Я стараюсь не спрашивать людей, что с ними не так. В основном потому, что мне плевать. А в тех редких случаях, когда не плевать, это означает разговор, не касающийся напрямую протоколов безопасности, а тут я уже вступаю на тонкий лед, по многим причинам. Но люди постоянно спрашивают друг друга об их текущем статусе, так что в этом сложного? Это обычный запрос информации, только и всего. Я провел быстрый поиск и вытащил несколько фраз из своей медиаколлекции. Ни одна не выглядела похожей на фразу, которую я могу произнести по своей воле, поэтому я передумал и спросил по-простому: – Что с тобой не так? Она удивилась и покосилась на меня: – Не начинай. И все-таки что-то было не так, это заметили даже другие люди. – Я должен знать обо всех потенциальных проблемах, чтобы верно оценить угрозы. Она подняла бровь и открыла дверь карта: – В нашем контракте такого не написано. Я вышел из карта и последовал за ней к креслам, стоящим у дома, на траве под деревьями. Тень была такая глубокая, что пришлось включить фильтр ночного ви́дения, иначе я бы не разглядел Мензах. – Это потому что я вечно отлыниваю от работы. Она села. – Если ты так отлыниваешь, не хотелось бы мне увидеть, как бывает, когда… – Ее улыбка угасла, и она умолкла, однако потом добавила: – Но, кажется, я все-таки видела, когда ты старался изо всех сил. Я тоже сел. Все-таки я никогда до конца не привыкну вот так сидеть рядом с людьми. Она не выглядела расстроенной, но и довольной тоже не выглядела. Однако должен признать, что мой лобовой вопрос вызвал неловкий разговор, который я как раз затевать не хотел. Жаль, что я не ГИК, у него хорошо такое получалось. Он умеет заставить тебя говорить на нужную ему тему, но чтобы ты при этом думал, будто говоришь о другом. Я не шутил, назвав ГИКа гнусным. – Ты не ответила на вопрос. Она откинулась на спинку кресла. – Ты какой-то встревоженный. – Потому что я встревожен. И все чувства невольно отразились на моем лице. Она вздохнула. – Ничего страшного. Мне просто снятся кошмары. О том, что я в плену на Тран-Роллин-Хайфе, и… Ну, ты понял. – Она раздраженно махнула рукой. – В этом нет ничего особенного. Было бы странно, если бы у меня не было кошмаров. Я видел мало людей в фазе восстановления после травмы – в мою задачу входило отвести клиента к медсистеме, пока он не умер, и прибрать за ним, в том числе утилизировать клиента при необходимости. Однако в сериалах, которые я смотрел, стадию восстановления показывали часто. Бхарадвадж воспользовалась программой посттравматического восстановления в медцентре станции, и в большой больнице портового города эта программа тоже была. Не только я считал, что Мензах нужно пройти посттравматическое лечение. Но, вероятно, только я знал, что она этого не сделала. Она не солгала, нет, просто позволила другим людям думать, будто прошла его. Однако посттравматическое лечение проходит не одномоментно, как лечение в медсистеме, нужно приходить много раз, а у Мензах никогда не было времени в расписании. – Ты поэтому боишься покидать станцию без меня? – спросил я. Лидер планеты «Сохранение» нуждается в охране по двум причинам. По первой, как и девяносто девять процентов местного населения, она никогда не пользовалась охраной, если только не собиралась нанести официальный визит в какое-нибудь место вроде Корпоративного кольца. И по большому счету все они правы. Криминальная статистика на станции «Сохранение» была прискорбно скудной и обычно включала повреждение собственности или назойливость в состоянии опьянения, а также мелкие нарушения природоохранного законодательства или кражи грузов в порту. Раньше Мензах не нуждалась в охране на станции или на планете, ее повсюду сопровождали только новобранцы, отслеживавшие ее расписание и время от времени пытавшиеся что-нибудь всучить. А они за охранников не считаются. Оставшийся один процент населения состоял из меня, исследовательской группы, всех работников службы безопасности станции и членов совета «Сохранения», которые знали, что наемники «СерКриз» пытались ее убить. Тот инцидент не попал в прессу, а потому вряд ли кто-либо предполагал, что Мензах нужен консультант по безопасности, не говоря уже об автостраже. Но сейчас дела у «СерКриз» обстояли не так хорошо, после того как нанятая ими частная охранная компания «Частокол» приняла неверное решение и атаковала истребитель страховой компании, которая когда-то мной владела, тем самым нанеся ей финансовый ущерб. Компания отличается патологической жадностью и стремлением удешевить все, что можно, но помимо этого она беспощадна, методична и крайне жестока, когда ей угрожают. После инцидента с истребителем отношения между двумя корпорациями серьезно ухудшились, и активы «СерКриз» оказались таинственным образом уничтожены в веренице якобы случайных происшествий, а руководство и сотрудники взрывались или обнаруживались в ящиках, слишком маленьких, чтобы они могли поместиться туда целиком. И так далее и тому подобное. А как только «СерКриз» почти перестала существовать, даже моя оценка угрозы серьезно снизилась, но Мензах по-прежнему хотела, чтобы я продолжал ее охранять. Я думал, она надо мной подшучивает, просто пользуется возможностью, чтобы платить мне в твердой валюте, которая понадобится, если (или когда) я покину «Сохранение», чтобы дать мне возможность попрактиковаться в жизни рядом с людьми, когда меня не причисляют к оборудованию или смертоносному оружию. Ага, я считал, что все это из-за меня, но и люди считают, что все крутится вокруг них, так ведь? Так что это распространенная проблема. Однако уже некоторое время я начал думать, что дело в другом. Ее губы слегка дернулись, и она отвернулась, посмотрев через темные холмы и поля на освещенные окна других домов и палаток. – Я думаю, это очевидно, – сказала она. – Не очевидно. По крайней мере, не для большинства людей. У меня было такое чувство, что Фараи и Тано знают, но не понимают, как поступить. Мензах поежилась. – Вряд ли тебя удивит, что с тобой мне гораздо спокойнее. А еще мне легче находиться в окружении людей, понимающих, что произошло и каково мне было. А это только ты и остальные члены исследовательской группы. – Она поколебалась. – Фараи и Тано понимают, но я не стала объяснять брату, сестре, Тиаго и остальным, почему мне недостаточно просто их эмоциональной поддержки, как бывало раньше. – Она помрачнела. – Они не понимают, что значит находиться в руках корпорации. Теперь я понял. Людям из Альянса «Сохранение» не доводилось подписывать рабочий контракт и лететь на рудники, чтобы проторчать там восемьдесят или девяносто процентов жизни. Здесь существует какая-то странная система бесплатной раздачи пищи, жилья, образования и медицинского обслуживания, вне зависимости от выполняемой работы. Так повелось еще со времен полета на громадном корабле колонистов и обещания его экипажа заботиться о каждом до бесконечности, если они сумеют выбраться из проклятой старой колонии живыми. Все это сложно, и когда я смотрел их исторические драмы, то обычно пролистывал часть, касающуюся экономики. В общем, как бы то ни было, людям эта система явно нравится. Но Мензах права, эти люди не представляют, что значит жить под контролем корпорации. И уж точно не знают, каково оказаться мишенью для корпорации, желающей тебя убить. Я снова проиграл запись разговора Мензах с Тиаго и Фараи на вечеринке. Мензах похитили из Порта Свободной торговли во время встречи с родственниками убитых исследователей. Возможно, это случилось на шумной вечеринке, когда тех людей, которые могли ей помочь, отвлекли, и теперь обстановка показалась ей знакомой. – Тебе нужно пройти посттравматическое лечение, – сказал я. – Пройду, – резко ответила Мензах. – Пройду. Но сначала мне нужно кое-что сделать. – Она повернулась ко мне. – И я хочу, чтобы ты полетел в экспедицию с Арадой. Ты им нужен. И для тебя это отличная возможность. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть выражение моего лица. Пожалуй, я бы описал его как скептическое. Ратти говорит, что бо́льшую часть времени я выгляжу именно так. С уверенностью лидера планеты («Я совершенно точно намерена тебя убедить») она добавила: – Кстати, Амена и Тиаго тоже едут. Я буду лучше себя чувствовать, если ты за ними присмотришь. О-хо-хо. – А как же ты? Она набрала воздуха, чтобы ответить – мол, она справится. Я достаточно хорошо ее знаю, чтобы предугадать точные слова. Но потом она задумалась. Следящий за ее лицом дрон увеличил изображение, в фильтре ночного ви́дения ее лицо было черно-белым, с напряженным и суровым выражением. Она прикусила нижнюю губу. – Терпеть не могу чувствовать себя такой слабой, – сказала она. – Мне просто нужно прекратить полагаться на тебя. Это нечестно по отношению к тебе. Нам нужно расстаться, чтобы я смогла… опять встать на собственные ноги. Я не считал, что она не права, но не привык, что главным аргументом для человека является несправедливость по отношению ко мне. Да и звучало это неопределенно, словно в сцене расставания из романтического сериала, хотя обычно я такие сцены проматываю. – Дело не во мне, а в тебе, – сказал я. Она подавила смешок. А потом мне пришлось прибегнуть к шантажу. * * * Частично проблема заключалась в том, что Мензах, слишком честная в таких вещах, призналась Амене, что велела мне за ней присматривать, и Амена интерпретировала это каким-то связанным с человеческими гормонами образом, не поддающимся пониманию. Однако Тиаго уже взрослый, и потому у него нет подобных извинений, воспринял это так, будто Мензах не доверяет ему заботу о племяннице. Амена поехала в экспедицию, видимо, потому, что по программе стажировки в ее специальности требовалось оказаться в критической ситуации. Учитывая наше предыдущее взаимодействие, она совершенно точно не желала, чтобы мне велели за ней наблюдать. Наверное, я слишком ярко живописал ей отношения с Потенциальной целью. Почти всю жизнь я мягко намекал людям, что не стоит делать то или иное и в результате быть убитыми, и теперь было приятно многословно растолковать, что нельзя быть такими кретинами. Но я не сожалею о содеянном. Попытка Амены в обход Мензах обратиться к Фараи и Тано показательно провалилась, и трехсторонний разговор по голосовой связи стал четырехсторонним, когда Фараи попросил Мензах присоединиться. Точно не знаю, что случилось после этого. Даже мне не хотелось на это смотреть. Вот что случилось до экспедиции. А теперь мы здесь и готовы к встрече с новой катастрофой. (Осторожно, это был спойлер.) 3 Мы без проблем пришвартовались, Арада и остальные передали управление экипажу базового корабля. Наш модуль не мог проходить через червоточины и, в сущности, служил просто большим и неуклюжим лабораторным модулем, способным самостоятельно взлетать и садиться. Всего через четыре стандартных дневных цикла мы собирались вернуться обратно на «Сохранение», и я планировал за это время досмотреть «Наследников солнца» до конца. Это была историческая семейная драма, изрядно затянувшаяся, действие происходило в одной из ранних колоний, там было сто тридцать шесть персонажей и почти столько же сюжетных линий. Я и раньше смотрел семейные драмы, но до приезда на «Сохранение» никогда не проводил столько времени с настоящими человеческими семьями. По моим данным, семейные драмы всего на десять процентов или меньше напоминают настоящие человеческие семьи, и это удивительно и одновременно большое облегчение, учитывая все происходящие там убийства. В смысле в сериале, а не в семье Мензах. Когда мной владела Компания и сдавала меня напрокат исследовательским экспедициям, протокол безопасности включал сбор данных, то есть в период действия контракта я следил за людьми и записывал все разговоры, что было во многих смыслах мучительно. Да во всех смыслах мучительно. Например, когда это касалось секса, обмена телесными жидкостями и пустопорожних разговоров. Я никак не могу привыкнуть к тому, что, находясь в замкнутом пространстве с людьми, могу просто закрыть дверь и отгородиться от них, наплевав на то, чем они там заняты. Но это не значит, что люди оставили меня в покое. Ко мне в каюту заглянул Ратти. У меня не было причин его не впустить. Знаю, знаю, я до сих не свыкнусь с мыслью о том, что иногда люди хотят просто поболтать. Он сел на складной стул напротив койки.