Уинстон положила руку больной на плечо. — Пойдемте, — сказала она ласково. — Мы поговорим у меня в кабинете. Когда Берн отправилась переодеваться, Уинстон, как и следовало ожидать, задержалась. — Вы все же хотите, чтобы за вами осталось последнее слово? — ровным голосом спросил Логан. — Я просто хочу, чтобы вы знали: мы этого не потерпим. Я с вами еще не разобралась. Ему захотелось как-то разрядить ситуацию, во всяком случае, выйти из нее в рамках приличия. Логан улыбнулся. — Знаете, у меня неодолимое желание сказать вам, что я о вас думаю. — Ну так давайте! — ответила она запальчиво и вздернула подбородок. Ему пришло в голову, что она вызывает его на это, чтобы обвинить в новых грехах. Но он повернулся к Сабрине, которая тоже была на грани взрыва. — Но, к несчастью, у нас есть другие дела. Появившись на следующее утро в кампусе, Логан не удивился, обнаружив в своем ящике записку с приглашением зайти в кабинет доктора Реймонда Ларсена. — Ну что, достукались, Логан? — начал глава медицинского отделения. — Я полагаю, нет нужды в объяснениях. — А как же вы тогда собираетесь поступить, сэр? То, что старший коллега наслаждался сценой, лишь вдохновило Логана сыграть ее как можно хладнокровнее, насколько это в человеческих силах. — Мне не нравится такое отношение, молодой человек. Будьте любезны проявить уважение, а не оскорблять меня! — Да, сэр. Именно это я и намерен сделать, доктор Ларсен. — Тогда — к сути. Уже пять месяцев прошло с тех пор, как был одобрен ваш курс. Но я ничего не слышал о нем, кроме дурных отзывов. Ничего! Все, что вы сумели установить, так это то, что лекарство слишком токсично. — Меня это тоже беспокоит, сэр. Но рано делать выводы. — И, — продолжал Ларсен, пропусти в мимо ушей замечание, — трудно вообразить, что говорят о вашем личном поведении, оно все хуже. Похоже, вы и понятия не имеете, как вести себя с пациентами. Логан уставился на Ларсена. И такое слышать от человека, чья манера поведения у кровати больного, как у убийцы из сериала! — Сэр. Я думаю, это нечестно. Кроме мисс Уинстон, с которой возник конфликт с самого начала, никто… — Меня не интересует ваше мнение. И вообще я не думал, что результаты экспериментов с соединением Q так плохи. — Но доктор Шейн… — Или его мнение… Не доктор Шейн — главный исследователь в этом курсе, а вы. — Конечно, я просто пытаюсь сказать, что наш курс ничуть не хуже, чем другие на этой же стадии. И наш не единственный, который пока не показал ярких результатов. Хотя Логан не называл имен, намек был ясен. И вена на виске Ларсена начала пульсировать. — Я не должен вам напоминать, что вы не доктор Стиллман! И вы не на том уровне, чтобы говорить в таком тоне о работе доктора Стиллмана! — Да я просто пытаюсь… — Доктор Стиллман понимает, что нельзя подвергать пациентов неоправданному риску. Он думает о репутации института. А вы, молодой человек, известно вам это или нет, как раз именно это и сделали. Вы понимаете, о чем я говорю? Логан собрался было ответить, но передумал. Ларсен и не пытается изобразить, что хочет вести диалог. Он не слушает ответов. — Да, сэр. Очень сожалею, доктор Ларсен. Так что вы теперь предлагаете нам делать? — Я ничего не предлагаю. Вы должны сделать следующее. Сколько пациентов осталось у вас на курсе? — Миссис Берн выпадает, я думаю… — Собеседник не сводил с него глаз. И он закончил: — Тогда остается тринадцать. — И они регулярно появляются в институте? — Да, сэр. Логан подался вперед, навалившись на стол. — Доктор Логан, не в моей власти окончательно закрывать курс. Но я могу предпринять необходимые шаги, чтобы спасти реноме медицинского отделения. — Он помолчал. — Я жду, что вы проинформируете всех своих пациентов в их очередной приезд в институт о чрезвычайном риске, которому, как мы теперь знаем, они подвергаются из-за этого лекарства. И каждая должна сделать выбор — оставить курс или продолжить. — Он покачал головой. — И я хочу каждой из них принести извинения лично. Логан стоял потрясенный и онемевший. В общем-то Ларсен убивает программу. Неужели дело идет к концу? И у него даже нет возможности привести аргументы в защиту программы? Он понимал, что слова ничего на значат. Да они и не шли на ум. — Все, Логан, — сказал вдруг Ларсен воинственным командирским тоном, как бы разрешая мелкому служащему уйти. — Понимаете ли, некоторым из нас здесь еще работать. * * * 10 августа 1934 года Франкфурт В последние дни жара стояла невыносимая. Мы все еще не решаемся покидать квартиру. В этой части города много беспорядков — избивают прохожих, закидывают камнями витрины магазинов. Нам надо подумать о своих финансах. По новым законам Эмма может давать уроки только евреям. Ее отец боится, что потеряет магазин. Некоторые друзья вообще пытаются уехать. С тех пор как моя работа в лаборатории герра Томаса свелась к двум дням в неделю, я могу заниматься своими делами в подвале. Так что мои исследования не прервались. Прежние испытания варианта 531 новой синтетической модификации показали прекрасные возможности. Но оборудование для исследований получать все труднее, как, впрочем, и остальное. * * * До сего дня опыт общения Логана с Марджори Роум ограничивался знакомством. Первую беседу с ней проводила Сабрина, она ее и вела по курсу. А потом ее обследованием в амбулатории занимались также Сабрина или Рестон. Но оба подтвердили собственное впечатление Логана — она хорошая женщина. Любезная. Готовая сотрудничать. И самое главное — уравновешенная, что, как Логан узнал на основе тяжкого опыта, совершенно необходимо в таких ситуациях. — Миссис Роум не нытик, — говорила Сабрина, — она… Есть какое-то выражение? Может посмотреть на вещи с чужой колокольни? Она знает, что, если что-то плохо, не значит, что кто-то виноват. Логан вспомнил все это, чтобы ободрить себя. Марджори Роум — еще одна пациентка, у которой возникла проблема с креатинином, она должна была утром явиться на обследование, которое Логан собирался провести сам. Даже до разговора с Ларсеном он с ужасом думал об этом — можно было предположить, что уровень креатинина дойдет до грани приемлемого и ее придется убрать из программы. Но даже слабая надежда на то, что уровень не поднимется до такой степени, вселяла мало оптимизма. Сейчас он должен выполнять приказ начальства и под давлением Ларсена душить собственное детище. Сидя на скамейке во дворике в яркое летнее утро и глядя на прохожих, Логан не мог поверить в случившееся. Он пытался сформулировать, что чувствует. Неужели такое могло быть? Но нет, продолжая анализировать, он понял: его реакция — шок. И, что интересно, совсем другой уровень самозащиты. Ему повезло, что он испытал это на себе. Сабрина другая, и не надо спешить рассказывать ей. Незачем наносить удар, это эгоистично и невеликодушно. Она все утро как приклеенная в лаборатории Шейна, и, видимо, ей потребуется время, чтобы осмыслить такую новость и найти убежище, где можно побыть совсем одной. И это даже не удар по перспективе ее карьеры, даже не вызов ее гордости. Просто страшная обида, нанесенная ее сильно развитому чувству справедливости. Логан посмотрел на часы: почти полдень. И куда так быстро летит время? Он решил постараться стряхнуть с себя тяжесть случившегося, которую ощущал чуть ли не физически. Это получилось, и он направился к амбулаторной клинике. Марджори Роум ждала его в комнате уже в больничном халате. — Простите за опоздание, — извинился Логан, протягивая руку и изображая ободряющую улыбку. — Ничего страшного, — отозвалась полная женщина с приятным круглым лицом и голубыми глазами. Казалось, она сама хотела его поддержать. — Я думаю, мы просто чуть раньше кончили. На самом деле она уже была в кампусе довольно давно, у нее взяли кровь и сделали рентген. — Хорошо, надеюсь, ничего неприятного они вам не сделали. Дэн понимал, что произносит что-то заученное. Он как бы поставил себя на автомат. — О да, все были очень приветливы. Как всегда. — И вы чувствуете себя хорошо? Никаких болей или беспокойства?