сразу, и предпочитает торговать, а не воевать, заключая выгодные союзы и династические браки, — поддержала её Столбова. — Так вот, в сложившейся ситуации я вижу единственный выход в сборе княжеского ополчения, которое и следовало бы двинуть против Крыма. Но им в этом нет прямой выгоды, а у государя нет всей полноты власти, чтобы повелеть им поступить именно так. Ну или хотя бы выделить на это средства. Увеличить же армию ему не позволяет состояние казны. Но если бы о происходящем на южных рубежах доподлинно знали не только проживающие там, но и остальная Россия, то настроение подданных оказало бы дополнительное давление на князей, и легло бы гирькой на чашу весов государя. Показалось, или Астафьевой не понравилось то, что её мнение совпало с мнением Столбовой. Вообще-то они однокашницы, но как видно не ладят, и Анна явно хотела поддеть Виктора, в надежде, что Арина займёт его сторону, а у неё появится возможность атаковать уже её. Но не тут-то было. — Пётр Анисимович, я слышала, что вы пишите книги, — решила сменить разговор Долгорукова. — Не книги, ваше высочество, а всего лишь навсего лубок. Рисованные истории. — Брось скромничать, у тебя получаются весьма интересные истории. А уж какая подача, я ничего подобного не встречал. И раскупаются, скажу я вам милостивые государи, на ура. — Ах, это такие мелочи. Мой братец способен на куда большее, — поднялась из-за стола Лиза. Не успел я толком удивиться, как она отошла к секретеру у окна, и подняв крышку, взяла оттуда лист бумаги. И когда только успела? В смысле время у неё разумеется было, как и доступ в мой кабинет. Но как она нашла именно этот рисунок? — Извольте, господа. Вадим, даже тебе есть чему поучиться у Петра, — она передала рисунок Долгоруковой. Мария в удивлении посмотрела сначала на рисунок, потом на меня и опять на рисунок. Ну вот скучно бывает порой, в особенности вечерами. Я конечно не изменяю своим привычкам и шляюсь порой по ночной Москве, а в частности по её окраинам, в поисках приключений на пятую точку, чтобы кровь молодецкую разогнать по жилам. Но не всегда же этим заниматься. Вот и сиживаю порой рисую в стиле гиперреализма. А что такого, я подобными талантами прежде не обладал, теперь же мне это откровенно нравится. А то что на рисунке великая княжна… Так ведь я не только её нарисовал. У меня в той папке лежат портреты Голицыной-Тульевой, Рябовой, Архиповой, Столбовой, Лизы и ещё с десяток женщин и девиц. Отчего именно так? Ну я ведь рисую для собственного удовольствия, а мужские лица мне его не доставляют. Но сестрица отчего-то стащила именно этот. Нет, понятно почему, решила произвести впечатление на Долгорукову, мол она мне не безразлична. — Такое ощущение, словно сморюсь в зеркало «Кошачьим зрением», — передавая рисунок Астафьевой, произнесла Долгорукова. Ну да, местный магический прибор ночного видения передаёт черно-белую картинку, а этот рисунок сделан свинцовым карандашом. Портрет пошёл гулять по рукам, а я поднялся со своего места, и направился в кабинет. Нужно срочно разбавлять созданное Лизой впечатление. А то присутствующие не бог весть, что подумают. Да у них попросту не будет шансов подумать что-то иное. — Прошу, милостивые государи, — передал я стопку листов. — Порой бывает скучно, вот и рисую. Имею склонность к этому с детства. Появившийся было в глазах Марии блеск, тут же пропал, сменившись разочарованием. На лице Лизы мелькнуло раздражение, злость, разочарование и осуждение одновременно. Не спрашивайте как она умудрилась поместить всю эту гамму чувств в одно мгновение, но ей это удалось. — И с таким талантом рисовать для лубка⁉ — возмутился Вадим, когда в его руках оказался уже третий рисунок. Кто бы сомневался, что возлюбленного сестрицы возмутит небрежение явно имеющимися способностями. Ну и такой момент, что ему подобное пока не под силу. — Весь мой талант заканчивается на карандаше. Краски мне, увы, не даются, — возразил я. — Вы просто не пробовали. Вам не хватает образования в этой области, и техники, а это дело наживное. Главное, что у вас не просто потенциал, а талант. И это не громкие слова, — горячо возразил Рощин. Угу. Прямо талантище. Вообще-то, режим аватара, плюс абсолютная память, благодаря чему, я когда рисую или черчу превращаюсь практически в робота. А человеку никогда не сравниться в точности с машиной. — У меня множество талантов, Вадим Петрович, и рисование не относится к самым любимым. К примеру, тот же лубок мне нравится куда больше. Пусть там рисунки и попроще, зато с их помощью можно рассказывать занятные истории. Кстати, сударыни, ваши портреты можете забрать. Не считаю себя вправе оставлять их у себя, коль скоро вы их уже видели, — я сделал паузу и улыбнувшись добавил. — Я себе ещё нарисую. Ответом на это был дружный смех, а Осипов потребовал, чтобы я восстановил несправедливость и нарисовал его портрет, ибо чем он хуже девиц. Вадим вновь прошёлся по необходимости моего обучения изобразительному искусству. Но я вновь сумел отбояриться, попросив Лизу сыграть на клавесине. Увы, но фортепиано приобрести довольно сложно, а сестра хорошо играла, поэтому я приобрёл этот старинный инструмент. Брал с рук, но даже такой образец обошёлся мне по бешеной цене боевого коня. В ходе вечера я успел сунуть в руку Марии записку, которую она молча спрятала, не подав виду. Бог весть чего она там себе подумала, но к амурным делам это никакого отношения не имело. Я решил, что пришла пора заканчивать балаган, и по настоящему озаботиться безопасностью как самой великой княжны, так и моей собственной. Опять же, бить морды московской гопоте на ночных улицах поднадоело, заботы с каретным двором подошли к своему логическому завершению, а значит пришла пора придумать что-нибудь новенькое. Правда, затея получается куда масштабнее. Буду надеяться, что не успеет наскучить до её завершения. Хотя для этого и всей жизни не хватит, а значит, есть риск в какой-то момент бросить всё к Бениной маме. Ну, будем надеяться, что я не настолько безответственный. Впрочем, там потребуется столько всего, что вряд ли мне успеет наскучить. А в записке я указал адрес одного из доходных домов в центре и время встречи, попросив никому об этом не сообщать. От охраны она конечно не открестится, но это и не важно. Главное, что те не будут знать с кем именно у неё встреча. Всё же существовал незначительный шанс того, что на меня выйдет наш с Марией общий недоброжелатель. На данном этапе мнимый разлад с Долгоруковой никак не мешал моему плану. А потому пусть идёт, как идёт… К нужному дому я подъехал вечером следующего дня. Квартиру снял один дворянин из потерявших себя и обретающихся на дне. Он не видел причин отказываться от приработка, а я в том, чтобы лишний раз светиться. Так, на всякий случай. Вот и помогли друг другу. Сам он там, ясное дело, не обитал, оплатил аренду на год вперёд, и передал ключи мне… — Хруст, остаёшься в бричке, Дымок, со мной, — распорядился я, выходя из экипажа на задах нужного дома. Вошли мы через чёрный ход, ключами от которого я так же обзавёлся. Далее по лестнице на второй этаж. Достаточно высоко, чтобы никто не заглядывал в окна, и в то же время низко, чтобы выпрыгнуть. Дую на воду, ага. Мария прибыла к назначенному сроку минута в минуту. Оставила охрану на улице, и вошла в парадную сама. Я видел в окно, как один из компаньонов пытался ей что-то втолковать, но не преуспел в этом, и был вынужден подчиниться. Так что, перед дверью квартиры она оказалась в одиночестве. Илья впустил её, принял плащ, так как на улице моросил весенний дождик, и мурмолку, после чего предложил пройти в гостиную. — Здравствуйте, ваше высочество, — я подобающем официальном поклоне поцеловал ей ручку. — Пётр, — растерянно произнесла она. Похоже встреча не оправдывала её ожиданий. Неужели она полагала, что это будет тайное свидание? В смысле оно конечно тайное, но Мария Ивановна явно вкладывала в него совершенно иной смысл. Хм. Надеюсь я всё же ошибаюсь. Там где начинаются романтические бредни, зачастую отсутствует здравый смысл. А оно мне не надо. Вот совсем. Категорически.