— Знаешь, Сабрина, был скандал и несколько смертей. Но для нас это — ноль. — Может, ты и прав, — ответила она с неожиданной легкостью. — Но Куперсмит тоже был на первом году. И вот еще один аргумент, почему нам не доверят самостоятельное дело. — Это было давно. Так ведь? Четыре года назад? Четыре с половиной? А ты хоть слово про это слышала в институте? И все же она выдвигала этот аргумент и дальше — не включать Рестона в их проект. — Этот Рестон! Ну хватит тебе смотреть на него преданными глазами! — Извини, но он и правда мой друг. И я его хорошо знаю как ученого. Потому и хочу его привлечь. У него есть способности, которые нам нужны. — Какие способности? Его наглость? Это самое яркое, что я замечала до сих пор. — Ты несправедлива, Сабрина. — А что тогда? Назови его достоинства. Глядя на нее, сидящую на краешке дивана в леггинсах и тонкой шелковой прилипающей к телу блузке, Логан почувствовал, что ему трудно сосредоточиться. И опять мелькнула мысль, как было бы хорошо, если бы разговор шел с уважаемым коллегой и ничто не мешало бы им в общении. — Тебе трудно ответить на мой вопрос, Логан? — Слушай, Сабрина, давай перестанем без конца пикироваться. Мы говорим о гигантском мероприятии — о разработке курса лечения. Надо найти для этого дела пациентов. Проследить за ними. Собрать и проанализировать данные. Мы здесь новенькие, мы еще и полгода не пробыли в АИРе. И все может рассыпаться из-за того, что у нас окажутся бестолковые головы, неумелые руки, такое случалось и раньше. Кто знает, может, у того парня, Куперсмита, была такая же проблема? Он не был уверен, но ему показалось, что Сабрина заколебалась. Она указала на пачку бумаг высотой в шесть дюймов на столике. Некоторые материалы они уже собрали для изучения. — Давай-ка работать. У меня осталось три часа, и мне надо вернуться в больницу. Логан обнял ее за плечи. — Ты хороша, даже когда меняешь тему разговора. Она сняла его руку. — Не сейчас. У нас нет времени. — Ну ладно… Я думаю, мне следует начать с введения к плану… — Хорошо. Она целомудренно поцеловала его в щеку. — Ты всегда знаешь, что именно следует сказать девушке, Логан. — Да, писанина — не самая сильная моя сторона. — По крайней мере, это твой родной язык. Извини, я не могу помочь тебе в этом. — Знаешь, — он засмеялся, — а вот Рестон как раз очень хорошо пишет. — Соединение Q? — повторил Рестон через три дня в ресторане Джорджтауна, куда Логан неожиданно пригласил его. — Соединение Q? Для рака груди? Логан неловко кивнул. Он ожидал удивления, но уж никак не недоверия. — Мы с Сабриной Комо провели некоторые исследования и получили данные, которые, похоже, могут выделиться в стройную теорию. — С Сабриной? — Он ухмыльнулся. — Молодец. — Она невероятно хороший врач. — Ну правильно. Я знаю. Когда мужик хочет затащить бабу в постель, он всегда так говорит. — Ничего смешного. — О-хо-хо, не сочиняй, что у тебя ничего нет с этой красоткой. — Слушай, мы встретились с тобой не для обсуждения подобных вещей. — Он покачал головой. — Ну да. Разговор пойдет о настоящем чуде современной медицины. — Мы поговорим о соединении Q. Рестон хмыкнул. — Соединение Q. Чушь. Об этом знает каждый врач в институте. Да, черт побери, и каждый дворник тоже. — Может, его неправильно использовали. И не от той болезни. — Я думаю, нам пора что-нибудь заказать. — Рестон взял меню и раскрыл. — Батюшки, да это не дешевое место. Давай сразу договоримся, кто платит. — Я понимаю твою реакцию, — ответил Логан. — Надо, конечно, кое-что переварить. Рестон снова хмыкнул. — А я бы сказал, что это неперевариваемо. Суть заключалась в том, что Логан смотрел на друга как на своего рода пробный камень. Возражения, которые выдвинут другие, будут точно такие же, если они попытаются запустить эту идею в институте. И существовало общее мнение, что соединение Q как антираковое средство не годится. Но, поскольку дискуссия началась таким образом, никто из мужчин не форсировал события. И только после того, как принесли еду, они снова вернулись к теме. — Хорошо, — вдруг сказал Рестон, — скажи мне, а почему ты считаешь, что от этого соединения есть польза? — А где написано, что цепочки клеток — убедительная модель происходящего в живом пациенте? Могут быть сотни исключений из правил. — Но пока это правило. Или ты хочешь переосмыслить его? Переписать? — Делать выводы на основе цепочки клеток — все равно что, глядя на ноготь слона, думать, что видишь животное целиком. Рестон посмотрел на него. — Хорошо, я согласен. Что дальше? — А то, что, если ты не принимаешь в расчет результаты, не полагаешься на цепь клеток, ты можешь смотреть незашоренно на возможные соединения. — Прекрасно. Это аргумент. — Едва ли я знаю, с чего начать. Потому что я действительно думаю — это направление гораздо более интересное, чем о нем думают. Просто оно несопоставимо с другими антираковыми. — Давай доказательства. Я жду. Логан привел случай с Ларри Тилли. — Если лекарство действует так активно против здоровых лимфатических желез, то, по крайней мере, можно задуматься — не будет ли оно вести себя так же активно и против больного узла? — Это разумно. Но рак при чем? И как это с ним связано? Логан рассказал о находках Сабрины в архивах. И опять Рестон отмахнулся. — Ты суешь мне в нос данные двадцатых-тридцатых годов? — Он покачал головой. — Старик, эта баба здорово держит тебя в руках! Логан уставился на него. — Для меня это не шутки, Джон. И хватит сарказма. Договорились? Рестон, сдаваясь, поднял руки. — Извини. Я думал, ты хотел откровенной реакции. Логан вынул из внутреннего кармана пакет с фотокопиями страниц. И передал ему. — Попробуй сказать, что это старье. Изучая страницы, Рестон понял, что они из журнала «Молекулярная биохимия» — одного из наиболее уважаемых учеными-биомедиками изданий в мире. — А что это?