– Я встретил его, когда он выходил из вашего дома. Он мой старый друг и, кроме того, член магистрата. Мистер Торнтон видел, как умирал Леонардс. Поэтому я рассказал ему о своих затруднениях. Маргарет устало вздохнула. Ей не хотелось больше слушать инспектора. Она боялась того, что он мог рассказать. Девушка желала одного – чтобы полицейский ушел. Она с трудом произнесла несколько слов: – Спасибо за визит. Но уже очень поздно. Где-то больше десяти часов. С удивлением взглянув на его вытянутую руку, она вдруг поняла смысл этого жеста. – Вот ваша записка. Какой неразборчивый почерк. Я половины слов не разобрала. Вы не могли бы прочитать мне текст? Он выполнил ее просьбу. – Спасибо. Вы сказали мистеру Торнтону, что меня там не было? – Конечно, мэм. Мне жаль, что я действовал, основываясь на информации, которая оказалась ошибочной. Сначала молодой человек давал твердые показания. Теперь он сам сомневается в своих словах и надеется, что его ошибка не вызовет у вас большого раздражения. Он боится, что ваше семейство перестанет покупать продукты в их магазине. Спокойной ночи, мэм. – Спокойной ночи. Она позвонила в колокольчик и попросила Диксон проводить инспектора до двери. Когда служанка вернулась, Маргарет быстро прошла мимо нее. – Все в порядке! – сказала она, не обращая внимания на Диксон, которая последовала за ней, чтобы задать свои назойливые вопросы. Девушка взбежала вверх по лестнице, вошла в свою комнату и закрыла дверь на замок. Затем, не раздеваясь, она бросилась на кровать. Сил на размышления уже не осталось. Прошло полчаса, прежде чем неудобная поза и озноб, вызванный большой усталостью, вывели ее из оцепенения. Она начала вспоминать, сопоставлять и гадать. Прежде всего Маргарет подумала, что ужасная тревога о Фредерике закончилась и теперь ее нервное напряжение уменьшится. У нее возникло желание вспомнить каждое слово инспектора, связанное с мистером Торнтоном. Когда он виделся с ним? Что сказал? Что мистер Торнтон ответил? Какими были точные слова в записке? Но пока она вспоминала, вставляя или опуская фразы и слова, использованные в тексте, ее ум загнал себя в тупик. Она вдруг пришла к ужасному выводу. В тот фатальный вечер мистер Торнтон видел ее около станции Аутвуд. Позже ему рассказали, что она отрицала свое пребывание там. В его глазах она оказалась лгуньей. Она и была обманщицей. Но сейчас она не думала о раскаянии перед Богом. В хаосе мыслей перед ней маячил мрачный факт – она низко пала в оценке мистера Торнтона. Она даже не стала перечислять свои оправдания. Они не касались его. В эти мгновения Маргарет и подумать не могла, что кто-то начнет подозревать ее в недостойном поведении. Ведь она была вместе с братом! Но мистер Торнтон знал, что она солгала, и он был прав, осуждая ее. – О, Фредерик! – со слезами на глазах воскликнула она. – Я пожертвовала бы всем ради тебя! Даже во сне мысли Маргарет бежали по одному и тому же кругу, пугая ее преувеличенными намеками на чудовищные последствия. Когда она проснулась, яркий утренний свет принес ей новую идею. Она поняла, что мистер Торнтон, перед тем как идти к коронеру, уже знал о ее лживом ответе. Это подтверждало догадку, что он хотел уберечь ее от повторных ложных показаний. Маргарет с упрямством ребенка отбросила прочь подобную мысль. Она не чувствовала благодарности за такое заступничество, показывавшее, что мистер Торнтон считал ее опозоренной. Он предпринял определенные действия, но только для того, чтобы не допустить ее публичного осуждения. А она прошла бы через все унижения. Она совершила бы клятвопреступление, чтобы спасти Фредерика, – причем гораздо охотнее, если бы мистер Торнтон ничего не знал и не вмешивался в ход событий, тем самым спасая ее. Какой злой рок свел его с инспектором полиции? Почему именно он оказался тем членом магистрата, которого попросили заверить слова умиравшего Леонардса? Что при нем сказал Леонардс? Как много мистер Торнтон знал о прежнем обвинении, выдвинутом против Фредерика? Что сообщил ему мистер Белл – их общий знакомый? Возможно, он просто решил спасти человека, который вопреки закону вернулся в Англию, чтобы повидаться с умиравшей матерью. В этом случае она могла бы испытывать к нему благодарность. Но не теперь! У нее по-прежнему оставались подозрения, что его вмешательство было продиктовано презрением к ней. Ах! Разве у него не имелось других причин для недовольства ее поведением? Ведь до нынешнего времени она смотрела на мистера Торнтона с высокомерной гордостью. И вот сейчас, пав в его глазах, она была подавлена подобным поворотом событий. Пройдя немалый путь от предпосылок к заключению, Маргарет призналась, что всегда ценила его уважение и хорошее мнение. Однако всякий раз, возвращаясь на эту аллею мыслей, она прерывала поток размышлений. Ей не хотелось верить в свое влечение к нему. Оказалось, что из-за тревог прошлого вечера она проспала почти до полудня. Мало того, что Маргарет забыла завести часы, так еще и мистер Хейл велел прислуге не будить ее, пока она сама не проснется. Время от времени дверь спальни осторожно приоткрывалась и в комнату заглядывала Диксон. Заметив, что Маргарет проснулась, она вошла к ней с ласковой улыбкой. – Вот кое-что хорошее для вас! Письмо от мастера Фредерика. – Спасибо, Диксон. Неужели я проспала полдня? Она выглядела очень вялой. Когда Диксон положила письмо на покрывало, девушка даже не протянула к нему руку. – Хотите позавтракать, мисс? Сейчас я принесу поднос. Хозяин уже подготовил его. Маргарет не ответила и жестом отпустила служанку. Ей хотелось побыть одной. Наконец она вскрыла конверт и тут же отметила, что письмо было датировано двумя днями ранее его отправки. Брат, как и обещал, написал его в понедельник. Их тревога оказалась напрасной. Но сначала нужно было прочитать текст и убедиться в безопасности Фредерика. Почерк выглядел торопливым, но вполне разборчивым. Брат встретился с Генри Ленноксом. Тот был достаточно наслышан о его деле. Поначалу мистер Леннокс покачал головой и сказал, что Фредерик поступил излишне смело, вернувшись в Англию, – особенно при таком обвинении, выдвинутом могущественным адмиралтейством. Когда они начали обсуждать возможность оправдания, адвокат отметил, что шансы на это имеются, – требовалось лишь подкрепить его утверждения показаниями нескольких свидетелей. Представ перед судом без должных подтверждений, Фредерик подвергнет свою жизнь неоправданному риску. Мистер Леннокс обещал приложить все старания, чтобы найти подходящих свидетелей. «Меня поразило, – писал ее брат, – что твоя рекомендация, моя прекрасная сестричка, произвела такой эффект. Ты наложила на него волшебные чары? Поверь, мистер Леннокс задавал мне много вопросов, в том числе и о тебе. Он произвел на меня благоприятное впечатление как умный специалист, с хорошей практикой – я сужу об этом по количеству клерков и папок в его конторе. Хотя это может быть только адвокатской уловкой. Я договорился о месте на почтовом судне. Отплываю через несколько минут. Возможно, мне придется еще раз вернуться в Англию для обсуждения деталей уголовного дела, поэтому сохрани мой визит в секрете. Я посылаю отцу пару бутылок старого шерри, которого он не купит в Англии (точно такой же напиток сейчас находится в кружке, стоящей передо мной)! Ему нужно что-то подобное для маленькой радости – например, моя любовь. Благослови его Господь! А вот и мой кеб. P.S. Какой побег мы устроили на станции! Позаботься, чтобы никто не узнал о моем визите, даже семейство Шоу». Маргарет перевернула конверт. На нем стояла печать: «Принесено на почту с опозданием». Беспечный посыльный, которому было доверено письмо, забыл отнести его на почту вовремя. Подумать только! Какая паутина шансов стоит между людьми и Искушением! Фредерик благополучно уехал из Англии двадцать или тридцать часов назад. И лишь семнадцать часов прошло с тех пор, как она дала ложные показания, стараясь отвести погоню от брата. Напрасный обман. Какой напуганной она была! Куда подевался ее гордый лозунг: «Делай что должен, и будь что будет»? Если бы она храбро сказала правду, если бы открыто отказалась говорить о человеке, которого сопровождала на перроне, как легко было бы сейчас на ее сердце! Не потребовались бы извинения перед Богом, как душе, не оправдавшей Его доверия. Она не пала бы так низко в глазах мистера Торнтона. Внезапно вздрогнув, Маргарет поймала себя на том, что она приравняла его низкое мнение о себе с недовольством Бога. Почему он так упорно будоражил ее воображение? В чем дело? Почему вопреки своей гордости она заботилась о том, что он думал о ней? Маргарет знала, что безропотно вынесет недовольство Всевышнего, потому что Он мог видеть ее раскаяние и слышать плач о помощи в грядущем времени. Но мистер Торнтон… Почему она дрожит и прячет лицо в подушку? Какое чувство завладело ею? Встав на колени у постели, она долго и искренне молилась. Это смягчило и утешило ее сердце. Но как только она подумала о положении, в котором оказалась, ее душа вновь наполнилась горечью. Ей не удалось очиститься от греха. Она была слишком уязвима, чтобы не замечать презрительного мнения другого человека. Ее ранила мысль, что отныне некто будет смотреть на нее с неизменным презрением. Маргарет оделась и взяла со стола письмо, чтобы показать его отцу. В тексте был легкий намек на тревожный инцидент, случившийся на железнодорожной станции. Но мистер Хейл не обратил на него внимания. На самом деле из всего письма он вынес только одно: Фредерик благополучно покинул Англию. Сейчас мистера Хейла беспокоил бледный вид его дочери. Казалось, что она постоянно находилась на грани срыва. – Ты переутомилась, Маргарет. Это неудивительно. Позволь мне поухаживать за тобой. Он настоял, чтобы дочь легла на софу, и накрыл ее ноги шалью. Нежная забота отца заставила ее расплакаться. – Несчастный ребенок! – говорил мистер Хейл, ласково глядя на нее, пока она лежала лицом к стене и содрогалась от рыданий. – Бедное дитя! Через некоторое время Маргарет перестала плакать и задумалась о том, посмеет ли она рассказать отцу всю правду. Доводов «против» было больше, чем «за». С одной стороны, она почувствует облегчение, с другой – отец сойдет с ума от нервозности, если Фредерик опять приедет в Англию. Кроме того, он будет терзаться мыслью, что его сын – пусть даже сам того не зная – стал причастным к смерти человека. Постепенно простая истина начнет искажаться и возвращаться к нему в преувеличенных формах. Что касается ложных показаний Маргарет, он будет разочарован отсутствием у нее отваги и веры, хотя тут же попытается найти извинения для трусливого поведения дочери. Раньше она обязательно рассказала бы ему о своем искушении и грехе – как священнику и отцу. Но в последнее время они не говорили на такие темы, и после его отказа от церковной службы она не знала, что бы он ответил ей, если бы ее душа воззвала к нему как к советчику. Нет, она будет нести свое бремя в полном одиночестве. Она одна предстанет перед Богом и будет умолять Его о прощении. Она готова терпеть презрение мистера Торнтона. Маргарет была невыразимо тронута нежными попытками отца развлечь ее разговором. Он старался отвести ее мысли от недавних печальных событий. Мистер Хейл давно уже не выглядел таким разговорчивым, как в этот день. Он не позволил ей заняться рукоделием и довел Диксон до обиды, настаивая, что сам позаботится о дочери. И когда дочь наконец улыбнулась, ее слабая улыбка принесла ему искреннее удовольствие. – Странно, что девушка, которая может стать членом нашей семьи, носит имя Долорес, – сказала Маргарет. Ее замечание скорее соответствовало натуре отца, но сегодня они будто поменялись ролями. – Судя по вероисповеданию, ее мать была испанкой. Насколько мне известно, ее отец является непреклонным пресвитерианцем. Но у девушки действительно красивое имя. – Как она молода! Моложе меня на четырнадцать месяцев. В этом возрасте Эдит была помолвлена с капитаном Ленноксом. Папа, мы съездим навестить их в Испании? Он покачал головой и мрачно ответил: – Если хочешь, можем съездить. Но только давай вернемся сюда. Иначе это будет выглядеть нечестно – не по-доброму к твоей матери. Ей всегда не нравился Милтон, а тут и мы еще покинем его. Она останется совсем одна… Нет, дорогая, лучше сама съезди и посмотри на них. А затем вернешься и расскажешь мне о нашей испанской родне. – Папа, я никуда без вас не поеду. Кто тогда будет заботиться о вашем здоровье и досуге? – Интересно, кто это о ком тут заботится? Но если бы ты действительно отправилась в Испанию, я попросил бы мистера Торнтона удвоить количество уроков. Мы прошли бы многих знаменитых классиков. На это потребовалось бы немало времени. Если хочешь, можешь съездить в Корфу к Эдит. Маргарет долго молчала, затем мрачно ответила: – Спасибо, папа, но я никуда не поеду. Будем надеяться, что мистер Леннокс добьется оправдания Фредерика и тот после свадьбы привезет Долорес к нам. Что касается Эдит, полк ее мужа скоро передислоцируют из Корфу. Возможно, к концу года мы повидаемся с их семейством в Лондоне. Веселые темы мистера Хейла подошли к концу. Какие-то болезненные образы всплыли в его памяти, и он погрузился в молчание. После довольно продолжительной паузы Маргарет спросила: – Папа, вы видели Хиггинсов на похоронах? Николаса и Мэри? Они там были. Бедные люди! Это был их способ выказать нам свою симпатию. У Хиггинса доброе сердце, хотя он прячет его за грубыми манерами. – Я не сомневался в этом, – ответил мистер Хейл. – Я знал, что он добряк, хотя ты убеждала меня в обратном. Давай завтра сходим и навестим их, если только тебе хватит сил для такой дальней прогулки. – Хорошо. Я с удовольствием повидаюсь с ними. Кстати, мы еще не заплатили Мэри. Точнее, как сказала Диксон, она сама отказалась брать деньги. Нам нужно прийти к ним сразу после обеда, прежде чем Николас уйдет на работу. Вечером мистер Хейл печально сказал: – Я ожидал визита мистера Торнтона. Он вчера говорил об интересной книге, и мне захотелось посмотреть на нее. Он сказал, что попытается принести ее сегодня. Маргарет вздохнула. Она знала, что мистер Торнтон не придет. Этот деликатный мужчина не желал встречаться с ней, пока ее ложь была слишком свежа в его памяти. Одно лишь его имя вновь пробудило в ней беспокойство и вызвало чувство депрессивной усталости. Маргарет пыталась подавить свою апатию. Ее вдруг поразило, что она, проявляя подобную слабость, уже целый день поощряет отца заботиться о ней. Она смутилась и спросила, не почитать ли ему вслух. Глаза мистера Хейла уже ослабели, и он с радостью принял ее предложение. Маргарет читала хорошо – отчетливо и с выражением. Но если бы кто-то поинтересовался, о чем именно она читала, девушка вряд ли смогла бы ответить. Ее терзала собственная неблагодарность к мистеру Торнтону, поскольку этим утром она отказалась принять проявленную им доброту – он уговорил докторов изменить результаты медицинской экспертизы и тем самым остановил уголовное расследование. Хотя на самом деле она была благодарна ему! Да, она вела себя трусливо и лживо, но в глубине души Маргарет питала к нему некое нежное чувство… Это признание заставило ее сердце забиться сильнее. Она действительно была благодарна человеку, который презирал ее. Основания для такого пренебрежения были настолько справедливыми, что она перестала бы уважать мистера Торнтона, если бы он не чувствовал к ней презрения. Она уважала его, и это уважение доставляло ей удовольствие. Он не мог лишить ее такого светлого чувства, ибо оно было единственным утешением среди скопища несчастий. Поздним вечером посыльный принес книгу «с добрыми пожеланиями от мистера Торнтона и его желанием узнать, как себя чувствует мистер Хейл». – Диксон, пусть он скажет, что мне уже гораздо лучше, хотя вот мисс Хейл… – Папа! – возмущенно прервала его Маргарет. – Не упоминайте обо мне ничего! Он же не спрашивал! – Мое дитя, ты дрожишь, – сказал отец минуту спустя. – Немедленно отправляйся в постель. Ты очень побледнела! Маргарет подчинилась, хотя ей не хотелось оставлять отца одного. После дня тяжелых дум и печального раскаяния она нуждалась в спокойном уединении. На следующее утро она выглядела свежей и отдохнувшей. В дни юности скорбная печаль и мрачная серьезность надолго не задерживаются. Однако восстановление ее здоровья было пропорционально усиливающейся депрессии мистера Хейла, снова погрузившегося в абстрактные размышления о потерянной жене и о прошлом этапе своей жизни, с которым он окончательно простился. Глава 36 Союз не всегда является силой За гробом вослед провожатые шли, И плакальщиц стоны звучали вдали. Перси Шелли Как и было оговорено накануне днем, мистер Хейл и Маргарет пошли повидаться с Николасом Хиггинсом и его дочерью. В своем траурном одеянии, напоминавшем о недавней потере, они испытывали странное смущение. Но впервые за много недель они шагали вместе по улицам города, и чувство невыразимой симпатии притягивало их друг к другу. Николас сидел у камина на своем обычном месте, однако у него в руке не было знакомой трубки. Его подбородок покоился на ладонях. Локти упирались в колени. Он не встал, увидев их, но Маргарет прочитала в его глазах угрюмое приветствие. – Садитесь, – сказал он, энергично ткнув кочергой дымившееся полено. – Сейчас огонь разгорится. Казалось, он хотел отвлечь внимание гостей от себя. Вид у него был неопрятный. Черная щетина недельной давности придавала его бледному лицу изможденный вид. Потрепанная куртка нуждалась в починке. – Мы подумали, что можем застать вас в обеденное время, – произнесла Маргарет. – С тех пор, как мы виделись, у нас тоже случилась беда, – добавил мистер Хейл. – Да. Бед сейчас больше, чем еды на столах. А мой обеденный час растянулся на весь день. Так что вы можете застать меня дома в любое время суток. – Вы по-прежнему не работаете? – спросила Маргарет.