Я шла по коридорам Верховного суда в центре города, стук моих каблуков эхом разносился по всему коридору. Я остановилась у двери двенадцатого отдела, где проходило слушание по делу Манро против Хатчинсон последние две недели, сделала резкий вдох и медленный выдох. Чувство волнения или предвкушения – но не тревоги – охватило меня, и легкая улыбка появилась на моих губах. «У меня все получится». Я открыла дверь и вошла. Места уже были заняты, и, проходя между рядами, я слышала то тут, то там голоса, шепчущие «Леди Акула», «одаренная». Присутствовали даже представители прессы. Я смотрела прямо перед собой, но боковым зрением заметила как минимум трех журналистов. Их камеры щелкали, когда я проходила мимо. Дон Найт, ведущий адвокат в деле, уже был там и сидел рядом со своими подзащитными, братьями Хатчинсон: двумя мужчинами средних лет, которые ерзали на своих местах и разговаривали друг с другом приглушенными голосами. Увидев меня, они оба замерли с одинаковым выражением панического страха на лицах. Дон был темноволосым мужчиной, в очках, с добрым лицом и острым чувством юмора. Если бы мы так часто не оказывались по разные стороны в суде, я была бы не против дружбы, но после того, как я выиграла у него три дела, я была почти уверена, что он ненавидит меня. Он незаметно подошел ко мне, когда я открывала портфель, и мы пожали друг другу руки. – Бодро выглядите, мисс Гарденер, – пробормотал он, улыбнувшись журналистам. – Бодро, как акула, почуявшая кровь. Я улыбнулась в ответ. Фотоаппараты щелкали. – Я на самом деле чувствую запах крови. Так любезно с вашей стороны, что вы кидаете мне наживку в этом деле. – Будь на вашем месте любой другой адвокат, дело было бы в шляпе, – ощетинился он. – Вы обвиняете меня в том, что я выполняю свою работу лучше, чем вы? – парировала я. – Если бы ваши аргументы были вескими, вы были бы более доказательны. Либо вы смогли бы все уладить. – Смог бы, – согласился он, – вот только это означало бы признание совершения проступка, которого не было. – Не было? – я изогнула бровь. – Мы с вами оба знаем, что ваш клиент также виновен, – он раздраженно поерзал. – Это уже решать присяжным, а не мне. Я не могла не обратить внимания на его стол, заваленный бумагами, показаниями в папках, приложениями к материалам дела, пронумерованными и расположенными в виде таблицы, блокнотами, почерневшими от чернил. Я вытащила из портфеля один-единственный желтый блокнот и ручку. Больше ничего. – Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать, мистер Найт? – Нет, я просто подошел поздравить, – с горечью сказал он. – Сегодня вы выиграете дело. Сделаете своего богатого клиента еще богаче, уничтожив при этом малый бизнес. Еще одно убийство Леди Акулы. Я просто надеюсь, что вы готовы к этому. – Я более, чем готова, – кивнула я подбородком прессе. – Улыбнись, Дон. Никому не нравятся жалкие неудачники. Глаза Дона расширились, и он разочарованно покачал головой. Он вернулся к своему грязному столу и двум нервным клиентам, а ко мне подошел Реджинальд Манро. Я стряхнула с себя слова Найта, которые задели меня больше, чем я могла себе представить, и заставила себя улыбнуться клиенту. Реджинальд потянулся, чтобы поцеловать меня в щеку, но я ограничилась рукопожатием. На каблуках мой рост был почти метр семьдесят пять, и я возвышалась над маленьким волосатым мужчиной, который всегда напоминал мне опоссума в дорогом итальянском костюме. – Мой ангелочек готов? – Всегда готов, – сказала я, чувствуя, что сторона защиты наблюдает за мной. – Отлично! Реджинальд хлопнул в ладоши своими волосатыми руками, потирая их в явном предвкушении. Сапфировое кольцо на мизинце сверкнуло в свете, льющемся из окон. Я хотела попросить его снять кольцо до того, как присяжные приступят к делу, но передумала. Слова Дона Найта подали мне идею, придали вдохновения, и я поспешно набросала несколько заметок в своем блокноте. В моем деле всегда был один крошечный недостаток, который мог сбить меня с толку, но теперь, благодаря моему оппоненту, я от него избавилась. Теперь не было ни малейшего шанса проиграть это дело. Ни единого. Я непринужденно прошлась перед скамьей присяжных, уверенно жестикулируя и стараясь вступить в зрительный контакт так, чтобы не казаться ни слишком агрессивной, ни слишком нервной. – В заключение мистер Найт попытался пустить дым в глаза, чтобы сбить вас с толку: дымовая завеса из цифр. В частности, количество долларов на банковском счете моего клиента. Защита работала так усердно, чтобы показать вам, насколько состоятелен мистер Манро, и попытаться облегчить наказание за проступок своих клиентов. «Зачем награждать богатого человека еще большим богатством?» – спросите вы, и это как раз то, о чем они хотят, чтобы вы думали. Но я здесь, чтобы напомнить вам, что ваша работа состоит не в том, чтобы рассматривать Реджинальда Манро как набор чисел. Он – человек, пострадавший от ответчика и требующий соответствующего возмещения ущерба в глазах закона. Если бы он был сборщиком мусора, сопереживали ли бы вы ему в большей степени? А если бы он был безработным? Являются ли боль и страдания, причиненные ему компанией «Техника Хатчинсон», как-то менее значимыми просто потому, что он сидит за рулем «Роллс-Ройса»? Ответ – нет. Вы – глаза закона, а правосудие слепо ко всему: расе, вероисповеданию, религии… и размеру кармана жертвы. Боль есть боль. Страдание есть страдание. И мы не можем позволить бизнесу избежать наказания за то, что он повлек за собой и то и другое, независимо от нашего мнения о жертве. Мы должны подать пример, ведь в следующий раз в случае, если они проявят халатность в обеспечении безопасности своих клиентов, под удар может попасть тот же сборщик мусора или мать-одиночка, работающая на двух работах. Спасибо! Мистер Найт выдвинул контраргумент, но я его почти не слушала. Судя по выражению лиц присяжных, они тоже на это не купились. Судья Фитцпатрик дал им инструкции для обсуждения, и суд был отложен до времени вынесения вердикта. Я не смогла избежать победного объятия Реджинальда Манро и была рада, что присяжные уже разошлись и не видели этого. Он аж приподнял меня; по-видимому, его спина чудом восстановилась с прошлой пятницы, ведь эксперт заявил, что Манро может страдать от боли до конца жизни. – Ты ангел правосудия! – воскликнул Манро. – Я бы так не сказала, – возразила я, высвобождаясь из его объятий. Пресса все еще была здесь, щелкала фотоаппаратами и снимала сцену на телефоны. – Должен сказать тебе, – продолжал Реджинальд, – когда Джон Лоусон назначил тебя на мое дело, у меня были сомнения. Я слышал, что ты одаренная, но слышать и видеть – это разные вещи. И я увидел. Ты – настоящий герой, дорогая. Снисходительно выделенное «дорогая» взбудоражило меня. – Спасибо, мистер Манро. Очень мило с вашей стороны. – Да ладно тебе. Позволь мне пригласить тебя на обед, где мы сможем обсудить услуги компании «Лоусон и Дуни» как отличный вариант для решения юридических вопросов всей семьи Манро. Он произнес «семья», но с таким же успехом мог бы назвать ее «империей». Семья Манро была сродни Уолтонам, владельцам Уол-Март, но с процветающей сетью отелей и роскошных курортов вместо супермаркетов. Такое предложение для компании «Лоусон и Дуни» было равносильно выигрышу в лотерею. Я заметила, что Дон Найт наблюдает за нами, и сохраняла нейтральное выражение лица. – Я бы с удовольствием, мистер Манро, но у меня назначена встреча до обеда, которую я не могу пропустить. И кроме того, это еще не все. Присяжные должны вернуться… – Как скромно, – фыркнул он. – Хорошо, сегодня я поужинаю один, но когда они огласят свое решение, я буду ждать на ужин тебя, Джона и даже этого твердолобого Дуни, и я не приму отказа. – Я позвоню вам, когда огласят вердикт, – сказала я ему и облегченно вздохнула, когда он и его свита телохранителей-водителей покинули зал суда. Дон Найт поравнялся со мной, когда я выходила из зала суда. – Я идиот, не так ли? «Сделаете своего богатого клиента еще богаче». Я посадил это семя и наблюдал, как вы выращиваете из него богатый урожай. – Вы путаете метафоры, – я слегка усмехнулась. – Получается, я теперь фермер? Я думала, что я акула, чующая кровь. – Действовать так, будто вина моих клиентов была очевидным фактом, – очень тонкий ход. – Я тоже так думаю. Мы подошли к двери зала суда, и выражение лица Найта смягчилось. – Я восхищаюсь вами, мисс Гарденер, действительно восхищаюсь. Но еще больше мне вас жаль. Боюсь, когда-нибудь вы поймете, почему. Глава 2 Алекс Я нетерпеливо стучала пальцами по рулю, безмолвно приказывая светофору переключиться. Мое обручальное кольцо отражало послеполуденный солнечный свет на приборную панель. Я улыбнулась, чувствуя, как напряжение покидает меня, но лишь на мгновение. Слова Дона Найта вертелись в моей голове, словно летучие мыши в пещере, и я не могла избавиться от них. Он разрушил мой триумф. Я только что раскрыла самое важное дело в своей карьере – пока что – и оправдала ожидания отца, одного из величайших судебных адвокатов в Лос-Анджелесе, пятый год как ушедшего в отставку. Теперь я вдруг почувствовала себя героиней сказки «Принцесса на горошине», лежащей высоко на куче самых дорогих матрасов и все еще испытывающей небольшой дискомфорт. Время половина первого – на пятнадцать минут отстаю от графика. Я направилась на своем «Мини Купере» на бульвар Санта-Моника и с визгом въехала на парковку «Бельведера». Я мельком взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида: рыжая прядь волос выбилась из прически. «Найту было просто обидно, что он проиграл дело», – рассуждала я. Если бы у меня не было веских аргументов в глазах закона, мы бы вообще не пошли в суд. Должна ли была я сдерживаться? Стал бы Усэйн Болт пробегать дистанцию в забеге медленнее просто потому, что другие легкоатлеты не такие быстрые от природы? Это дело должно было сделать богаче и без того богатого человека, катапультировать компанию «Лоусон и Дуни» в стратосферу юридических фирм и сделать меня партнером. Но, как я уже сказала присяжным, все это внешняя оболочка. Виновен – значит виновен, и будь у Хатчинсонов более прочные стеллажи для тяжелых припасов, они бы вообще не свалились на Манро. Тот факт, что он лазил по этим полкам и был немного пьян в десять утра, не имел значения. Я уложила выбившуюся прядь волос в свой строгий пучок. Я не сделала ничего, что выходило бы за рамки закона. Мой отец гордился бы мной. С этой мыслью, придавшей мне сил, я изящно вышла из кабриолета и передала ключи парковщику. Не успела я войти, как зазвонил телефон. Это был мой ассистент.