— Какую девочку, дорогая? — Не знаю, — жалобно ответила Анна. Эллен обняла ее: — Это всего лишь сон, забудь о нем. Ты поблагодарила доктора Хантера за шоколадку? Анна задумалась, затем покачала головой. — Так сделай это сейчас. — Но я ее уже съела. Эллен переглянулась со мной, сдерживая улыбку. — Ты все равно можешь сказать спасибо. — Спасибо. — Вот и молодец. Теперь поднимайся, юная леди, и в постель. Девочка зевала и засыпала на ходу. Она оперлась о мамины ноги. — Я не могу идти. — А я не могу тебя нести. Ты слишком тяжелая. Анна подняла голову и окинула меня оценивающим сонным взглядом. — Зато он может. — Нет, детка. У него болит рука. — Ничего. Я справлюсь, — уверил я. Эллен с сомнением посмотрела на повязку. — Буду рад помочь. Правда. Я поднял Анну. Волосы пахли шампунем. Девочка уткнулась носом мне в плечо, как делала моя дочь. Держать ее было грустно и в то же время утешительно. Эллен повела меня на этаж под самой крышей, где находились две комнатки. Анна не шелохнулась, когда мама отодвинула одеяло, а я опустил ее на кровать. Эллен накрыла девочку, убрала с лица волосы, и мы тихо прокрались наружу. На моем этаже она остановилась, положила руку на деревянные перила и посмотрела на меня. Пронзительный взгляд был полон беспокойства. — Вы в порядке? Ей не надо было объяснять, в чем дело. Я улыбнулся: — Да. Эллен не стала заострять на этом внимание. Пожелав спокойной ночи, она направилась в бар. Я зашел в номер и опустился на постель, не раздеваясь. От моей одежды все еще пахло дымом, но залезать под одеяло не было сил. Рука продолжала ощущать вес Анны. Закрывая глаза, я представлял, будто то была Элис. Так я и лежал, думал о своей погибшей семье и слушал, как снаружи завывает ветер. Как никогда хотелось позвонить Дженни. Но с этим ничего не поделаешь. Раздался стук в дверь, и я вздрогнул. Ведь только задремал. Взглянул на часы — уже девять вечера. — Секундочку. Протерев глаза, я подумал, что это Эллен решила меня все-таки покормить. Открыл дверь и увидел Мэгги Кэссиди. Она держала поднос с тарелкой супа и двумя ломтиками домашнего хлеба. — Я шла наверх, и Эллен попросила меня отнести тебе это. Сказала, тебе надо поесть. — Спасибо. Я взял поднос и отошел, пропуская журналистку внутрь. Она улыбнулась в нерешительности: — Снова суп. Нелегкий выдался день, правда? — Слава богу, на этот раз ты его не уронила. Я поставил еду на тумбочку. Было неловко оказаться наедине. Мы старались не смотреть на кровать, которая занимала большую часть комнаты. Я прислонился к подоконнику, а Мэгги опустилась на единственный стул. — Ужасно выглядишь, — наконец произнесла она. — Спасибо. — Я не об этом. — Она махнула на поднос. — Давай, приступай. — Подождет. — Эллен убьет меня, если суп остынет. У меня не было сил спорить. Я слишком устал, чтобы чувствовать голод, однако после первой ложки проснулся зверский аппетит. — Неслабое собрание вышло, — отметила Мэгги, когда я оторвал кусок хлеба. — Я боялась, Йен Кинросс двинет Камерону. Всех не убедишь, правда? — Ты ведь пришла не об этом поболтать? — Нет. — Она водила пальцем по краю стула. — Хочу спросить у тебя кое-что. — Ты же знаешь, я не могу отвечать на вопросы. — Только один. — Мэгги… Она подняла палец: — Всего один. И не под запись. — Где твой диктофон? — Какой же ты подозрительный. — Она вынула из сумки диктофон. — Выключен. Видишь? Убрала обратно. Я вздохнул. — Ладно, только один, но я ничего не обещаю. — И не надо. — Журналистка нервничала. — Броуди упомянул, что жертва была проституткой из Сторноуэя. Тебе известно ее имя? — Брось, Мэгги, я не могу тебе этого сказать. — Я не спрашиваю, как ее звали. Просто скажи, знаешь ли ты имя? Интересно, в чем загвоздка? Если не вдаваться в подробности, не будет вреда ответить. — Официально тело не опознано. — Но ты все-таки знаешь, да? Я промолчал. Мэгги закусила губу. — Ее, случайно, звали… не Дженис? У меня все было написано на лице. Я отставил поднос, потеряв аппетит. — Откуда у тебя такая информация? — Я не могу разглашать источник. — Мы не в игрушки играем, Мэгги! Если тебе что-то известно, ты обязана доложить полиции. — Сержанту Фрейзеру, что ли? Представляю, что будет. — Тогда Эндрю Броуди! На карту поставлена не просто статья для газет, а жизнь людей! — Я обязана сохранять конфиденциальность.