Хакер взял со стола тонкую «денежную» резинку и стянул длинные волосы в хвост. – Я отлично отношусь к Лапуле, созрел для роли отца. Но, понимаешь, брак – это как запертая дверь. А у меня клаустрофобия, нужно, чтобы створка стояла открытой, иначе я заболеваю. Почему женщинам необходим штамп в паспорте? Что он решает? Если мужчина тебя любит, печать его чувства не усилит. Я сейчас ощущаю себя мышью, которую шваброй загнали в угол и велели: а ну, люби тряпку на палке, она с тобой теперь будет всегда! Я засмеялась. – К клаустрофобии твое состояние никакого отношения не имеет. Оно называется мужская трусость и охватывает почти каждого представителя сильного пола перед свадьбой. Потерпи, на следующее утро после бракосочетания ты ощутишь себя по-иному. Неужели ты мечтаешь всю жизнь провести бездетным, совершенно никому не нужным холостяком, который питается быстрорастворимым пюре? – То, как хорошо быть бездетным, никому не нужным холостяком, питающимся быстрорастворимым пюре, становится понятно лишь после того, как ты получишь из рук законной супруги горячий ужин, – пробормотал Димон. – О чем беседуете? – осведомился Федор, входя в комнату. – О превратностях семейной жизни, – ответил Коробок. – Федя, что лучше: жить в браке или вне его? – Не мне быть экспертом в столь сложном вопросе, у меня нет опыта совместного, оформленного по закону проживания с женщиной, – признался Приходько, – не до женитьбы мне пока. Вот вам еще один противник штампа в паспорте! – Отвратительно, – не выдержала я, – какая вам разница, есть печать в паспорте или нет? Поставьте ее и живите дальше спокойно. – Не получится, – возразил шеф, – регистрация отношений удивительно влияет на женщину, могу привести массу примеров, и все плохие. Жили себе мои приятели Гена и Лена десять лет, не ссорились, потом ей захотелось праздника, Гена согласился. Расписались, и началось! Елену словно подменили. Начала деньги требовать, твердит безостановочно: «Муж обязан», «Супруг должен жену обеспечивать». А до этого много лет всем довольной казалась. Коробок издал протяжный стон. Шеф отечески похлопал его по спине: – Ну-ну, вдруг у тебя обойдется и ты станешь счастливым исключением из правил? Димон принялся нервно чесать шею. – Давайте вернемся к рабочим вопросам, – предложила я. – Зинаида Тряпкина, похоже, в этой истории ни при чем. – Докладывай, – велел шеф. Когда мой рассказ иссяк, Приходько побарабанил пальцами по столу. – На светлом облике Бориса Олеговича появилось черное пятно. – Вероятно, их много, таких пятен, – подхватил Димон. – Я не верю, что человек может совершить одноразовую подлость. Либо он делает гадости, либо нет. Зинаида боялась адвоката, ее опыт общения с российскими следственными и судебными органами и исправительной системой велит ей сидеть тихо. Тряпкина не верит в торжество справедливости и давно ее не ищет. Но нашелся другой, более смелый человек, обиженный до печенок Борисом. – Мужчина, – подсказала я, – женщина не рискнет приблизиться к арлекину. Димон закатил глаза: – Знал я когда-то даму-змеелова, ни кобры, ни эфы она не боялась. Видел охотниц на медведей, и укротительница тигров была, Ирина Бугримова[6]. Я цирк люблю, раньше часто в тот, что на Цветном бульваре, забегал. – Ладно, – сдалась я, – готова признать, что существует девушка, которая умеет и любит общаться со смертельно ядовитыми насекомыми, спит в обнимку со скорпионами, завтракает со сколопендрой. Значит, мы ищем человека, глубоко оскорбленного Борисом, знающего о его страсти к паукам. С большой долей вероятности он вхож в дом Ветошь. Круг сужается. Необходимо еще раз поговорить с Зоей Владимировной. Кстати, она здесь жаловалась на нищету, но кое-какие дорогие вещи у них имелись. В Интернете выставлен список на продажу, думаю, не полный. Димон, у нас есть фото, которые сделала эксперт Анна Павлова в день смерти Бориса? Давай же посмотрим, что там хорошего? Коробок постучал пальцами по клавиатуре: – Вот. С чего начать? Гостиная. – Огромная люстра, бронза с цветным стеклом, – начала я, – недешевая штука. – Скорее всего она принадлежит владельцу особняка, – осадил мой пыл Федор. – Картины! – указал на экран Димон. – Так не определишь, подлинники это или нет, но если настоящие, то целое состояние. – Дом достался Ветошь в пользование со всем содержимым, – стоял на своем Приходько, – а это что за ерундовина? Карета? – Интерьерное украшение, – пояснила я, – было модно лет десять назад. В любом крупном торговом центре стояли Тадж-Махалы, Лувры, Эйфелевы башни высотой с метр и вот такие кареты, куда при большом желании мог поместиться ребенок, еще фарфоровые собаки в натуральную величину. – Я видел на одном участке в поселке быка, – подхватил Коробок, – сначала испугался, затем сообразил: он пластиковый. – Карета не выглядит дешевой, – отметил Федор. – Так она и не халабуду на шести сотках украшает, – сказал Димон. – Я проверила, – раздался голос Фатимы. Я обернулась. Манера нашего криминалиста ходить бесшумнее кошки иногда пугает. – Проверила, – повторила Фатя. – Что? – спросила я. Шеф оторвался от компьютера: – Я попросил Фатиму поработать с уликами, которые собрала и изучала Павлова, занимавшаяся суицидом адвоката. – Аккуратная сотрудница, – скупо похвалила незнакомую коллегу Фатя, – претензий особых нет. Отпечаток на стеклянном столике – это часть детской ладони. Идентифицировать ее невозможно. Думаю, ребенку лет семь-восемь. Хотя, может, и пять, сейчас дети крупные пошли. Еще есть пуговица, маленькая, темно-синяя, похоже, от рубашки того же ребенка. Четыре дырочки, названия фирмы нет. Я запустила ее по базам, вероятно, выпадет производитель, с фурнитурой сейчас не просто. Возьмем молнии «YKK», раньше они… – Небольшая пуговичка могла оторваться и от мужской рубашки. – Коробок не дал Фате оседлать любимого конька. Она сдвинула идеально ровные черные брови: – Я тебе с компьютером советы даю? Сомневаюсь в твоих выводах? Вот и не лезь на мое футбольное поле. – Ладно, ладно, – забубнил Коробок, – не злись! Фатима повысила голос: – Пуговицы не одинаковые! – Мы знаем, – пискнула я, – бывают с разным количеством дырочек. Фатя вперила взгляд в меня: – Или их вообще нет! Тебе тоже лучше не болтать. У детей маленькие пальцы, мелкая моторика плохо развита, поэтому ответственный производитель делает для малышей толстые пуговицы с небольшим валиком по внешнему краю. Для мужчин, наоборот, чем тоньше, тем элегантнее. Могу дать вам предварительное заключение: застежка оторвалась с одежды ребенка не старше восьми лет и не выше метра двадцати. – Фатя, а как ты его рост вычислила? – поразилась я. – Знаю, что по размеру берцовой кости определяют высоту человека, но чтоб по пуговице!.. Фатима расплылась в довольной улыбке. – Просто я работаю волшебником. Толстые пуговицы делают для совсем крохотулек; когда ребенок вытягивается за метр двадцать, его начинают считать вполне самостоятельным, застежки становятся, как у взрослых. В паучьей комнате найдена малышовая пуговичка. Я доступно объяснила? – Замечательно! Ты гений, – на все лады начали мы нахваливать Фатю, а та очень это любит, сразу подобрела и затараторила: – Надеюсь определить производителя, выяснить, какая фирма закупила эту партию, куда их нашили, кому отправили, выйдем на бутик, там, вероятно, вспомнят покупателя. – Молодец! – сказал Приходько. – Обращайтесь, я на месте, – кивнула Фатима и удалилась. – Зачем нам восьмилетка? – с недоумением спросил Димон. – Он никак не может быть человеком, которого крепко обидел Ветошь. Мальчонку просто привели посмотреть на пауков! – Ты осмелишься повторить сию речь в присутствии Фатимы? – без тени улыбки спросил Федор. – Нет, – признался Коробок, – она очень нервная. – Отпечаток ладони и пуговицу отбрасываем, – принял решение босс. – Ваши предложения, вопросы? – Как убийца вошел? И как незаметно вышел? – поинтересовалась я. – В доме работает прислуга, окна и двери под сигнализацией, везде датчики, если посторонний попытается взломать раму или замок, на пульт охраны поселка немедленно пойдет сигнал. Коробок подвигал мышкой. – В день смерти Бориса Олеговича не было никакой тревоги из его особняка. Тишь да гладь. – В ночь, – поправила я, – давайте восстановим события. Ветошь приехал домой, пошел в пауковую, а жена легла спать. Он предварительно сам проверил, заперты ли обе двери в дом и окна на первом этаже. Димон поднял руку: – Алло, гараж, с чего бы хозяину самому этим заниматься? Куда подевались специально обученные люди? – Экономка Аня была отпущена на несколько дней в связи с неожиданной кончиной матери, – напомнила я. – Горничные приезжают по утрам. Это был редкий случай, когда Борис и Зоя остались в особняке на ночь вдвоем. – Вот тут и зарыта собака! – оповестил шеф. – Кто знал, что прислуги нет в доме? Мы с Димоном переглянулись. – Прислуга, – сказал Коробок.