* * * Из предосторожности новая встреча была устроена не в Белом доме, а через улицу, в старом административном здании. Мало кто в окружении президента опасался прессы. Один из ведущих участников встречи, Кеннет Маркелл, директор Американского института рака, был явно узнаваем — его фото появлялись время от времени в еженедельниках. И его младший коллега, тоже хорошо известный специалист по раку груди, Грегори Стиллман. Трое других в маленькой комнате, где проходила встреча, встали, приветствуя вошедших. Стиллман лично знал только одного из них. — Привет, Пол, — сказал он, пожимая руку личному врачу президента. Доктор Пол Берк коротко кивнул. — Грег, рад, что ты пришел. Берк представил двух других: Чарльз Малколм, специальный помощник президента по внутренним делам, и Роджер Даунс, личный адвокат первого семейства страны. Стиллман был сдержан и осторожен. Ясно, что эти люди не настроены шутить. Маркелл заранее ничего не сказал ему, не назвал участников встречи и даже не сообщил, где она состоится. Верный признак того, что встреча важная. Но только теперь он стал понимать насколько. Они разместились вокруг стола. — Ну что ж, — начал Малколм. — Доктор Маркелл уверяет, что вы — лучший специалист в своей области. Лучший специалист в мире. Стиллман ровным взглядом посмотрел на него и сказал: — Я стараюсь. — Доктор Стиллман очень скромный, — заметил быстро Маркелл, а коллега одарил его взглядом. — Уж слишком несвойственно это было для Маркелла. Эти ребята, похоже, запугали его. — Насколько я понимаю, вам еще не объяснили причину, почему мы захотели встретиться с вами сегодня. — Конечно, нет, — уверил Маркелл. — Я точно выполнял инструкции. Малколм взглянул на доктора Берка, и тот пояснил: — Речь идет о первой леди, Грег. Рак груди с широкими метастазами в костную ткань. Стиллман с серьезным видом склонил голову. — Понимаю, очень сожалею. — Но в душе уже зашевелились противоречивые эмоции. Невероятно, но, кажется, он выходит победителем, его карьера идет дальше, в гору. Это рывок к статусу суперзвезды! Хотя вполне очевидно, что дело могло стать и очень трудным. — А как обширны метастазы? Берк передал ему большой конверт через стол. Молча Стиллман открыл его и вынул содержимое. Он поднял снимок к свету и потом отдал Маркеллу. — Я уже это видел, — сказал тот. Тогда Стиллман обратился к толстой пачке листков истории болезни, быстро выудив результаты анализов крови. И заметил сразу два плохих с точки зрения прогноза фактора. Опухоль негативно вела себя по отношению к эстрагенам. И клетки опухоли уже сильно распространились. — А сколько лет миссис Риверс? Пятьдесят — пятьдесят один? — Сорок девять. — Малколм печально покачал головой. — Такая великолепная женщина, такая живая, и, как вы понимаете, для нас это очень важно. — Да, — подхватил Берк. — Я… Мы надеемся, что вы возьметесь за это дело. — Я не думаю, что здесь могут быть вопросы, — вмешался Маркелл. — Мы понимаем — это наша обязанность. — Конечно, — подтвердил Стиллман. Малколм невольно сделал гримасу. Превосходный игрок на политическом поприще, он не терпел вранья со стороны кого-то еще. — Хорошо. Я мало разбираюсь в этой области, но думаю, что вы хотите начать сразу. — Я сегодня же поговорю с миссис Риверс, — сказал Берк. — Вы сможете подготовиться к утру пятницы? Это был не вопрос, а приказ. — Да, конечно. — Очевидно, вам ясно, это совершенно секретное дело. И вы ни с кем не должны его обсуждать, в том числе и с членами семьи. — Я понимаю. — Хотя такая степень секретности ошарашила его. Первая леди тоже человек, в конце концов, и может болеть. — И я уверен, что вы понимаете, какие политические последствия может вызвать распространение этой информации. — Берк словно читал мысли Стиллмана. — Президент очень предан леди, очень, но в следующем году у него перевыборы. А в его партии есть люди, которые были бы счастливы использовать долгое отсутствие президента Риверса во время болезни его жены в своих интересах. И в прессе может даже быть высказано предположение, что заботливый муж должен отойти от дел. Стиллман, конечно, понимал. Во всем институте лишь он один обладал столь богатым опытом в подобных делах. Он улыбнулся. — Вы можете полностью положиться на мое благоразумие. — Я знаю, что мы можем. — Это был Даунс, адвокат, впервые подавший голос. — Мы навели о вас справки в ФБР. — Он посмотрел на Маркелла. — Никаких имен. Но тем не менее не все из ваших коллег одинаковы. Стиллман бросил быстрый взгляд на своего босса. Значит, он предполагал и Шейна запустить сюда же? Однако почти тут же его раздражение перешло в спокойный восторг. Ублюдок-коротышка с его гримасами, его большим болтливым ртом, наконец-то он остался позади! — Я не сомневаюсь, если каждый из нас достойно сыграет свою роль, мы преодолеем этот сложный период, — сказал Малколм. — Я не знаю, известно ли вам, но, случается, и президенты попадают в такие ситуации. Правда? Интерес Стиллмана не был притворным. Он чувствовал, что его вовлекают в какую-то интригу. — В начале второго срока президенту Гроверу Кливленду был поставлен диагноз — рак губы. Страна в это время была в экономическом кризисе, и, если бы о болезни стало известно, финансовые рынки могли бы рухнуть. Поэтому его отвезли под каким-то предлогом в Нью-Йорк, сделали операцию в День независимости на корабле на Ист-Ривер. Изобразили, будто он просто отсутствует по делам. А потом, вплоть до Дня труда, скрывали его от глаз людских. — Июнь 1893 года, — подсказал Маркелл. — Корабль назывался «Онейда». Я просмотрел материалы об этом, после того как услышал ваш рассказ на первой встрече. — Конечно, это произошло сто лет назад, — продолжал Малколм. — Ни радио, ни телевидения, и он был президент. А нам надо спрятать только первую леди. — А нам не придется ее прятать, — ответил Стиллман, — лечение не должно быть сильнодействующим — во всяком случае, я собираюсь получить год на его проведение. И это позволит вам справиться с ситуацией. — Прекрасно. Но, знаете ли, президент был бы более счастлив, если бы вы сумели вылечить ее. — Он снова посмотрел на Маркелла, и в голосе прозвучали холодные нотки. — И давайте не будем забывать кое-что еще, о чем я упомянул в тот день. Мы вложили почти одиннадцать миллиардов долларов в институт рака за последние десять лет. Теперь мы собираемся выяснить — не зря ли вы эти деньги получили. * * * Когда Шейн на следующее утро входил в лабораторию, Логан уже снова вернулся к реальности, как будто замечательный уик-энд был много лет назад. На доске объявлений висело предписание — чем ему заниматься сегодня, и задание, еще более утомительное, чем обычно: «Расщепление клетки». Так они прозвали скучную работу. Надо было почистить двенадцать колб, облепленных разными клетками, и он чувствовал себя солдатом, которому дали наряд на кухню. А если учесть, что всякий раз надо было их стерилизовать и класть новую питательную среду для клеток, на каждую колбу уходило полчаса. Но по сравнению с тем, что его ожидало в этот же день позже, ему следовало радоваться такому предписанию. В полдень — очередное посещение и обследование Фэйт Берн. Через пять дней после того, как они с Сабриной столкнулись с креатинином, они держали это печальное открытие в секрете. В это утро Берн должны были сделать дополнительный анализ крови, и избежать разговора о креатинине было нельзя. Ибо результаты могли подвергнуть риску будущее всего курса. — Я очень люблю наблюдать, как ты работаешь, Логан. Он оторвался от колбы и посмотрел в веселые глаза Сефа Шейна. — Ага. — Ему очень хотелось хотя бы раз достойно парировать удар шефа. — Ну кто может меня упрекнуть в том, что я не натаскиваю своих подопечных? Ты мог бы теперь прекрасно трудиться в зоомагазине, чистить вольеры… — Возможно, я этим и займусь… — Или работать в собственном зверинце, необходимом для твоей темы. — Где? — спросил Логан. — Внизу. — И он кивнул головой. — У тебя там нет кроликов? Я слышал, что ты дюжиной уже воспользовался. — А, да, правильно. — Как всегда, Логан не знал, как много стоит рассказывать Шейну. Шейн улыбнулся. — Так ты действительно переделал молекулярную структуру за уик-энд? — Да, я думаю, нам удалось. Потрясенный, Шейн покачал головой. — Никакого обмана? Все вышло? — Да. Нам повезло.