Пробежав по пляжу метров сто, свернул влево, вломился в кусты, шумно помчался в сторону подъема, но, когда достиг его, развернулся назад и, двигаясь уже как можно тише, добрался почти до пляжа, где затаился. Теперь надо ждать ответного хода. Если противник пойдет вслед за мной, ему придется забираться на подъем, а там, у подножия, плотность кустарника такова, что бесшумно пройти будет непросто. Если начнет прочесывать заросли между подъемом и пляжем, тоже себя проявит: день почти безветренный, любое движение бросается в глаза издали, да и видимость здесь не такая уж плохая. Хотя кто знает, чего можно ожидать от неизвестно кого? Он ведь прекрасно видел, что я остался без оружия. Почему не напал сразу? Тоже безоружен? Ну уж нет — у него как минимум два моих ножа имеется. Не понимаю я его, а это напрягает больше всего. Пусть лучше на меня десяток латников выскочит, чем подобная неизвестность. Не знаешь, что через секунду случится. Полная непредсказуемость врага. А может, не враг? Может, кто-то шутит? Хотя надо быть психом, чтобы так шутить: за подобное даже в приличном обществе кулаком по лицу настучат, а уж на необитаемом острове и вовсе похоронят. Прошло около получаса, а я как сидел, так и продолжал сидеть. Или неизвестный шутник тоже затаился, или обладает способностью передвигаться бесшумно. Или, что вернее, знает эти заросли получше, чем я, и воспользовался тропой, где его и за десять шагов трудно будет услышать. Сколько мне еще здесь сидеть? До вечера? Нет уж, надо действовать. Неизвестный вор будто мысли читал — зашевелился. Именно там, где заросли гуще всего, у начала подъема, хрустнула ветка, затем еще одна. Похоже, уходит. И одежду мою уносит с ножами вместе. Рвануть за ним? А зачем торопиться? Вдруг он специально меня выманивает на засаду. Пусть уходит. Остров не такой уж большой, гаду, кто бы он ни был, не спрятаться от моего праведного гнева. Покинув укрытие, я начал продвигаться назад вдоль пляжа, к тому месту, где некогда забирался в воду. На это ушло минут пятнадцать — уж очень осторожно двигался. По пути никого не вспугнул, значит, противник был одиночкой, или его сообщники дальше прятались, или ушли всей толпой. Последнее маловероятно: ведь я одиночка, без оружия — зачем с таким осторожничать? Будем считать, что я имею дело с таким же одиночкой, причем очень осторожным — это логичнее всего. Чуть осмелев, начал обыскивать границу зарослей. Искал следы. Следопыт из меня не очень, да и галечник, местами подернутый тощим дерном, мало что сказал бы даже опытному взгляду. Моему он и вовсе ничего не выдал. Складывалось ощущение, что одежду невесомый дух утащил. Ни одной примятой травинки или сдвинутого с законного места камешка. В духов-клептоманов я почему-то не верю. Что остается? Остается одно: здесь поработал хитрющий тип. И осторожный до трусоватости. Даже на голого и голодного не рискнул нападать. Значит, он меня опасается. Разглядел в тощем субъекте матерого диверсанта с Земли? Но я-то не матерый… И он наверняка один: уж вдвоем они бы так пугаться не стали. Возможно, силенок у мерзавца маловато. Допустим — ребенок. Догоню — выпорю как Сидорову козу! Непедагогично, но зато как действенно! С удвоенной энергией начал обыскивать заросли, двигаясь от точки, где раньше висела одежда, по обрезанной кромкой пляжа спирали. И уже через несколько минут следы гнусного негодяя наконец обнаружились. Вот здесь он неосторожно продавил дерн на границе с каменистой проплешиной. А вон толстый стебель сочной травы сломан. Мне этого оказалось достаточно, чтобы убедиться — гад уходил по зарослям, двигаясь к центру острова. Именно под его ногами трещали ветки. Смылся, обгадившись от понимания, что его сурово покарают за крысятничество, или за подмогой пошел? Если второе, то дело дрянь: я для серьезного боя слишком легко экипирован, да и форма не лучшая. Исправляя первое, подобрал увесистую палку, обломал сучки так, чтобы не под основание. Пусть торчат пеньки, при удачном ударе они этой сволочи дополнительные страдания подарят. Лупить буду несильно, а то вобью кости черепа в глупый мозг и он даже толком пожалеть о содеянном не успеет. Я уже почти не сомневался, что вор слаб, труслив и одинок. К тому же глуп: умный не стал бы воровать одежду. Это может взбесить обворованного (что и произошло). Догнать и наказать! Талантов следопыта я за собой до сих пор не замечал, что в свете начавшегося преследования печалило. Однако действия вора с лихвой компенсировали мою неумелость. Он не упускал ни единого шанса оставить хорошо заметные знаки своего пребывания, так что сбиться с курса было трудно. Я, правда, заподозрил неладное. Не привык, что судьба мне все на блюдечке готовым преподносит. А ну как гаденыш специально следы оставляет, заманивая меня в ловушку? Да нет. Бред. Какую еще ловушку ему надо? Я с голой задницей по шею в воде торчал хрен знает сколько времени, не оглядываясь на берег. Хоть из лука в спину пали, хоть камни в голову бросай. Не-э-э-эт. Передо мной косолапая сволочь, которая даже на асфальтированном шоссе ухитрится цепочку хорошо заметных следов оставить. Мчится прочь, не разбирая дороги. Вон сколько веток поломал по пути. Боится небось… И правильно делает, что боится, ибо я невероятно зол. У начала подъема следов, как и предполагалось, оказалось больше всего. Вор здесь продирался через густые заросли — наверное, именно в этот момент я различил треск под его ногами. Выше зарослей стало меньше, как и поломанных веток, зато на глинистой почве можно было различать оттиски ног. Мерзавец был обут во что-то вроде мокасин, и размер ступней в очередной раз натолкнул на предположение, что я имею дело с ребенком. Ну или почти с ребенком. Догоню, и у него вообще размера ступней не останется. Потому что ноги оторву! По самую шею… Кустарник редел все больше и больше, впереди показалось практически голое пространство. Лишь редкие деревья с зонтичными кронами да пучки сероватой высокой травы, чутко реагирующие на малейшее дуновение ветерка. И еще здесь появились скальные выходы: камни походили на пальцы похороненных исполинов, торчащие из красноватой глинистой почвы. А еще путь преграждал десятиметровый обрыв. Но карабкаться вверх не пришлось. Дождевые воды, стекая к морю, проточили его не хуже пилы, и в это донельзя узкое ущелье вели следы вора. Я на минуту остановился, прикидывая, стоит ли мне туда соваться. И шестое чувство подсказывало, что не стоит. Может, без оглядки драпает, а может, как раз с оглядкой. В этой щели я буду как в западне, если где-нибудь сверху притаилась пара ребят. Им даже оружие не понадобится — камнями забросают. Ширина прохода не более метра понизу, а обычно даже меньше. Местами боком придется протискиваться. Прилетит булыжник в голову — и прощай, глупый диверсант с Земли. Не дождетесь: мы, диверсанты, народ хитрый. Поверху пойду. Если там засада, то на голой местности замечу ее издали. А если засады нет, то следа не потеряю, ведь сверху его прекрасно будет видно. Да и куда ворюга денется из узкого ущелья с почти вертикальными склонами? Отследить проще простого. Дело за малым: надо как-то забраться наверх. Не так просто. Лестницы здесь нет, а сухая глина, сдобренная камнями, не тот материал, за который легко цепляться. С горем пополам, найдя в полусотне шагов еле заметную промоину, начал восхождение. На первом же метре ободрал колено, после чего поклялся отрывать вору ноги как можно медленнее. Да и руки ему, если подумать, ни к чему… На середине склона чудом не сорвался, заработав несколько царапин на предплечье. Уши сволочи тоже без надобности!.. До кромки обрыва оставались последние сантиметры, когда на солнце набежала тень, что при безоблачном небе было несколько странно. Холодея от нехорошего предчувствия, я поднял голову. Предчувствия оправдались — на пути солнечных лучей оказалось вовсе не облако. Я все же тот еще дуралей… Глава 5 КАК ТЕСЕН ЭТОТ МИР Вор, может, и страдал клептоманией, прибирая к рукам все подряд, но мою одежду похитил не просто так. Он не сомневался, что я отнесусь к этому событию негативно и предприму энергичные шаги ради возвращения ценного имущества. Погоня с моей стороны была предсказуемой, оставалось лишь создать на пути ограбленного недотепы условия, при которых взять его можно будет так же просто, как кредит под грабительский процент. Человек, с огромным трудом удерживающийся на склоне обрыва, — несложная добыча. Руки-ноги заняты, оружия нет. Вообще ничего нет. Даже палку пришлось внизу оставить. Видимо, гад скрывался за одним из каменных выходов и, убедившись, что я решил штурмовать обрыв в лоб, покинул укрытие и терпеливо ждал, когда глупый Дан доберется почти до финиша. Еще не разглядев вора, лишь краем глаза заметив его фигуру над головой, я понял, что крупно влип. Атаковать его не смогу — для этого надо чуть выше подняться, а вот он может делать со мной что угодно прямо сейчас. Достаточно просто пнуть ногой — удара мне не отбить. И отправлюсь вниз с высоты четвертого этажа. Внизу, кстати, россыпь острых камней, вынесенных дождевыми водами из промоины, а не пуховая перина. Какой же он гад — так банально перехитрить. Уж лучше бы я пошел дальше по ущелью, там в такое безвыходное положение не угодишь. Сфокусировал взгляд на коварном мерзавце, и на душе стало еще паршивее. Было бы не так обидно, перехитри меня матерый мужик, видавший всякое, или, допустим, старый, но еще крепкий дед, видевший в жизни еще больше. Но вор не был стариком. К матерым мужикам его тоже отнести язык не поворачивался. И не только из-за типажа: не станешь ведь обзывать матерым человека лет семнадцати — девятнадцати от роду. Особенно если он к тому же женского пола и с внешностью эльфийки из тех книжек, которыми меня одно время пичкали перед заброской. Ну там обычно все стандартно до того, что описание можно смело пропускать: стройная донельзя фигура, длиннющие золотистые волосы, ярко-голубые или зеленые глаза и прочее-прочее. Ну разве что ослиных ушей у этой особы не хватало, а так все на месте. Я полный дурак, раз позволил себя поймать какой-то гламурной особе… Взгляд у «эльфийки» был тот еще. В зеленых глазищах можно было заметить всю гамму моих эмоций, но противоположных полярностей. Я был подавлен — она торжествовала, мне было невесело — а она радовалась, я чувствовал себя начинающим идиотом — а она возомнила себя гением над гениями. Мерзавка секунд пятнадцать упивалась своим триумфом, а затем звонким голосом прощебетала: — Привет! Я чуть с обрыва не рухнул. Нет, мне не один раз доводилось сталкиваться с приветствиями на разных языках. В том числе и на английском. Но одно дело, когда это происходит на Земле, а другое… «Привет» было произнесено на чистом английском. Год, который я провел в этом мире, был посвящен не околачиванию груш и прочим занятиям подобного рода, хотя ненужного и пустого пришлось сотворить немало. Я много чем полезным занимался, в том числе и сбором информации. И прекрасно знал, что аборигены общаются на одном языке, пусть в отдельных регионах и сильно искаженном. Если и есть где-то другие наречия, то в неизвестных землях за океаном, потому что даже на противоположном, восточном конце материка, понять собеседника было несложно. Имеется, правда, еще секретное наречие стражей. Как я понял — упрощенная латынь. Но с английским ее не перепутаешь. В общем, приветствие незнакомки меня, мягко говоря, удивило. Но не настолько, чтобы потерять дар речи или позабыть о правилах вежливости. — Привет, землячка, — ответил я на том же английском. — Землячка? — Ну, здесь неизвестен язык моей родины… Туманного Альбиона. Значит, ты точно не местная. Девушка, выдержав паузу, ухитрилась улыбнуться с неописуемым ехидством и произнесла: — Акцент у тебя не оксфордский. — И ты это по паре слов определила? — Можно сделать паузу между ними, а не в конце. Янки?