— Когда отходит поезд в Детройт? — спросил Герствуд. Кассир стал перечислять поезда. — Значит, сегодня поезда уже нет? — прервал его Герствуд. — Поезда со спальным вагоном нет, — ответил тот, но тотчас же добавил: — Впрочем, есть почтовый поезд, который отходит в три часа утра. — Очень хорошо, — сказал Герствуд. — А когда этот поезд прибывает в Детройт? «Только бы добраться до Детройта, — подумал он, — переправиться через реку в Канаду, а там уже можно будет спокойно доехать до Монреаля!» Поэтому он облегченно вздохнул, услышав, что поезд прибывает в Детройт к полудню. «Раньше десяти кассир не откроет сейфа, — пронеслось у него в уме. — Значит, до полудня им не удастся напасть на мой след!» Потом он вспомнил про Керри, — чтобы увезти ее с собой, нужно действовать молниеносно. Она во что бы то ни стало должна ехать с ним! Герствуд вскочил в стоявший поблизости кэб. — Огден-сквер! — крикнул он. — Если поедете быстро, получите доллар на чай! Возница хлестнул лошадь, и та изобразила галоп, то есть потрусила как могла быстро. По дороге Герствуд обдумывал, что делать дальше. Подъехав к дому, где жила Керри, он быстро взбежал по ступенькам подъезда и резким звонком поднял на ноги служанку. — Дома миссис Друэ? — спросил он. — Да, — ответила изумленная горничная. — Передайте ей, пусть она быстро оденется и сойдет сюда. С ее мужем произошло несчастье. Он лежит в больнице и хочет ее видеть. Девушка бросилась наверх. Взволнованный вид Герствуда и его тон убедили ее в том, что он говорит правду. — Что? — воскликнула Керри, зажигая свет и протягивая руку за платьем. — С мистером Друэ случилось несчастье. Он в больнице и хочет вас видеть, — повторила горничная. — Внизу дожидается кэб. Керри торопливо оделась и сбежала вниз, забыв обо всем, кроме того, что сказала ей горничная. — Друэ расшибся, — быстро проговорил Герствуд. — Он хочет видеть вас. Едем скорее! Керри была так ошеломлена, что приняла все за чистую монету. — Садитесь! — сказал Герствуд, подсаживая ее и вскакивая в кэб следом. Извозчик стал поворачивать лошадь. — Вокзал Мичиган-Сентрал! — привстав, сказал ему Герствуд так тихо, что Керри не могла его слышать. — И гоните вовсю! 28. Переселенец и беглец. Плененный дух Кэб успел проехать лишь несколько домов, когда Керри, собравшись с мыслями и окончательно проснувшись на холодном ночном воздухе, спросила: — Что же с ним случилось? Он сильно расшибся? — Нет, ничего серьезного, — угрюмо ответил Герствуд. Он был немало встревожен своим положением и теперь, когда Керри сидела рядом, думал лишь о том, чтобы поскорее оказаться подальше от цепких лап закона. У него не было ни малейшего желания разговаривать, и потому он говорил лишь то, что было необходимо для выполнения его планов. Керри отнюдь не забыла, что в ее отношениях с Герствудом был один нерешенный вопрос, но волнение оттеснило эту мысль на задний план. Прежде всего пусть кончится это странное путешествие. — Где он? — Там, на Южной стороне, — неопределенно ответил Герствуд. — Нам придется ехать поездом. Так будет скорее. Керри ничего не ответила. Лошадь бежала быстрой рысцой. Призрачная картина ночного города завладела вниманием Керри. Она смотрела на уходившие назад ряды фонарей и вглядывалась в безмолвные темные дома. — Как же он все-таки расшибся? — спросила она, обеспокоенная состоянием Друэ. Герствуд понял ее. Ему было неприятно лгать больше, чем это казалось необходимым, но в то же время лучше не допускать никаких протестов до той минуты, пока он не очутится вне опасности. — Я точно не знаю, — ответил он. — Мне позвонили и попросили немедленно поехать за вами. Сказали, что нет оснований пугаться, но что я непременно должен доставить вас. Серьезный тон Герствуда убедил Керри, и она, умолкнув, задумалась. Герствуд взглянул на часы и поторопил кэбмена. Несмотря на всю щекотливость положения, он сохранял удивительное хладнокровие. Он думал только о том, чтобы поспеть на поезд и спокойно выбраться из города. Керри была послушна, и Герствуд уже поздравлял себя с успехом. Наконец они прибыли на вокзал. Герствуд сунул кэбмену бумажку в пять долларов, помог Керри сойти и поспешил с ней вперед. — Посидите здесь, — сказал он, проводив ее в зал ожидания. — Я схожу за билетами. — Сколько осталось до отхода поезда в Детройт? — обратился он к дежурному кассиру. — Четыре минуты, — последовал ответ. Герствуд уплатил за два билета, стараясь по возможности не привлекать к себе внимания. — Далеко нам ехать? — спросила Керри, когда Герствуд, запыхавшись, вернулся к ней. — Нет, не очень, — ответил он. — Но нам нужно торопиться. Когда они подошли к выходу на перрон, Герствуд пропустил Керри вперед и стал между нею и контролером, проверявшим билеты, так, чтобы она не могла увидеть их; затем они поспешили дальше. У платформы стояла длинная вереница багажных и пассажирских вагонов. Среди последних было два обычных дневных с сидячими местами. Этот поезд стал курсировать лишь недавно, и администрация дороги не рассчитывала на большой приток пассажиров, а потому на весь поезд было только два кондуктора. Герствуд и Керри вошли в один из дневных вагонов и сели. Почти тотчас же с платформы раздалось: «Готово!» — и поезд тронулся. Керри казалось немного странным, что понадобилось почему-то тащиться на вокзал, но она промолчала. Все это происшествие настолько выходило из рамок обычного, что она старалась не придавать значения смущавшим ее мелочам. — Как вы себя чувствуете? — ласково спросил Герствуд, вздохнув свободнее. — Очень хорошо, — коротко ответила Керри. Она была так встревожена, что еще не могла решить, как держаться с Герствудом. Она волновалась и хотела лишь одного: поскорее добраться до Друэ и узнать, что с ним. Герствуд смотрел на нее и читал ее мысли. Его нисколько не беспокоило, что сейчас она думала о Друэ. Это было естественно и вполне соответствовало ее добросердечию. А именно это свойство ее характера и нравилось ему. Его смущало лишь предстоявшее с нею объяснение. Но и это не было сейчас главным. Гораздо больше угнетало его сознание совершенного преступления и это бегство. «Как это было глупо, как глупо! — твердил он про себя. — Какую я сделал ошибку!» Сейчас, размышляя трезво, Герствуд с трудом мог представить себе, что оказался способным на такой шаг. В его сознании все еще никак не укладывалось, что он — беглец, скрывающийся от правосудия. Ему не раз приходилось читать о таких случаях, и он всегда ужасался про себя. Но теперь, когда такое произошло с ним самим, он мог лишь сидеть и думать о том, что было. Будущее для Герствуда связывалось с канадской границей. Он жаждал поскорее добраться до нее. Но главным образом он раздумывал о событиях минувшего вечера, считая все свои действия в целом огромной оплошностью. «А все-таки, — говорил он себе, — что же мне было делать?» Тут он решил, что нужно примириться со случившимся, и начинал с того, что снова и снова перебирал в памяти все события прошедшего дня. Это был бесплодный и мучительный круговорот мыслей, очень плохо подготовивший его к разговору с Керри. Поезд с грохотом несся мимо сортировочных станций на берегу озера, затем замедлил ход у Двадцать четвертой улицы. За окном мелькали сигнальные вышки и стрелки. Паровоз издавал короткие предупредительные свистки, и часто звонил колокол.[5] По вагону прошли проводники с фонарями в руках. Они запирали двери площадок, готовясь к продолжительному перегону. Вскоре поезд прибавил ходу, и перед глазами Керри быстрой чередой замелькали безмолвные улицы. Паровоз все чаще и чаще подавал сигналы, предостерегавшие о приближении к опасным перекресткам. — Это далеко? — снова спросила Керри. — Нет, не очень, — ответил Герствуд. Он с трудом сдерживал улыбку, думая о наивности своей спутницы. Ему хотелось скорее объясниться с нею и добиться примирения, но приходилось ждать, пока они отъедут от Чикаго. Прошло еще полчаса, и Керри начала понимать, что Герствуд везет ее куда-то далеко. — А это где — в Чикаго? — с беспокойством спросила она. Поезд уже давно выбрался за черту города и мчался теперь по полям штата Индиана. — Нет, не в Чикаго, — ответил Герствуд.