Крепче мед забирал его, Больше железа было в его крови, Больше огня в животе. Оранен видел смерть сына, Видел, как источилось его семя, Он просил жизни сыну, Обошел Пекко в древней игре. Пеллонпекко свое слово сдержал, Свободен от слова Хиттавайнен, Твой первенец останется тебе, Внук Оранена будет свободен. Вернись в мир, юный Оранен, Пусть ветер колышет ячмень, Ищи свою смерть и свое семя, Ищи истинный вечер своих дней. Оранен проснулся от тычка в бок чем-то острым. Заморгал от солнечного света. – Perkele! – воскликнул Пенгеркоски. – Я был уверен, что ты умер! Я же слышал выстрел ночью. Даже лопату принес. Оранен медленно сел. Казалось, что кто-то забил гвозди ему в спину и голову, а во рту стоял мерзкий привкус. Он встал, сделал несколько шагов, и его вырвало. Все болело. – Значит, ты этого не сделал? Странная ты птица, Оранен, странная, – сказал Пенгеркоски, опираясь на лопату. Оранен вздохнул. Он мало что помнил о прошлой ночи, но чувствовал себя чистым и пустым. Как опустевшая чаша. – Нет. У меня семья, надо о них заботиться, – сказал он, слабо улыбаясь. – И, кажется, семья присматривает за мной. – У тебя на кухне еще водка есть, – сказал Пенгеркоски. Оранен покачал головой: – Нет уж, хватит. Они пошли к трактору Пенгеркоски. За ними тихо и сонно пел ячмень: Пекко лежит здесь и ждет, Пеллонпекко здесь спит, Благослови урожай золотой и спелый, Благослови мед густой и темный. Не-любовь в районе Сибуя Они ели такояки у статуи Хатико, когда Нори велела ей купить квантовый лавгети. Японский Риины был не слишком хорош, несмотря на два года изучения востоковедения и три месяца в Токио, и программа-переводчик в телефоне не сразу распознала термин, поэтому Риина несколько секунд тупо смотрела на маленькую девушку с карамельной кожей, дожевывая жареное тесто и осьминога. – Что? – наконец выдавила она, вытирая крошки с губ. Нори, которая сидела на краю фонтана и болтала неправдоподобно загорелыми ногами, хихикнула. – А что, в Финляндии их нет? А как вы ищете мальчиков? А, у вас же есть сауна, точно! – Это не… – Риина замолчала. Идею неэротической наготы в парилке до сих пор сумели понять только ее канадские друзья. – Не бери в голову. Что такое лавгети? – Кавай! Я свой никогда не выключаю. Смотри! – Нори подняла руку. Ее телефон был встроен в платиновый браслет Cartier с выложенной драгоценными камнями кошечкой Хелло Китти, подарок ее парня Шиничи на день рождения. Риина несколько раз восхищалась браслетом, но не обращала внимания на маленькую пластиковую каплю, свисавшую с него. Капля была размером чуть больше подушечки указательного пальца, а ее розовая поверхность блестела характерным тефлоновым блеском выращенного в нановате продукта. На одной стороне виднелось серебристое сердечко. – Их придумали, еще когда моя мама училась в школе! Так она и познакомилась с папой. Потом они вышли из моды на несколько лет, но теперь один сумасшедший отаку в Акихабаре придумал улучшенную квантовую версию. Они у всех есть! – И как он работает? – Это не объяснить, надо пробовать! Давай купим тебе немедленно! Нори вскочила, взяла Риину за руку и потянула навстречу техно-ритмам района Сибуя и его сердца, торгового центра «109». Лес оранжевых волос, золотистых от загара ног и паутинных ресниц поглотил девушек. Вокруг статуи клубилась толпа: это был один из немногих четких ориентиров в районе, и туристам нравилась история пса, который продолжал ждать хозяина много лет после его смерти. Риина колебалась. Нори почему-то считала, что она воспринимает новые мемы, рождавшиеся в подростковом раю района Сибуя, так же хорошо, как и ее японские друзья, которые способны были превратить очередную задротскую игрушку в субкультуру или в моду за считаные минуты. Она начала терять чувствительность к футурошоку, но лабиринты, в которые новое в этой стране сплеталось со старым, пугали ее. Она не понимала, как справляется ее отец: вероятно, ему помогала хорошая программа по этикету / социальным протоколам. Просто невозможно было вычислить правильный вид поклона или нужное обращение к старшему или начальнику. Не говоря уж о свидании. Она вздохнула и позволила Нори затащить ее в толпу. Подведенные неоновой краской глаза японки горели, мелкие белые зубы сверкали в улыбке, канареечно-желтый рюкзачок подпрыгивал вверх и вниз. – Честно, лавгети таки-и-ие милые! Мальчик был похож на разукрашенного сатира: серебряные губы и веки, оранжевые волосы с пепельными прядями и тяжелая золотая цепочка на шее. Ему не могло быть больше двенадцати лет, но в Сибуе древними и почтенными старцами считались пятнадцатилетние. Басовые ритмы, проникавшие в «109» повсюду, заглушали скорострельную беседу между Нори и мальчиком, но вскоре он жадно улыбнулся и протянул руку к Риине. Маленькая розовая капля сияла на его темной коже, как крошечный цветок. Она оказалась еще теплой от руки мальчика, почти как живая. Ярлычок ее карты MasterCard пропел неслышную песню счету мальчика, и она оказалась счастливой обладательницей квантового лавгети. Нори ухмыльнулась, как нимфа, когда мальчик-сатир исчез в бурлящей толпе японской молодежи. – А теперь – самое интересное! Пошли в Starbucks, попробуем его! Большая часть района Сибуя похожа на граффити: контрастные, яркие, кричащие цвета на тусклых бетонных стенах, магазины одежды, голограммы, неоновые вывески и радужные толпы, которые резко контрастируют с утилитарной архитектурой девяностых. Starbucks – исключение. Замысловатое цилиндрическое двухъярусное стеклянное чудовище, над которым парит десятиметровая голограмма бело-зеленой всевидящей русалки. Девочки сидели за маленьким столиком на втором этаже и потягивали капучино со вкусом картона. Нори помогла Риине откалибровать лавгети: он легко подключился к ее старенькой «Нокии», и в центре серебряного сердечка вспыхнула лампочка. Едва различимое меню с кружащимися японскими иероглифами затанцевало по сетчатке. – Get2? Это что? – Пока неважно, на первый раз все равно не надо так высоко замахиваться. Выбирай «караоке». Устройство виртуальной реальности у тебя старенькое, конечно, но работает. Эта штука ищет инфу в интернете и создает твой профиль. Готово! – Нори говорила твердо и снисходительно, явно наслаждаясь ролью старшей сестры. – А теперь что делать? – Теперь? Глупая девчонка! Просто найди парня, который тебе понравится, и посмотри, что будет. – Любого парня? А что ему говорить? – Не надо ничего говорить, в этом все дело! Просто погуляй, сделай вид, что ищешь дамскую комнату. Я позвоню Шиничи, и мы поужинаем с ним после работы… Будет весело! Риина допила остатки кофе и встала, чувствуя себя ужасно неловко. Взяла сумочку, сунула лавгети в карман и пошла по указателям в уборную, стараясь выглядеть невинно. Проходя мимо столиков, она незаметно бросала взгляды на мужчин. В кофейне сидели несколько бизнесменов с остекленевшими глазами, впитывали кофеин, приправленный свежими колебаниями курсов, пара редко появлявшихся днем отаку в плохо сидящих джинсах и анимешных футболках, с цветом лица как у подземных мутантов. И еще модные неодзинруи, источающие иллюзорное богатство, громко разговаривающие и одетые в полосатые гангстерские костюмы. Она почувствовала себя совсем глупо, встряхнула головой и посмотрела на белую пиктограмму человечка в юбке. Лавгети запищал. Женский голос защебетал у нее в ухе, как экзотическая птица. Мигающие значки направили ее взгляд к одинокому человеку у большого окна. Риина остановилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и попыталась представить, что лежит лицом вниз в сугробе, холодная и мертвая: обычно это срабатывало. Не в этот раз. Она увидела высокие скулы, короткие черные волосы и большие карие глаза за очками дополненной реальности без оправы. Он яростно тыкал стилусом в экран старомодного наладонника, наморщив лоб в задумчивости. Внезапно он замер и удивленно посмотрел вверх, прямо на Риину. Она вдруг поняла, что его зовут Хироаки: двадцать три года, изучает коммуникационные технологии в университете Кэйо, одинок, четыре раза был в отношениях, любит старые фильмы Такэси Китано и японский джаз, держит кошку. Лавгети снова зажужжал. Риина увидела короткую анимацию: неуклюжие мультяшные фигурки мальчика и девочки с лавгети в руках. Устройства выпустили маленькие стрелы, которые столкнулись в воздухе. «Режим караоке включен!» – пропищал пронзительный голос гаджета где-то в челюсти. Риину внезапно охватило тошнотворно сильное ощущение дежа-вю, и одновременно закружилась голова. Она как будто падала, только боком, и ничего не весила. Она закрыла глаза, и чувство отступило. Когда она открыла их снова, она уже смотрела Хироаки прямо в глаза, а его рука нежно касалась ее щеки. Запутанный клубок новых воспоминаний развернулся в голове: ужин с морепродуктами, игры в игровых автоматах, прогулки по странным бутикам «109», шутки о последних модных безделушках.