— Я никогда в жизни… — Слова «не влюблялась» так и рвутся у меня с языка, но вместо этого я говорю: — Не сидела в тюрьме. Никто не пьет. Я кладу руку Мэтту на бедро. Он ее не отталкивает. * * * Еще через несколько кругов Хьюго, явно разозленный моим отказом изображать из себя идеальную жену, объявляет, что ему пора ложиться, и Милли тоже откланивается. Моя рука к этому времени уже добралась до ширинки Мэтта; я чувствую, что у него эрекция. Хорошо бы и Саймон ушел спать, но он подливает себе в бокал еще вина и требует продолжать игру. Внезапно на меня накатывает усталость, как это часто бывает, когда перепьешь. Я забираю свою руку, поднимаюсь и говорю: — Всё, мне хватит. Пойду ложиться. Всем спокойной ночи. Мэтт смотрит на меня с изумлением — он-то уже решил, что ему сегодня обломится. Может, и да. Но в другую ночь. Спотыкаясь, я поднимаюсь по лестнице в нашу спальню, думая, что там будет темно, но Хьюго сидит в кровати, стиснув зубы, и притворяется, что читает. Он откладывает в сторону книгу и, щурясь на меня, шипит: — Как ты посмела поставить меня в такое положение! Я отмахиваюсь от него и проскальзываю в ванную. — Все нормально. Саймону понравилось. Ты же здесь, чтобы произвести на него впечатление, и я, собственно, тоже. Так что я оказала тебе услугу. Я склоняюсь к зеркалу и улыбаюсь сама себе. — Он думает, что я классная. — А я — нет, — раздраженно отвечает Хьюго, стоя в дверях ванной в боксерах «Хьюго Босс», которые я заставила его носить вместо уродливых трусов с ширинкой; одно из небольших усовершенствований, привнесенных мной в его жизнь после нашей свадьбы. — А то, как ты заигрывала с Мэттом — боже мой! Что я такого сделал, чтобы это заслужить? Я окидываю его утомленным взглядом и говорю: — Ничего, дорогой. Не хватало еще, чтобы Хьюго мне выговаривал! Но я знаю, как положить этому конец; к тому же я настолько пьяна, что идея не кажется мне слишком отвратительной. Тянусь к нему и залезаю рукой в трусы. Хьюго делает жалкую попытку оттолкнуть мою руку, но я-то знаю, что он не может передо мной устоять. К счастью, это не занимает много времени. 5 Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция — Нам придется заявить об исчезновении, — говорит Энди. — Официально. Меня снова мутит. — Тебе не кажется, что сейчас еще рано? Может, они давно спустились и сейчас попивают глинтвейн в баре, пока мы тут торчим? Пауза. — Считаешь? Черт. — Да не знаю я! — кричу в ответ. — В любом случае у нас серьезные неприятности. Конечно, мы думаем об одном и том же. Если сейчас вызывать спасателей, а окажется, что с клиентами всё в порядке, все равно мы будем инструкторами, у которых двое потерялись на маршруте. Такие новости разлетаются в мгновение ока, и никто больше к нам не обратится. А если клиентов в баре нет, если они действительно пропали, тогда… — Мы ничего не можем сделать, Кэмерон! — выкрикивает мне в лицо Энди, тоже начиная паниковать. — Надо подумать. Что-то предпринять. Какой у нас сейчас выход? Может, проверить, не вернулись ли они к себе в шале? — Да бога ради! — взрываюсь я. Потом делаю глубокий вдох. Успокоиться. Нужно успокоиться. — Ладно. План такой, — говорю наконец. — Ты беги назад в офис и звони в шале. А я поднимусь и еще раз проверю тропу. Свяжешься со мной по рации, как только дозвонишься, а я вызову тебя, если найду их до твоего возвращения. Если их нигде не будет, то придется заявить. Энди ничего не отвечает. — Договорились? — настаиваю я. — Хватит двадцати минут, чтобы позвонить и вернуться назад. Нет смысла устраивать панику без причины; вполне может быть, что с ними всё в порядке. Так? Энди кивает. — Ну да. Я иду. Вернусь через двадцать минут. Чтобы нас не подслушали по рации — если все о’кей, я говорю «порядок», и… не знаю, «тут никого», если нет. И ты тоже. Я смотрю, как Энди катится вниз по склону, а сам потом топаю к подъемнику, пытаясь отворачиваться от ветра. Страшные слова «если нет» так и висят в воздухе. 6 Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция Реа Опять деликатный стук в дверь, опять входит Милли с утренним чаем. Я лежу, не открывая глаз. Голова трещит, во рту пересохло. Неохота натыкаться на неодобрительный взгляд Хьюго и выслушивать лекцию о том, что мне надо держать себя в руках, если мы хотим залучить Саймона в компанию. На самом деле, мне плевать. Не надо было вообще сюда ехать. И, возможно, не надо было выходить за Хьюго. Я слышу, как дверь тихонько захлопывается, и тут Хьюго тычет мне в спину. К счастью, этим утром — просто рукой. — Реа, ты не спишь? Я бормочу что-то неразборчивое в надежде сойти за спящую. Хьюго вздыхает, выбирается из постели и идет в душ. Я продолжаю притворяться, что сплю, пока он одевается. Хотя бы не пытается меня будить. Наверное, до сих пор злится за вчерашний вечер… Как только Хьюго выходит из спальни, я снова проваливаюсь в сон. * * * Проходит, кажется, пару секунд — и тут Хьюго рывком распахивает дверь и говорит, теперь уже в полный голос: — Реа! Просыпайся! Сейчас же! Я открываю глаза и сонно таращусь на него. — Что такое? Почему мне нельзя поспать? Мне что, каждое утро надо таскаться в горы с этой чертовой Кэсс? Я думала, мы едем в отпуск — по крайней мере, я, — а не на корпоративное мероприятие. Почему я не могу поваляться в постели, если мне охота? — Боже, Реа, почему ты всегда думаешь только о себе? — резко отвечает Хьюго, что для него нехарактерно. — Мне наплевать, что у тебя похмелье. Так тебе и надо за вчерашнее. Но встать все равно придется. Кэсс пропала, и надо идти ее искать. Я сажусь и протираю глаза. — Что? С какой стати ее искать? Она взрослая женщина. Может, пошла прогуляться или еще куда… Хьюго вздыхает. — Может, и так, но Саймон места себе не находит. Похоже, у нее послеродовая депрессия, и он беспокоится, что она могла что-нибудь сделать с собой. Говорит, что Кэсс никуда не вышла бы без ребенка, да еще никому не сказав. Я тоже вздыхаю и валюсь назад в подушки. — Да почему нет — ребенок же постоянно с няней… Кэсс, по-моему, вообще с ним не сидит. Хьюго подскакивает к постели и сдергивает с меня одеяло. Я переворачиваюсь на живот, внезапно ощутив неловкость.