Сидя в кабинете, я позволяю себе расслабиться, пригубив немного виски. Мне еще за руль, поэтому ограничиваюсь одной порцией. Привожу в порядок мысли и бумаги. Голоса в офисе звучат все тише и реже, пока не становится совсем тихо. Закончив дела, я выхожу из кабинета и иду на выход по длинному коридору. Все кабинеты закрыты. Похоже, сегодня я один задержался так поздно. Но вдруг в конце коридора замечаю полоску света из одного из кабинетов. Смотрю на часы – почти десять. Кто это так засиделся? Мне становится интересно, кто так рьяно печется о деле. Подхожу к кабинету и неслышно открываю незакрытую дверь. Яркий свет ударяет в глаза, первое время ослепляя меня. Я морщусь, но потом вглядываюсь в пространство комнаты. За столом перед монитором сидит Моника. Она так сосредоточенно переводит глаза с бумаг на монитор, торопливо отстукивая на клавиатуре, что даже не замечает моего появления. Я внимательно смотрю на нее, оперевшись о дверной косяк. Она неслышно шевелит губами, видимо, повторяя только что прочитанный текст. Собранные днем волосы сейчас распущены и мягкими локонами спадают на плечи. Пиджак висит на спинке стула, она в одной блузке. Блузка белая, но под ней явно виден лифчик ярко-розового цвета. Когда его хозяйка в пиджаке, то он не заметен окружающим, но сейчас она расслабилась: одна в комнате, все разошлись по домам. Поэтому только я наблюдаю это ярко-розовое отступление от делового стиля. Я и сам сейчас выгляжу не так, как суровый босс: сложенный галстук лежит в кармане пиджака, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Моника в очередной раз поднимает глаза на монитор и замечает меня, стоящего в дверях. В ее глазах я вижу удивление. - Ты почему до сих пор здесь? – спрашиваю я. - Вы же сказали, что записи нужны Вам завтра с утра, - растерянно отвечает она, продолжая называть меня на "Вы", хотя кроме нас в комнате никого нет, и опять возвращается к клавиатуре. Торопится. Старательная. Господи, а ведь я реально деспот. Бедная девчонка сидит и набивает текст, который мне понадобится дня через два, не раньше. - А домой как добираться будешь? – я опять смотрю на часы. - Такси вызову, - не отрываясь от монитора, отвечает Моника. - Много тебе еще? - Еще минут двадцать. - Ладно, давай заканчивай, я подвезу тебя. Поздно уже по такси шастать, - говорю я. Ну, она же мне родственница и я переживаю за нее. Как-то так. Интересно, а, если бы на ее месте была моя практикантка Катя Стригунова, я бы ее тоже предложил подвезти? Я отгоняю прочь этот вопрос. Ерунда. Стригунова никогда бы не осталась так надолго в офисе. Она бы взяла работу на дом или на следующий день пришла бы раньше, чтобы закончить. После моего предложения Моника вскидывает на меня удивленный взгляд, но, кивнув, быстро убирает его. Потом как будто вспоминает, что сидит в одной блузке, и поспешно сдергивает пиджак со стула и накидывает его себе на плечи. Чем вызывает у меня ухмылку. - Как закончишь, спускайся. Я в машине подожду, - говорю я и выхожу, потому что знаю, что мое нахождение в одном кабинете рядом с ней точно не позволит ей закончить работу за двадцать минут. Я сажусь в машину и включаю кондиционер. Сижу и размышляю, а правильно ли я поступаю. Конечно, поездка в компании с Моникой – то еще испытание, но я чувствую вину за то, что она до сих пор сидит на работе. И дернул же меня черт сказать про завтрашнее утро! Моника приходит ровно через двадцать минут. Какая пунктуальность! Не выходя из салона, я открываю ей дверь переднего пассажирского сидения. Моника садится, сразу же наполняя салон своим ароматом. Она подтягивает юбку пониже к коленкам, пиджак застегнут, волосы опять собраны. Она опять выглядит так, как когда мы с ней ехали на процесс днем. - Куда тебя везти? – спрашиваю я. Я ведь, действительно, не знаю ее нового адреса. Лариса что-то вскользь упоминала, но я не придал значения. Моника называет адрес. Я выруливаю с парковки на дорогу. Мы оба сосредоточенно молчим. Я сосредоточен на дороге, Моника – на видах за окном. Чтобы разбить гнетущую тишину, я включаю радио. - Как тебе работается у нас? – спрашиваю, наконец, я. И отмечаю, что, на самом деле, впервые за все время интересуюсь, каково ей проходить практику в моей конторе. И, наверное, это тоже неправильно. Ведь у остальных практикантов я всегда интересуюсь. - Мне нравится, - улыбаясь, отвечает Моника. – Интересно и коллектив хороший. - Надеюсь, на практике ты получишь ценный опыт, - я говорю дежурную фразу, но в этой ситуации она дает мне возможность вести себя отстраненно по отношению к Монике. Ну, или мне хочется в это верить. - Хотела сказать, что сегодня в суде ты был просто великолепен! – неожиданно произносит Моника и поворачивается от окна ко мне. Я даже в начале теряюсь. Ни от кого пока не приходилось слышать о «великолепном» выступлении в суде. Обычно это я понимаю только исходя из результата процесса. Но Моника говорит искренне. Я вижу это по блеску в ее глазах. - Спасибо, - с улыбкой говорю я. – Приятно слышать. Мы подъезжаем к ее дому. Я паркуюсь. - Спасибо, что подвез, - говорит Моника, отстегивая ремень, - и спасибо, что дал возможность пройти практику. - За это тебе надо благодарить маму и Ларису, - сбиваю я ее радостный настрой. Замечаю, что Монике это не нравится. Просто эти «мимими» про коллектив и сегодняшний процесс сильно пошатывают мою уверенность в отстраненном отношении к Монике, а я не хочу покидать свою крепость. - Когда у тебя практика заканчивается? – положив руки на руль, спрашиваю я и смотрю в лобовое стекло, вперед, на освещаемый фонарями двор. - Через месяц, - холодно произносит Моника. - Это что же, сейчас увеличили срок? Раньше, вроде, короче практика была, - недоумеваю я, а самого беспокоит мысль, что еще месяц она будет ошиваться в моей конторе. - А что, так не терпится избавиться от меня? – зло восклицает Моника и я поворачиваюсь к ней. Ее глаза блестят, губы сжаты. Похоже, она обиделась. На что? Она разворачивается к двери и начинает терзать ручку, пытаясь открыть дверь. Но делает это неправильно. В моем автомобиле особые замки. - Как открывается эта чертова дверь? – злится Моника. – Дай мне выйти! - Да, я и не держу тебя, - усмехаюсь я. Отстегиваю свой ремень и тянусь рукой к двери со стороны Моники. При этом получается, что наклоняюсь к ней. - Вот, тут есть кнопочка, - и мои губы почти касаются ее губ. Я немного отстраняюсь, насколько позволяет сделать это тесный салон автомобиля. Моника сильнее вжимается в кресло, но это тоже не помогает, потому что я слышу ее дыхание и при каждом вдохе ее грудь почти касается меня. Но я продолжаю: - Если нажать на нее, появляется ручка. И именно ее надо дергать, но не так остервенело, как делала это ты, а нежнее. Моника крепче сжимает губы и сверкает глазами. А потом кладет свою руку на мою, которая лежит на ручке двери. Словно просит меня показать ей, как надо обращаться с моей машиной. И это ее касание обжигает. Я разворачиваю свою ладонь и захватываю ее руку. Она глазами блуждает по моему лицу, а я смотрю на сжатые губы и не в силах больше сопротивляться накрываю их своими губами. Моника упирается свободной рукой мне в грудь, но я не чувствую силы в ее сопротивлении. Я пытаюсь языком разомкнуть ее губы, но сегодня Моника упорно не впускает меня. Я предпринимаю еще одну неудачную попытку, а потом отпускаю ее ладонь и моя рука ловко расстегивает пуговицы на ее пиджаке. Теперь она уже двумя руками упирается мне в грудь, но не предпринимает серьезных усилий, чтобы оттолкнуть меня. Она упрямо смотрит мне в глаза, а я, не отрываясь от ее губ, рукой скольжу под пиджак и сжимаю ее грудь. Тонкая ткань блузки и розового кружева позволяют отчетливо ощутить в моих пальцах ее сосок. Я слегка сжимаю его пальцами. Хриплый стон вырывается изо рта Моники и она, наконец, приоткрывает его. Я сразу же проникаю туда языком и опять ощущаю этот сладкий вкус. Блять, какая же она вкусная. Просто снос башки. Силой своего поцелуя я впечатываю ее в кресло. Она не торопится ответить мне на поцелуй, пока мой язык исследует ее рот, облизывает ее губы. Член готов порвать брюки и мне хочется, чтобы она ощутила всю силу моего желания. Я рукой беру ее за запястье и, немного поднажав, убираю ее руку со своей груди, опускаю ее и кладу на бугор в штанах. С удовольствием замечаю, как округляются глаза Моники. Вторая моя рука ложится на ее колено и начинает медленно подниматься вверх, под юбку. Моника раздвигает коленки, одобряя то, что я делаю и, наконец, отвечает мне на поцелуй. Одна ее рука так и лежит на моем члене, заставляя становиться его больше и тверже, а второй рукой она обнимает меня за шею. Все мысли вылетели из моей головы. Сейчас я знаю лишь одно – что безумно хочу Монику и что, если не трахну ее, то сдохну. Моя рука приближается к ее самому горячему и влажному месту. Даже сквозь колготки и трусики я чувствую, как она намокла и как она хочет меня. Большим пальцем я касаюсь ее и тут происходит то, чего я меньше всего ожидаю в данный момент. - Нет, - произносит Моника, освободившись от моих губ, и убирает свою руку с моего члена, а мою руку со своей ноги. Причем произносит это «нет» не «как почти да», а суровое такое «нет». Я ошалело смотрю на нее. Ни хрена не понимаю. Пытаюсь наклониться к ней и поцеловать ее снова, но она рукой упирается мне в грудь и не дает приблизиться к себе. Что за «динамо»? - Какого черта, Моника? – хриплю я. - Мы не должны, Ник, - серьезно говорит она и поправляет свою задранную юбку. – Лариса этого не заслужила. Вот так. Маленькая девочка делает меня. Сначала разгоняет до запредельной скорости, а потом сама же напоминает мне о жене и наших почти родственных узах. Похоже, в ней разума и совести гораздо больше, чем во мне. Я возвращаюсь на свое кресло и сверлю глазами переднее стекло. - Прости, - говорит Моника и, нажав на нужную кнопку, открывает дверь и выскакивает на улицу. Я смотрю, как ее силуэт исчезает в подъезде. Поправляю член и завожу машину. Глава 10. - Ой, смотри, Никита, - радостно вбегает ко мне в кабинет Лариса, - курьер принес приглашения. Краснов приглашает на юбилей свадьбы. И место пафосное выбрал. Мы же пойдем, да? - Конечно, - киваю я. – Мне надо поработать. - Ты не поедешь со мной в магазин? – спрашивает Лариса. – Мне же совершенно нечего надеть! А юбилей уже в эту субботу.