Я провел ладонью по ее спине и тяжело вздохнул, затем собрал кожу в складку и медленно стал вонзать иглу. Она прошла сквозь нее, как сквозь масло. Издав нечеловеческий вопль, девушка дернулась и опять потеряла сознание. Толстая красная нить скользнула следом за иглой, оставляя ровный, красивый стежок. Аккуратной круглой каплей на коже выступила кровь. Стоило ее задеть, и она растеклась сначала мелкой лужицей в углублении между моих пальцев, а потом побежала вниз, к талии, уже тонкой струйкой. «Божественно»… «Просто прекрасно»… Сняв с головы душный мешок, я положил его на столик. Мне не терпелось скорее продолжить. Через пару секунд острие снова пронзило белую кожу, покрытую мурашками и красными разводами. И новая капля крови выступила на ее поверхности, символизируя жертву, которую мы приносили за очищение от греха. И мне снова не удалось удержаться от слез. -5- – У нас есть сердце. Простая короткая фраза. Лишь несколько слов, но сколько же в них заключено! Смятение, волнение, паника, радость, замешательство. Да все сразу. Как раз за полчаса до того, как доктор сообщил нам новость, я просила маму в случае моей смерти отдать мои органы другим нуждающимся. А теперь это. Нам не сказали, что произошло с моим донором, кем он был, но сообщили, что врачебный консилиум выбрал из множества претендентов меня. Задали несколько вопросов по самочувствию, обсудили анализы и оставили в покое, чтобы мы могли подготовиться. Попрощаться – так будет честнее. Ведь никто не мог гарантировать успех операции на сто процентов. Пока мое сердце находилось в другом человеке, жизнь которого поддерживали аппараты, и пока бригада готовилась к его изъятию, у меня было еще около часа, чтобы настроиться. Мама обняла отца и принялась от радости лить слезы над моей кроватью. Она еще не знала, станет ли биться мое новое сердце в моем теле, но уже была безмерно рада тому, что появился хоть какой-то шанс на спасение. А я… Я думала, о том, что мое старое сердечко возьмут и вырежут из груди. Реально вырежут. А что дальше? Выкинут в помойку? Мне становилось страшно и жутко от одной этой мысли. Потом мама принялась молиться за ту семью, которая кого-то потеряла, но нашла в себе мужество, чтобы отдать мне орган. Ведь самый большой подарок в жизни – это и есть Жизнь. А я задумалась о том, достойна ли такого дара. И что буду с ним делать? Одно дело заботиться о пересаженном органе, поддерживать здоровье, правильно питаться и заниматься спортом, а другое – распорядиться своей жизнью за двоих, сделать в два раза больше добрых дел за себя и за того, кто умер. Ведь нельзя пролеживать свои возможности на диване или за компьютером? Новая жизнь с новым сердцем – это очень ответственно. Отдать органы своего близкого другому человеку – акт поистине впечатляющей щедрости. И неудивительно, что каждый хочет быть уверен, что жертва не напрасна. Папа уже обзванивал наших родственников. Тех, кто жил рядом, и даже тех, о ком я слышала впервые. Ему не терпелось сообщить им, что я теперь не умру. Хотя это еще было под вопросом. А я вспоминала те операции, что пережила. Мне бы и не хотелось вспоминать о тех испытаниях, но именно эти болезненные манипуляции каждый раз давали мне новые отсрочки. И теперь становилось ясно – все было не зря. И возможно, сегодняшняя операция станет последней. Хотелось надеяться. – Мама, я могу увидеть Райана? – знала, что вопрос мог ее огорчить, но не могла его не задать. – Дорогая, дело в том, что сюда пускают только ближайших родственников… – вплеснула руками она. – Но я могу его больше никогда не увидеть, – произнесла тихо, вложив в свои слова свои последние силы. – Я его найду, – твердо сказал отец и вышел в дверь. – Спасибо. Когда появился Райан, мы попросили оставить нас наедине. Нам дали минуту. – Эмили… – в смешном больничном одеянии он казался мне жутко забавным. Райан сел на стул, придвинулся ближе и коснулся ладонью моей руки. Я почувствовала его тепло и улыбнулась. – Привет. – Я очень переживал… – он затряс головой. – Вижу – у тебя вся башка седая, – прошептала я. Райан коснулся торчащих из-под шапочки волос и смущенно усмехнулся: – Ты шутишь, и это хорошо. – Тебе сильно досталось из-за меня? – спросила я. Он отмахнулся. – Давай не будем об этом? Я так рад, что у тебя появился шанс. Иначе никогда бы себе не простил, – Райан закусил губу. – Я почти не спал, постоянно прокручивал в голове то, что случилось. Приходил сюда, но меня к тебе не пускали. – Знаю. Он тяжело вздохнул. – А о чем ты сейчас думаешь? С трудом, но пожала плечами. – Ну… – пришлось отгонять от себя дурные мысли. – Наверное, о том, получится ли. И как все пройдет. Забьется ли новое сердце у меня в груди или не захочет… – Все получится, – его глаза светились надеждой. – Я верю. – Я никогда не готовилась жить, только умирать. Не знаю, что буду делать, если все пройдет хорошо… Ему не удалось скрыть улыбку: – Что-нибудь придумаем. Почувствовала, как его рука крепче сжимает мою ладонь. – Спасибо тебе за тот за чудесный вечер, – сказала, прочистив горло. По лицу Райана пробежала тревога, смешанная с ужасом. Вероятно, ему не так приятно было вспоминать про события, произошедшие на выпускном. – Чудесный? – Ага, – улыбнулась уголками губ. – Я так… На всякий случай… Вдруг мы больше не увидимся. Райан посмотрел на меня так, будто попытался увидеть насквозь. – Бабуля сказала, что все пройдет хорошо. – Да? – прошептала я. – Ты, кажется, говорил, что она у вас вроде городской сумасшедшей? Он засмеялся. – Люди ее, конечно, побаиваются, – он отпустил мою руку и задумчиво почесал висок. – Но перед выпускным, когда я выходил из дома, она вдруг невзначай бросила: «Плохая идея!» Я ей: «О чем ты?» – а она как захрапит! Мы рассмеялись. Вернее, Райан. Мне бы и хотелось последовать его примеру, но перед глазами вдруг снова возникла картинка грядущей операции и оранжевый бокс в руке врача – холодильник с новым сердцем, который должен вскоре отправиться в путь из операционной, где умирал донор, прямиком ко мне. В груди неприятно защемило. – Ты знаешь, чье это сердце будет? – внезапно спросил Райан, нервно облизнув губы. – Нет, – призналась я. – А хочешь?.. На секунду я растерялась.