— В июне непременно потребую прибавки. Пусть платят больше, раз я приношу им столько дохода! И я добьюсь своего, можешь не сомневаться! — Надеюсь, — сказала Керри. — А если к тому же закончится благополучно и то маленькое дело, про которое я тебе говорил, мы с тобой обвенчаемся! — с видом неподдельной искренности добавил он. Подойдя к зеркалу, Друэ стал приглаживать волосы. — По правде сказать, я не верю, чтобы ты когда-нибудь женился на мне, Чарли, — грустно сказала Керри. Недавние уверения Герствуда придали ей смелости произнести эти слова. — Нет, что ты… что ты!.. — воскликнул Друэ. — Вот увидишь, женюсь! Откуда у тебя такие мысли? Он перестал возиться у зеркала и, круто повернувшись, подошел к Керри. А ей впервые захотелось отстраниться от него. — Слишком уж давно ты говоришь об этом! — сказала она, подняв к нему красивое личико. — Но я это сделаю, Керри! Только для того, чтобы жить, как я хочу, нужны деньги. Вот получу прибавку, тогда можно будет устроиться и зажить на славу. И мы с тобой сразу поженимся. Брось тревожиться, детка! Он ласково потрепал ее по плечу, но Керри лишний раз почувствовала, как тщетны ее надежды. Очевидно, этот ветреник не собирался и пальцем шевельнуть ради ее душевного покоя. Он попросту предоставлял событиям идти своим чередом, так как предпочитал свободную жизнь всяким законным узам. Герствуд, напротив, казался Керри положительным и искренним человеком. У него не было этой манеры отмахиваться от важных вопросов. Он глубоко сочувствовал ей во всем и каждым словом давал понять, как высоко ее ценит. Он действительно нуждался в ней, а Друэ не было до нее никакого дела. — О нет, этого никогда не будет! — повторила она. Она произнесла это тоном упрека, но в голосе ее чувствовалась прежде всего растерянность. — Вот обожди еще немного, тогда увидишь, — сказал Друэ, как бы заканчивая разговор. — Раз я сказал — женюсь, значит, женюсь! Керри внимательно посмотрела на него, убеждаясь в своей правоте. Она искала, чем бы успокоить свою совесть, и нашла себе оправдание в беспечном и пренебрежительном отношении Друэ к ее справедливым требованиям. Ведь он обещал жениться на ней, и вот как он выполняет свое обещание! — Слушай, — сказал Друэ после того, как, по его мнению, с вопросом о женитьбе было покончено, — я видел сегодня Герствуда, он приглашает нас в театр! При звуке этого имени Керри вздрогнула, но быстро овладела собой. — Когда? — спросила она с деланным равнодушием. — В среду. Пойдем, а? — Если ты хочешь, пожалуйста! — ответила Керри с такой ненатуральной сдержанностью, которая могла бы вызвать подозрение. Друэ что-то заметил, но приписал ее тон разговору насчет женитьбы. — Он сказал, что навестил тебя однажды. — Да, — подтвердила Керри, — он заходил вчера вечером. — Вот как? А я понял из его слов, будто он был здесь с неделю назад, — удивился Друэ. — Да, он был и около недели назад, — сказала Керри. Не зная, о чем говорили между собою ее любовники, она растерялась, боясь, что ее ответ может вызвать какие-нибудь осложнения. — Значит, он был здесь дважды? — спросил Друэ, и на лице его впервые мелькнула тень сомнения. — Да, — простодушно подтвердила Керри, хотя теперь ей стало ясно, что Герствуд, должно быть, говорил лишь об одном визите. Друэ подумал, что не понял приятеля, и не придал этой маленькой путанице никакого значения. — А что, собственно, ему было нужно? — спросил он; в нем шевельнулось любопытство. — Он сказал, что пришел проведать меня, думая, что мне должно быть очень скучно одной. Ты, по-видимому, давно не был у него в баре, и он справлялся, куда ты пропал. — Джордж на редкость славный малый, — сказал Друэ, весьма польщенный вниманием приятеля. — Ну, пойдем обедать! Когда Герствуд узнал, что Друэ вернулся в Чикаго, он сел за стол и написал Керри: «Дорогая, я сказал ему, что был у Вас в его отсутствие. Я не упомянул, сколько раз я заходил к Вам, но он, вероятно, думает, что только один раз. Сообщите мне все, о чем Вы говорили с ним. Ответ на это письмо пришлите с посыльным. Я должен Вас видеть, моя дорогая! Дайте знать, удобно ли Вам встретиться со мною в среду, в два часа, на углу Джексон и Трупп-стрит. Мне очень хотелось бы поговорить с Вами прежде, чем мы увидимся в театре». Керри получила это письмо в почтовом отделении Западной стороны, куда зашла во вторник утром. Она тотчас же написала ответ: «Я сказала ему, что Вы приходили дважды. Он, по-моему, не рассердился. Постараюсь быть на Трупп-стрит, если ничто не помешает. Мне кажется, я становлюсь дурной женщиной. Нехорошо поступать так, как я поступаю сейчас». Встретившись с Керри в условленном месте, Герствуд сумел успокоить ее. — Вы не должны тревожиться, дорогая! — сказал он. — Как только Чарли уедет из Чикаго, мы с вами что-нибудь придумаем. Устроим все так, чтобы вам не приходилось никого обманывать. Керри вообразила, что Герствуд сейчас же на ней женится, хотя он этого прямо не сказал. Она воспрянула духом и решила, что нужно как-нибудь протянуть до тех пор, пока не уедет Друэ. — Не обнаруживайте большего интереса ко мне, чем раньше, — напомнил ей Герствуд, имея в виду предстоящее посещение театра. — А вы не должны смотреть на меня так пристально! — ответила Керри, знавшая, какую власть имеет над нею его взгляд. — Хорошо, не буду, — обещал он. Но, пожимая ей на прощание руку, он посмотрел на нее тем взглядом, которого так боялась Керри. — Ну вот, опять! — воскликнула Керри, шутливо погрозив ему пальцем. — Но ведь спектакль еще не начался! — возразил Герствуд. Он долго с нежностью глядел ей вслед. Ее юность и красота сильнее вина опьяняли его. В театре все складывалось в пользу Герствуда. Если он и раньше нравился Керри, то теперь ее влекло к нему со всевозрастающей силой. Его обаяние стало еще более действенным, ибо нашло для себя благоприятную среду. Керри восхищенно следила за каждым его движением. Она почти забыла о бедном Друэ, который не переставал болтать, словно хозяин, старающийся занять своих гостей. Герствуд был слишком умен, чтобы хоть намеком обнаружить перемену в своем отношении к Керри. Пожалуй только, он стал еще внимательнее к своему приятелю и ни разу не позволил себе тонко подтрунить над ним, как мог бы это сделать счастливый соперник в присутствии возлюбленной. Он превосходно сознавал бесчестность своей игры и не был настолько мелок, чтобы допустить хоть малейшую насмешливость по отношению к Друэ. Только один эпизод создал ироническую ситуацию, и то лишь благодаря одному Друэ. В пьесе «Договор» есть сцена, когда жена в отсутствие мужа поддается сладким речам соблазнителя. Позже, когда жена уже всеми силами старается искупить свою вину перед мужем, Друэ сказал: — И поделом ему! Вот уж мне ни капельки не жаль мужа, который может быть таким ослом! — В таких случаях очень трудно судить, — мягко возразил Герствуд. — Ведь он, наверное, считал себя безукоризненным супругом. — Ну, знаете ли, муж должен быть гораздо внимательнее к жене, если хочет удержать ее! Они вышли из вестибюля и стали пробираться сквозь густую толпу зрителей у подъезда. — Мистер, мистер, — послышался возле Герствуда чей-то голос. — Не откажите дать бездомному на ночлег! Герствуд в это время о чем-то рассказывал Керри. — Богом клянусь, мистер, мне негде спать! Это молил невероятно тощий мужчина лет тридцати, который мог бы служить живым олицетворением человеческого горя и лишений. Друэ первый обратил на него внимание и с чувством глубокой жалости подал ему десять центов. Герствуд едва ли даже заметил этот инцидент, а Керри быстро забыла о нем. 15. Гнет старых уз. Магическое действие юности По мере того, как росла любовь Герствуда, он уделял своему дому все меньше и меньше внимания. Ко всему, что касалось семьи, он относился весьма небрежно. Сидя за завтраком с женой и детьми, он погружался в думы, уносившие его далеко от сферы их интересов. Он читал газету, которая казалась тем содержательнее, чем пошлее были темы, обсуждавшиеся его сыном и дочерью. Между ним и женою образовалось море холодного равнодушия. С тех пор как в жизнь Герствуда вошла Керри, он ступил на путь, ведущий к блаженству. Он с наслаждением отправлялся теперь по вечерам в город. Когда он в сумерках шел по улицам, уличные фонари, казалось, весело подмигивали ему. Он снова испытывал то почти забытое чувство, которое ускоряет шаги влюбленного. Он глядел на свой элегантный костюм глазами Керри, а глаза у нее были такие юные. И когда среди наплыва подобных чувств он вдруг слышал голос жены, когда настойчивые требования семейной жизни пробуждали его от грез и возвращали к тоскливым будням, сердце Герствуда начинало больно ныть. Он понимал тогда, какие крепкие путы связывают его. — Джордж, — заметила однажды миссис Герствуд тоном, который давно уже неизбежно ассоциировался в его уме с какой-нибудь очередной просьбой, — мы хотели бы иметь сезонный билет на бега.