Одна из причин – в контракте всегда была прописана определенная дистанция от клиентов. Так что, если автостраж удалится от них, скажем, больше чем на сотню метров, система жилмодуля с помощью модуля контроля поджарит ему мозги и нервную систему. Это не значит, что клиент не мог отдать приказ, вынуждающий нарушить ограничения, просто в таком случае ему пришлось бы выплатить Компании неустойку за уничтожение ее собственности. Но у скафандров, которыми мне с тех пор доводилось пользоваться, имелись отличные инструкции, почти как бот-пилот. И этот не был исключением и к тому же был новым, от него не пахло грязными носками. Кстати, вероятно, мне следовало упомянуть, что человеческое тело на 99,9 процента просто отвратительно. И даже собственные человеческие части тела меня совершенно не вдохновляют. Я вышел из шлюза первым, потащив Амену за собой вдоль корпуса модуля. Мое первое впечатление о космосе – он ужасно скучен, никаких тебе прекрасных планет, станций или еще каких-нибудь радующих глаз красот. Но здесь космос не был скучным, хоть и без планет. У скафандра имелись сканеры и визуальные устройства, но они были без надобности, чтобы рассмотреть болтающуюся снизу штуковину. Я называю это направление низом, потому что туда в тот момент были направлены мои ноги. Наша база, медленно от нас удаляющаяся. Враждебный корабль нависал сверху, вцепившись в модуль – большое и грозное пятно на сканере скафандра. Я подключился к сети базы, и теперь, когда не мешали помехи из угасающей сети модуля, меня услышали. «Видим вас на дисплее, – поспешно ответил Роа. – Посылаю координаты, Михаил притянет вас аттрактором». Я загрузил вероятный маршрут и спросил: «А где Оверс? Она сообщила, что находится в спасательном челноке вместе с другими членами экспедиции». «Понял, устанавливаем с ними связь», – ответил Роа. Устанавливают связь? Если челнок взлетел, он уже должен быть на базе. Но я ничего не мог с этим поделать, прежде всего нужно доставить на базу Амену. «Что это значит? – спросила Амена. – С Оверс и остальными все в порядке?» Я уже собирался запустить в скафандрах систему маневрирования, но тут сканер уловил всплеск энергии. Визуальная система скафандра отрубилась, а щиток шлема потемнел, защищая глаза от вспышки. Мне-то без надобности, но скафандр об этом не знал. Амена испуганно вскрикнула. Сетевое соединение прервалось из-за помех, а потом я услышал Михаила: «Мимо. Повторяю, налетчик выстрелил и промахнулся…» «А они целились не по челноку?» – тоненьким голоском вмешалась Раджприт. Остальное потонуло в помехах. Я велел скафандру очистить щиток и развернулся, чтобы посмотреть на вражеский корабль. Не знаю зачем – ведь в скафандре не было вооружения. Просто хотел убедиться, что корабль – не иллюзия на сенсорах. Почти такое же дурацкое побуждение, как и многие человеческие поступки. Я увидел большой темный корпус, отражающий свет от далекой планеты «Сохранения». Из него по-прежнему не исходило никаких сигналов – ни сети, ни голосовых, ни маячков, просто темный инертный объект. Темный инертный объект, утягивающий нас в червоточину. Визуальная система скафандра включилась и добавила сенсорные данные, позволившие сделать более точную оценку вражеского корабля и частично построить его схему. И что странно, конструкция выглядела в точности как… Скафандр обнаружил выбитый на корпусе корабля регистрационный номер и отправил его мне. И я его узнал. Даже в архиве искать не пришлось. Я видел его в расписании полетов на нужную мне станцию из Порта Свободной торговли. Это же… «Это же ГИК», – чуть не выпалил я, как полный кретин. Это было настолько странно и так меня потрясло, что даже уровень моей производительности упал, а в органических частях прекратилось кровообращение. И странно не в том смысле, что раздражающе нарушало все правила, а странно в смысле жутковато, как в сериале «Дороги к далеким звездам», где рассказывалось о станции, населенной призраками, и перемещениях во времени. Так странно, как будто у меня опять отказала память, смешав архивные данные с текущими. И эта мысль привела меня в ужас. «Что это?» – спросила Амена, а потом корабль… вражеский корабль… ГИК снова выстрелил. В этот раз скафандр засек проскочившую мимо сканера искру. Она уходила все дальше и дальше, так далеко, что я уже подумал, не нацелен ли выстрел в спешащий на помощь корабль со станции, но он был слишком далеко, никакого смысла. Я собрал все данные по первому выстрелу, собранные скафандром, и увидел, что и тот ушел куда-то вдаль. «Снова промазал! Никаких повреждений», – сказал Роа. «Выстрел направлен совсем в сторону, – добавил Михаил. – Даже не знаю… Может, предупреждение?» А может, моя память все же не отказала. «База, вы готовы нас подобрать?» – спросил я. «Михаил, ты… – сказал Роа. – Да, да, автостраж, давай, мы готовы!» Избранная Михаилом траектория по-прежнему годилась, просто чуть дольше лететь. Велев скафандру Амены следовать за мной, я оттолкнулся от корпуса модуля. Через двадцать секунд что-то схватило скафандр и потянуло. Совсем мягко, и катастрофой это не выглядело, если бы на скафандре не включилась тревога, а Михаил не начал яростно материться. Корабль, он же враждебный объект, он же ГИК, захватил нас аттрактором и притягивал к себе. Я смотрел в другую сторону, но увидел это через сенсор скафандра. Нас притягивало к большом шлюзу на корме, и я ничего не мог с этим поделать. Лабораторный модуль ГИКа находился на месте, а значит, ГИК не перевозит груз, а служит исследовательским судном. «Они захватили модуль, зачем им мы?» – спросила Амена тонким нервным голосом. «Не знаю». Я ничего не понимал. Аттрактор притянул нас к большому шлюзу, и Роа по сети завопил: «Он ускоряется к червоточине! Мы теряем…» И тут люк захлопнулся, связь с базой прервалась. Я попытался подключиться заново, но наткнулся на стену, крепкую, как… Не знаю, как что, но очень крепкую. В этом шлюзе я прежде не бывал, но корабль выглядел все таким же чистым и ухоженным, как я помнил. Если я еще могу доверять своей памяти. Если все это происходит на самом деле. Мне ну очень надо провести диагностику, только сейчас на это нет времени. Началось шлюзование, с шипением ворвался воздух, и открылся внутренний люк. Он совершенно точно выглядел реальным, а сканер скафандра подтвердил все, что я вижу. Только ни сети, ни голосовой связи. Широкий коридор за шлюзом был пуст, освещение горело в половину мощности, синие полоски на переборках служили исключительно для декоративных целей. В прозрачном шкафчике, встроенном в переборку, висел ряд пустых скафандров, находящихся в спящем режиме. В коридоре было тихо и пусто – по результатам сканирования и аудиовизуального наблюдения. Для нас освещение сделалось ярче, обычно так происходит по требованию людей. Скафандр показал, что для людей и дополненных людей атмосфера в норме. Когда ГИК летал в качестве транспортного судна, он поддерживал уровень жизнеобеспечения на минимуме, хотя для меня слегка поднял. В шлюзе нас слишком легко можно было убить, и потому я шагнул через люк в коридор, потянув за собой и скафандр Амены. Я не хотел предоставлять кому-либо возможность нас разлучить. Шлюз за нашими спинами закрылся. – Где экипаж? – спросила Амена по голосовой связи скафандра. – Зачем нас захватили? Чего от нас хотят? – А потом добавила совсем тоненьким голоском: – Поговори со мной, прошу тебя. Даже если я поврежден и у меня галлюцинации, со мной клиент. Если это повреждение памяти, нужно сказать Амене. Лучше бы, конечно, на ее месте оказалась Мензах или тот человек, которому я доверяю, который помог бы мне. Даже Гуратин был бы лучше в таких обстоятельствах. Если я признаюсь ей, что, судя по некоторым данным, у меня критический сбой памяти, она ни за что не будет мне доверять, а она должна мне доверять, чтобы я мог вытащить ее отсюда живой. Но как она может мне доверять, если я даже не могу определить наверняка, реально ли то, что я вижу? А если это и правда ГИК, то где же он? Я послал запрос. Такое впечатление, что он раскатился эхом по пустой сети, словно в ней отсутствует нечто гигантское, обязанное там находиться, будто вместо сердца корабля дыра. Амена начала паниковать и тяжело дышала, мне нужно было что-то ей сказать. И слова вышли очень похожими на правду: – Мне кажется, я узнаю корабль, но его не должно здесь быть. Когда я произнес это вслух, стало меньше похоже на сбой в памяти, а больше на реальность. Амена засопела: – А что… Что это за корабль? И тут мне пришла в голову гениальная мысль, жаль, что так поздно. – А что написано на тех скафандрах? Мензах и большинство других сразу догадались бы: что-то не так. Я никогда не запрашиваю информацию у клиентов, если могу узнать ее сам. По многим причинам, но главным образом из-за присущего людям самоубийственного невнимания к деталям. Амена шагнула ближе к прозрачному шкафчику. В нем виднелось два ряда скафандров, один над другим – если один скафандр вынимали, его место занимал другой. Нашивки на скафандрах передавали в сеть сообщение на нескольких языках, которые читались интерфейсами наших скафандров, хотя сеть ГИКа и была недоступна, в точности так работают маркеры краской. – Перигелий. Пансистемный университет Михиры и Нью-Тайдленда, – прочла Амена. Это порт приписки и владелец ГИКа. Ну ладно. Хорошая новость: у меня нет сбоя памяти, это и правда ГИК. Плохая новость: какого хрена? Я снова послал запрос. Амена опять повернулась ко мне: – Наверное, это украденный исследовательский корабль. – Ее голос звучал тверже, без панического придыхания. – Видимо, его захватили пираты и установили на нем оружие. – Он и раньше был вооружен. Это же мой друг, думал я. Он помог мне, потому что сам того хотел. Но этого я сказать не мог. Я никому не рассказывал про ГИКа. – Это корабль для исследования дальнего космоса и обучения, с полной командой и дополнительным местом для пассажиров. В перерывах между экспедициями он служит грузовым кораблем под управлением бота, но «Сохранения» не было в его маршруте. – Для исследования дальнего космоса и обучения, – повторила Амена. – Если у пиратов есть такой огромный вооруженный корабль, зачем им мы? Может, они решили, что у нас на борту есть что-то ценное? Или просто атакуют первые попавшиеся исследовательские корабли? Ненавидят ученых? Она говорила с сарказмом, но я знавал пиратов, которые совершали нападения и по более дурацким причинам. Однако это не галлюцинация и не сбой памяти, а, значит, статистически маловероятное совпадение, что совершенно… статистически маловероятно. – Погоди, так ты знаком с этим кораблем? – спросила она с оттенком подозрительности. До нее тоже дошло, насколько статистически маловероятно такое совпадение. – Ты что-то им сделал? Они погнались за тобой? – Конечно, нет.