— Ну вот, — говорит Харэн с натянутой улыбкой. — Я всего лишь пошутил, а вы устроили из этого непонятно что. Как всегда. Глава 18. Встреча Странно носить на груди второй ранг и не иметь за душой хотя бы небольшую столичную резиденцию — по крайней мере, так говорили мне. Пять лет назад я наконец поверил в это и приобрел скромную хижину на главной улице Востока. В наш век свободной земли много, и обзавестись собственным уголком может каждый. Но для жизни в сердце столицы мало одного желания — нужно быть человеком состоявшимся. Я, секретарь королевы, близкий друг для всей ее семьи, мог бы себе позволить большее, но я не любитель роскоши. В моем доме гостиная, пара комнат, одна горничная и один стражник — и мне хватает их с головой, ведь я пользуюсь благами такой жизни от силы десять дней в году. Я редко беру отпуск — и чаще не по своему желанию, а из-за нужды. Чем дольше я нахожусь возле королевы, тем больше про нас говорят, и я должен притворяться, что у меня есть своя жизнь вне замка. Многие гадают, почему я не вожу к себе женщин. Общество противоречиво: оно осуждает внебрачные связи, накладывает на нас множество гласных и негласных запретов — с другой стороны, оно удивляется, когда человек вроде меня следует этим правилам. Я мог обзавестись женой для вида, и многие бы заткнулись. Но зачем мне лишние уши? На этот раз я отправился в город, чтобы встретиться с мастером и заказать кинжал на совершеннолетие Харэна. Еще двадцать четыре дня, и он станет взрослым. Я хочу сделать ему подарок. Будучи королевичем, он не сможет вступить в Орден, но я могу исполнить часть его мечты: признать его своим учеником. Что касается Цэккая, то он занял второе место в поединках и четвертое в стрельбе. Результат хороший, если учесть, что он в своей группе самый младший. Я сдержал обещание, поговорил с его наставником, с ним самим, и решил дать ему шанс, взяв в замок. Опасаться нечего: у него нет причин вредить Харэну, ведь за малейшую ошибку он потеряет место. Время покажет, можно ли доверить ему большее. На пороге хижины меня встречает слуга, парень лет шестнадцати. Он здесь практически живет, как и его напарница, которая следит за порядком в доме. — Господин, — кланяется он с улыбкой. — Здравствуй, Свэй. Дом прибран, но горничной нет. Обычно они встречают меня вместе. — Она немного захворала и отсыпается. — Он еще ниже опускает нос и краснеет, будто сам виноват в ее болезни. — Я могу работать за двоих, никаких проблем. — Ладно. Я пойду к себе. Если пожалуют, скажи, что я не принимаю гостей. — Господин, я должен Вам кое-что рассказать. — Он заметно нервничает. — В чем дело? — Я останавливаюсь на полпути в комнату. — Мы с Хлэей недавно заключили клятву и просим увольнения. — Хорошо. Поздравляю. — Я думал, Вы рассердитесь… Вы предупреждали, чтобы мы не отвлекались от службы. — Ничего, бывает. Планируешь вернуться в университет? — Да, наверное. Я не решил. Мы не решили, точнее. — Я дам рекомендацию, если попросишь. И можете оставаться здесь, пока не найдете жилье. — Благодарю! — Снова кланяется. — Вы… Вдруг в дверь стучатся, и за ней раздается женский голос: — Господин Венемерт! — Это Заэлла. — Я вежливо передам, что Вы ей не рады, — шепчет Свэй. — У меня важное дело! — Она стучится вновь. — Придется сделать исключение, — вздыхаю. — Ты ступай. — Ах, я услышала, что Вы в городе, — радостно приветствует меня западная наместница. — Как раз проходила мимо, решила заглянуть. — А как же важное дело? — Иначе Вы бы не открыли. Я не самый гостеприимный человек и не люблю притворяться, будто дела обстоят иначе. Пусть меня считают невежей, это не меняет ничего. — Я хотела повидаться с господином Гэррилэном. — Она переступает порог и во все глаза рассматривает стены прихожей. — А у Вас совсем ничего не изменилось. — Знаю. Но что менять? Меня и так устраивает. — Нельзя же быть таким неприхотливым. Дом хороший, но ему не хватает жизни. Вот бы поставить в углу горшок с растением, например… Нужно ведь подчеркнуть статус. — Цветок в горшке все равно что человек в клетке. — Я иду на кухню, полагая, что гостья пойдет за мной. — Это жестоко. — Так трогательно, что Вас заботит участь природы. Вы обычно такой прагматик… — Заэлла размахивает перед собой веером, и по комнате распространяется аромат ее духов. Она пахнет цветами. — Так и есть. — Я сажусь около печи. — Я потому и считаю, что природа должна служить во благо, а не украшать дом. — Хм, госпожа рассказывала, что Вы разбираетесь в лечебных сортах. Далеко не только в лечебных. Я перерыл многие рецепты яда, пока не нашел тот самый. Отвечаю я, разумеется, иначе: — Было дело. А Вам нужен рецепт? — Ох, Вы меня обижаете. Я еще не так стара, чтобы нуждаться… — Она кладет веер на стол и садится. — Скажите лучше, подумали ли Вы насчет невесты? Я все еще готова Вам помочь. Знаете, как трудно найти правильную девушку! — Правильную — это какую? — Умную, из хорошей семьи, с манерами, с репутацией. Это ведь важно. — Я не клею на людей ярлыки. Нет правильных и неправильных, есть свои и чужие. — Свои и чужие! Вы говорите, как дикарь. Это ни в коем случае не оскорбление, Вы этим и обаятельны, этой своей естественностью. — Никак не могу понять, Вам нужен я или он? — Мне нужно все и сразу, Вы же знаете. Я-то думала, Вы совсем не понимаете намеков, — она кокетливо улыбается. Заэлла семь лет как вдова и не хочет с этим мириться. Тем временем ее младшей дочери пятнадцать — партия неплохая, но сам Харэн не хочет жену на три года старше. — Обсудим в другой раз. — Я встаю. — Я должен встретиться с сослуживцем. — Как жаль! Надолго Вы? Я бы зашла позже. — На один день. — Так мало? — Да. — Я провожаю ее до выхода, закрываю дверь и с облегчением выдыхаю. *** Мастерская находится неподалеку от рынка. Сегодня людей должно быть много, это мне на руку. В надежде остаться незамеченным, я снимаю с груди значок, замазываю шрам и надеваю плащ с капюшоном. Я иду переулками, чтобы не натолкнуться на знакомых, и оказываюсь в районе победнее. Здесь проживают семьи торговцев и ремесленников. С двух сторон улицы одинаковые двухэтажные здания с большими окнами, многие из них закрыты от мира железными ставнями для защиты от воров. В паре шагов от привычной мне жизни я оказываюсь в совершенно другом мире с другими законами. На улице много босых ребятишек в одних опоясанных рубашках из старой ткани. У них за спинами мешки и телеги с продуктами. Они о чем-то разговаривают между собой и смеются. Взрослые, напротив, зачастую хмурые. У здешних усталые глаза, мозолистые руки с грязными ногтями, небритые бороды и сгорбленные спины. Казалось бы, и столица, и год урожайный, но такова жизнь простых людей. И не важно, кто они: рабочие, земледельцы, торговцы — их жизнь полна разных тягот даже в благополучное для королевства время. Пусть они грубы и необразованны, они в чем-то определенно лучше нас: они не лезут из кожи вон, не доказывают всем, что достойны большего. Они просто живут, не жалуются на судьбу, а благодарят ее за каждый прожитый день. Быть может, именно в этом мудрость жизни. Прежде чем заглянуть в мастерскую, я брожу по рынку и вспоминаю, как мы гуляли втроем по этим улочкам, боясь, что нас узнают и раздавят прямо на площади. Мы шли на огромный риск, и я до сих пор не понимаю, как мы на такое решились. Та наша прогулка — в каком-то смысле переломный момент для всех нас, ведь именно в этот день мы узнали про обвалы на Цейдане. Жизнь поделилась на до и после. Я чувствую запах еды и вспоминаю, что уже вечер, а я с утра не брал в рот и крошки. Голод приводит меня к ларьку, где продают разную выпечку. Продавец догадывается, что я человек из высших кругов, улыбается и ведет себя очень вежливо и дружелюбно. Уже подкрепившись, я вдруг вспоминаю, что видел его на улицах Востока: он с кем-то ругался с кулаками и бранью. Два совершенно разных человека… Народу так много, что я иду медленно и от нечего делать разглядываю прохожих. В одном из соседних рядов я замечаю женщину с двумя светлыми косами. Она прячет лицо под капюшоном. Люди толкаются, не дают проходу, и я с трудом пробираюсь к ларьку, где она стояла. Но ее уже нет. Я спрашиваю у торговца: — Куда она пошла? Она только что была здесь, я видел.