К нашей фельдшерице, которая, как оказалось, неплохо разбиралась во всех этих деликатных женских делах, уже не первый раз приходили местные жители. Ольга успела прославиться в округе как самая умелая и знающая повивальная бабка. Хотя какая она «бабка» – молодая и симпатичная. Мне она, во всяком случае, нравится. По приказу подполковника Михайлова, ни один из нас не имел права в одиночку выходить за пределы Кордегардии. В общем-то это он правильно приказал – мы тут уже многим успели наступить на больные мозоли, и потому кое-кому очень хотелось познакомиться с нами поближе. Ольгу в ее вояжах всегда сопровождал кто-нибудь с оружием и рацией. Сегодня моя очередь быть ее «кавалером». Что ж, я очень даже не против этого. Идти нам было недалеко – на Кирочную улицу. Но мы подождали, пока кучер придворного ведомства запряжет для нас пароконный возок. Бог его знает, сколько нам придется проторчать в доме у роженицы. Процедура сия бывает весьма долгой. Ведь на легкие роды Ольгу обычно не зовут. Пусть «товарищи ученые, доценты с кандидатами» и говорят, что предчувствия и тайные флюиды – это все выдумки буржуазных мистиков и мракобесов. Но вот только с самого начала мне почему-то не понравился ни мужичок – супруг роженицы, ни дом, в котором он жил. Почему – не могу сказать, но при виде этого мрачного здания, расположенного рядом с лютеранской кирхой, по спине у меня прошла дрожь – признак того, что моя «чуйка» забила тревогу. Я поправил кобуру с «Грачом»17, прикрытую плащом. Может быть, я и зря запаниковал, но, как говорится, береженого и Бог бережет… То, что нас заманили в ловушку, я понял сразу, лишь только мы перешагнули порог квартиры, где якобы исстрадалась бедняга-роженица. Вместо нее нас там ждали три мрачные личности с пистолетами и кинжалами в руках. «Ага, – подумал я, – вечер перестает быть томным. Жаль только Ольгу – эти сволочи наверняка будут первой допрашивать ее, надеясь на то, что женщина быстрее сломается…» – Ну что, господа, – произнес старший этой троицы. – Вы, наверное, уже поняли, что вам надлежит вести себя смирно и не делать попыток оказать сопротивление. – Кто вы такие и что вам надо? – спросил я, внимательно оглядывая стоящих передо мной головорезов. То, что это именно головорезы, готовые без колебаний прикончить нас, у меня не было никаких сомнений. Кстати, по скрипу половиц я понял, что сзади меня стоит еще один человек. Плотненько они, однако, меня взяли, что называется, в коробочку. – Мсье, а вам не все ли равно, – ухмыльнулся старший, – главное то, что вы и ваша дама в наших руках. Сейчас вы поедете с нами туда, куда мы скажем, и где с вами будут беседовать весьма уважаемые люди. Ага, значит, нас куда-то собираются везти. Следовательно, перед транспортировкой нас обыщут. А вот это мне совершенно ни к чему. Значит… – А может быть, мы решим все вопросы прямо здесь? – спросил я у главаря. – Зачем утруждать себя и вас дальней дорогой? Старший хохотнул и подмигнул стоявшему рядом с ним мрачному типу с пистолетом в руке. Сзади послышалось сопение четвертого бандюка. Я его не видел, и потому он был для меня наиболее опасен. Значит, начнем с него. – Господа, – сказал я, – у меня есть деньги. Много денег… Возьмите их, и мы расстанемся с вами мирно. А с вашими уважаемыми людьми я готов встретиться в любое время и в любом месте. С этими словами я распахнул плащ, чтобы достать из кармана кошелек. Злодеи невольно подались вперед, а сопение сзади стало сильнее. Я извлек увесистый мешочек с монетами и бросил его на пол. Одновременно я резко откинулся назад, изо всей силы стукнув затылком неизвестного, стоявшего у меня за спиной. Раздались всхлип, стон и стук выпавшего из рук оружия. Я успел выхватить из кобуры ствол и несколькими выстрелами свалил троих стоявших напротив меня бандитов. Старшего я, правда, постарался не дырявить серьезно, а лишь прострелил ему правое предплечье. От неожиданности молчавшая все это время Ольга испуганно закричала. На ее крик и выстрелы в комнату влетели еще двое. Но, напоровшись на мои пули, они мешком осели в дверях. Коротким ударом по затылку я вырубил бандита, сидевшего у стены и зажимавшего ладонями окровавленное лицо, после чего, держа на мушке главаря, обошел лежавших на полу его подчиненных. Они были мертвы. – Ольга, успокойся и перестань реветь, – сказал я фельдшерице. Затем, подойдя к главарю, внимательно посмотрел ему в лицо. Оно было бледно – похоже, что пуля задела кость, и тот, кто совсем недавно стоял передо мной и куражился, вот-вот потеряет сознание от боли. – В доме есть еще кто-нибудь? – спросил я его. – Отвечай, если хочешь остаться в живых! – Нет… Нет больше никого… – простонал раненый. Потом глаза его закатились, и он сполз по стене на пол. – Вот так, Ольга, мы и живем, – вздохнул я. – В нас стреляют, мы стреляем… Хорошо стреляет тот, кто стреляет первый. Достав из кармана рацию, я сообщил дежурному о случившемся и попросил помощи. Потом приобнял рыдающую Ольгу и стал ее успокаивать. Она неожиданно прижалась ко мне и перестала плакать. – Андрей, скажи, теперь у нас все время будет вот так? – Ольга указала на лежавшие на полу трупы. – Не знаю, – я пожал плечами. – Поживем – увидим. Если, конечно, доживем… 14 (26) апреля 1801 года. Санкт-Петербург. Михайловский замок. Патрикеев Василий Васильевич, журналист и историк Первый раз я видел императора Павла Петровича в таком гневе. Он прямо-таки кипел от негодования. – Господин Патрикеев, уж от кого-кого, а от вас я не ожидал подобного! Как вы могли позволить своим подчиненным, не приняв всех мер предосторожности, отправиться с незнакомыми людьми неизвестно куда! Я хотел было ответить Павлу, что, во-первых, Ольга, а уж тем более капитан Старых не мои подчиненные. А во-вторых, смешно бы мы выглядели, если к роженице направили целый отряд с автоматами и пулеметами. Тем более что капитан сумел перестрелять тех, кто пытался похитить его и Ольгу, и даже взял двух «языков». С ними поработал лично подполковник Михайлов. И ему удалось выяснить кое-что весьма интересное. – Ваше величество, – я постарался успокоить императора и потому изобразил на лице смирение и раскаяние, – прошу простить меня, вчера был совершен действительно опрометчивый поступок. Но, слава богу, все обошлось. Кроме того, капитан Старых уничтожил несколько разбойников, а от тех, кого ему удалось взять живьем, мы получили весьма интересные сведения. – Да? – Павел немного успокоился, и его глаза перестали метать молнии. – Расскажите, Василий Васильевич, кем оказались те, кто так дерзко, прямо в центре моей столицы, пытался похитить ваших людей. – Тот, кого удалось захватить без особого ущерба для его здоровья, оказался обычным бандитом, состоящим на службе британской разведки. Это поляк, воевавший против русских в рядах армии Костюшко. Он был зол на русских за то, что те разбили мятежников и не дали Речи Посполитой снова создать державу «от моря до моря». Знал он немного, к тому же весьма неохотно отвечал на наши вопросы. Поэтому пришлось его «потрошить» по-серьезному. – Как, Василий Васильевич, вы выпустили ему кишки?! – воскликнул изумленный император. – Разве можно так поступать с живыми людьми?! Я улыбнулся. Принятые у нас словосочетания не раз вызывали удивление у людей XIX века. Объяснив Павлу, что никто и не пытался проводить пленному полостную операцию без наркоза, я успокоил царя и окончательно разрядил обстановку. – А что вам рассказал другой злодей? – с любопытством спросил император. – Капитан Старых, как я слышал, серьезно его ранил. – Да, государь, – кивнул я, – пуля перебила ему кость руки, и он потерял много крови. Правда, помощь ему оказали вовремя, и он будет жить. Даже рука у него останется целой. Поэтому с ним подполковник Михайлов беседовал осторожно, дабы не ухудшить его самочувствие. Однако кое-что ему удалось узнать. Этот пленник был старшим в группе, которой было поручено захватить одного, а если повезет, то и несколько человек из числа тех, кто совсем недавно появился в вашем, государь, окружении. Сам он шотландец, долгое время жил в России, понемногу шпионил и выполнял некоторые деликатные поручения, в том числе и посла Уитворта. – Он был замешан в заговоре против меня? – быстро спросил Павел. – Да, был, – ответил я. – Но занимался он исключительно, как у нас говорят, техническими делами – доставлял заговорщикам деньги, передавал инструкции. Когда этот Майкл Кэмпбелл окончательно поправится, мы допросим его более тщательно. Пока же он будет находиться и лечиться у нас в Кордегардии под наблюдением Ольги и приставленных к нему караульных. – Как, кстати, чувствует себя мадемуазель Ольга? – поинтересовался Павел. – Надеюсь, что это ужасное происшествие не сказалось пагубно на ее здоровье? – Слава богу, все обошлось. Конечно, Ольга была сильно напугана, но сейчас она чувствует себя вполне хорошо. – Василий Васильевич, а вы уверены, что такие случаи больше не повторятся? – лицо Павла вдруг снова стало озабоченным. – Ведь британцы могут прислать других головорезов. – Такое вполне возможно, государь. Поэтому я хотел бы предложить вам усилить охрану Михайловского замка, а ваших детей отправить на время в Гатчину, где они могут гулять в хорошо охраняемом парке. Вам же следует оставаться в столице, чтобы держать в руках управление страной. – Я подумаю об этом, Василий Васильевич, – император подошел ко мне, показывая, что аудиенция окончена. – Вы можете быть свободны… 14 (26) апреля 1801 год. Франция. Мальмезонский дворец. Наполеон Бонапарт, Первый консул, пока еще не император Письмо, которое я получил из Петербурга, весьма обрадовало меня. Правда, за союз со мной император Павел требует от меня слишком многого: передать остров Мальта ордену иоаннитов, то есть фактически русскому монарху, сардинскому королю вернуть его материковые владения (в первую очередь Пьемонт), гарантировать неприкосновенность владений короля Обеих Сицилий (Неаполя), а также курфюрста Баварского и герцога Вюртембергского. Правда, остров Мальта сейчас в руках англичан, и вернуть его императору Павлу я могу (формально) хоть сей момент. Пусть потом царь отвоевывает законно принадлежащие ему владения у британцев. Что же касается дел итальянских и германских, то решение их можно отложить на будущее. В конце концов для того и существуют на свете дипломаты, чтобы улаживать спорные вопросы. Прочие же международные проблемы были уже решены, причем явно в нашу пользу. Франция подписала соглашение с Североамериканскими штатами и восстановила с ними добрососедские отношения. Успешно идут переговоры с Испанией – мы готовы отдать им Тоскану, а испанцы соглашаются передать Франции Луизиану в Северной Америке и дать обязательство захватить Португалию, которая была традиционной союзницей проклятой Англии. Мы хотим с Павлом уничтожить могущество островитян, чтобы нация торговцев и жуликов оставила в покое другие народы. Павел уже сделал первые шаги к этому – он арестовал всех подданных короля Георга в России и задержал в своих портах британские корабли. Ответа этих мерзавцев ему не пришлось долго ждать – против русского императора они организовали заговор, который, однако, провалился. И в этом, как оказалось, немалая заслуга таинственных незнакомцев, которые непонятно откуда появились в русской столице и сразу же оказались в милости у Павла. К сожалению, даже такой пройдоха, как Фуше, не сумел узнать про них практически ничего. Ведь нельзя же всерьез верить слухам о чудо-повозках, которые могут передвигаться без помощи лошадей, или неким приборам, используя которые новые фавориты императора переговариваются между собой, находясь на огромном расстоянии друг от друга. Я попросил наших ученых из Академии наук прокомментировать эти слухи, и все они в один голос заявили, что этого не может быть. Правда, вполне вероятно, что я скоро лично познакомлюсь с этими странными людьми. В письме, полученном из Петербурга, говорится, что желательна встреча делегаций наших стран, дабы обсудить на ней наши дальнейшие планы. Генерал Спренгтпортен18, конечно, светский человек, он с удовольствием посещает балы, любезничает с дамами, но решать политические вопросы, как я понял, он не уполномочен. А в делегации, которую Павел собирался прислать на встречу с нашими полномочными представителями в заранее оговоренное место, наверняка окажется кто-то из этих загадочных незнакомцев. Было бы, конечно, лучше лично мне встретиться с самим русским царем. Но, пока заговор до конца не искоренен, Павел вряд ли рискнет покинуть свою столицу. Ведь, как мне стало известно, в нем оказался замешан его сын Александр – наследник императора. И оставлять его одного в Петербурге было бы весьма опрометчиво. Поэтому мы не станем спешить. И еще. Многие наши общие дела будут зависеть от того, удастся ли русским отбиться от эскадры Нельсона или нет. Русские, конечно, храбрые воины, но и Нельсон, хотя и порядочный мерзавец, все же опытный флотоводец, и если ему повезет, то он сможет перебить на русской кухне немало посуды. Честно говоря, для меня и Франции было бы весьма неплохо, если англичане одолеют русских. В конце концов, что такое захват Ревеля? Обычная диверсия, в ходе которой обе стороны понесут немалые потери. Ведь русские будут сражаться отчаянно, и британцам от них тоже изрядно достанется. Как следствие – русские станут с большей охотой стремиться к союзу с нами. А Павел получит личного врага, с которым он будет стараться расквитаться, причем не считаясь ни с чем. Я еще раз перечитал царское письмо. Один момент меня в нем особенно заинтересовал. До недавних пор русский император настаивал, чтобы мы совершили совместный поход в Индию. Я же предлагал ударить по британцам в Египте. Там еще держались остатки наших войск, да и место для нас было уже знакомое. В своем письме к Павлу я писал: «Эта задача несложная, ее можно решить в короткое время, и это, без сомнения, принесет неисчислимые выгоды русской торговле. Если Ваше Величество все еще разделяет мнение, которое Вы часто высказывали, что часть северной торговли могла бы переместиться к югу, то Вы можете связать свое имя с великим предприятием, которое окажет огромное влияние на будущие судьбы континента». Удар по Египту, несомненно, отзовется и в самой Турции, а русский император получит шанс взять под контроль проливы, соединяющие Средиземное и Черное моря. Царю эта идея весьма понравилась, и он согласился, что поход в Индию можно будет перенести и на более позднее время. Хотя было бы неплохо отвоевать в Индии территории, потерянные Францией во время Семилетней войны. Я вздохнул и подошел к окну. В парке уже зеленели газоны, а в пруду растаял последний лед. «Скоро в поход, – подумал я. – Засиделся я в Париже. Пора снова понюхать пороховую гарь, насладиться громом пушек и звоном оружия. Все великие империи создаются в войнах и походах. Да и во главе армии я чувствую себя гораздо уверенней, чем среди разряженных вельмож и жеманных красавиц…» 14 (26) апреля 1801 года. Балтийское море. Район острова Нарген. Борт 12-пушечного люгера «Великий князь». Командир люгера капитан-лейтенант