И вот я почти на долгожданном берегу. Что дальше буду делать? Еще не знаю. Надо думать. Глава 23 СЕВЕРНЫЙ БЕРЕГ В лиман впадала крошечная речушка, скорее даже ручей. Вода в ней была теплой и до отвращения мутной. Я запретил ее пить, но некоторые не послушались, и еще до заката они столкнулись со всей прелестью желудочных расстройств. Питьевую воду мы нашли, когда оставили баркас в зарослях тростника и километра на три поднялись вверх по берегу ручья. Местность, приближаясь к холмам, становилась все более неровной, именно здесь мы нашли крошечный родник. Углубили его, дождались, когда осядет муть, и начали черпать воду импровизированными посудинами, сделанными из листьев лопуха, коего у воды росло немало. На ужин у нас был все тот же лопух. Точнее, запеченные молодые корни. Слышал, что японцы его даже специально выращивают как овощную культуру, но, попробовав это блюдо, начал сомневаться в их адекватности. Есть куда более вкусные растения, такое если и стоит употреблять, то лишь при безнадежной голодухе. Вот прямо как у нас сейчас. Настроение у народа было невеселым. Разговоров не велось, ни одной улыбки не видно. Зато все то и дело косились на Белоснежку, стараясь не пропустить момента, когда птица начнет беспокоиться. После встречи с Вдовой Лодочника многие считали, что тварь чрезвычайно огорчена кражей баркаса и непременно накличет на нас беду в виде нападения ее не менее страшных сородичей. Нам и таких хватит, мы ведь не отряд, а кучка почти безоружных беглецов. Даже против человека деревянное копье смешно выглядит, а против толстых и крепких шкур тварей и железо не всегда помогает. Прожевав один из самых худших ужинов в своей жизни, я решил перед сном пообщаться с Лотто. Как ни крути, а он самый информированный из нас во всем, что касается здешней обстановки. — Эта деревня, где живут еретики, ты ее видел? — Откуда про нее знаешь? — Здесь я спрашиваю — ты только отвечаешь. — Понял. — Так видел? — Да. Был там, когда Терек ее первый раз взять пытался. — Она большая? Сколько в ней народу? — Не могу сказать. Может, целая тысяча. Очень большая деревня. — Тысяча? Считать умеешь? — Так я же с купцами ходил, там дураков не терпят. Отец у меня с Бакая, у них принято учить детей. — Почему вы не смогли взять деревню? — Ее деревней даже не назовешь. Больше на крепость похожа или замок большой. Там река излучину дает, берег обрывистый у нее. Перед излучиной они насыпали высокий вал и ров провели, запустив в него воду. Вдоль берега, над обрывом, частокол в три роста человека из бревен хороших, ровных. Издали такие тащить пришлось, поблизости сосновых лесов я не видел. На валу даже не частокол, а стена деревянная. Наши ходили на переговоры — говорят, что там из бревен как бы две стены сделано, и между ними земля или глина, может, даже с камнями. Такой ширины получилась, что телега проедет. Очень надежные укрепления, нечего и думать такие взять с нашими силами. Нужны машины осадные, а откуда они у Терека? — Вот он и связался со Шнерхами. — Страж, ты сам все знаешь, так почему спрашиваешь? — Не все, но многое. — Проверяешь? Хочешь на вранье поймать? — И это тоже. Ты помнишь, где деревня эта? — Конечно. — Далеко? За день дойдем? — Если напрямик, то должны успеть. Только болота там соленые, берегом моря придется идти, а там сейчас где-то Терек засел. На остров он ни за какие сокровища не сунется теперь, так что или там останется, или уйдет. Попадемся. Лучше с севера болота обходить, подальше от него. Но не знаю, успеем ли засветло. Надо пораньше выходить. Твари к жилью тянутся, нарваться можно в темноте. Хочешь к еретикам податься? — У нас мало людей. Если там и правда хорошие бойцы есть, то хорошо бы объединиться. — Бойцы есть. Арбалетов не один десяток, судя по тому, как часто болты на нас сыпались. Еще крепостной арбалет есть, может, даже не один. Стрела чуть ли не с копье прилетела издали и одного нашего, будто муху иглой, прямо насквозь. Камнеметы еще пуляли, но негусто и нечасто. Не деревня, а крепость королевская. Терек тогда чуть слюной не изошел — ему ведь обещано было, что еретики вообще оружия в руки не берут. Вера у них такая чудная. — Это, часом, не иридиане? — Не могу сказать. Еретиков столько развелось, что всех разве можно знать. — Кроме этой деревни люди на побережье есть? — Если и есть, то прячутся очень ловко. Мы нашли старика и пацана в лесу. Старика поймали, мальчишка сбежал. Других не было. Здесь и в лучшие времена никто не любил селиться, а уж сейчас вообще желающих не осталось. — А я вот думаю, что ты нас решил завести прямиком к Тереку, — буркнул Норп, дожевав свои лопухи. — Неужто не понял еще, что нет у меня теперь с ним ничего общего? — Да вижу я, что ты мастак складно заливать. Поди пойми — где наврал, а где правда? Может, тебя специально оставили на острове, чтобы ты нас в ловушку завел? — И зачем? Вы и без того в ловушке были. Да и Вдову не забывай. Думаешь, Терек ее подослал тогда? Если так, то зачем ему вообще Шнерхи, он бы и сам деревню взял, даже в одиночку. — Зачем вам вообще эта деревня? Попроще добычи не нашли? — поинтересовался я. — Рабы там хорошие и много. Говорят, много мастеров искусных, за таких на юге хорошо платят. Детей хватает, за них тоже золота много можно выручить, а достать через северян трудно. Это ведь не девки, которыми всякий приторговывает. А еще Терек рассказывал, что, когда еретики уходили от ренийцев, много серебра с собой прихватили. Богато живут, по деревне заметно. Так что кроме живого товара можно и монетой поживиться. Вот он и облизывается, никак не может от такого кусочка сладкого отказаться, крутится рядом с самой весны. Ты, страж, думаешь вместе с деревенскими Терека отвадить? — Посмотрим… — Если так, то я буду тебе помогать. Если просто решишь сидеть за стенами, то, как появится возможность, уйду. Держать не станешь? — Нет, если без обмана доведешь до деревни. — Я не знаю дороги, не ходил ведь. Но по холмам если идти, то болото не должно мешать, вот и обойдем его с севера. Так думаю. Но если что преградит путь, так сразу скажу: не знал. — Я, может, тебе и поверю, а вот Норп и все остальные — вряд ли. Так что молись о хорошей дороге без помех. Сусанин в сравнении с Лотто был просто непревзойденным чемпионом по высококачественному обслуживанию туристических групп. Для начала мы действительно уткнулись в болото, которое он почему-то вопреки своим же словам решил обойти с юга, и оказалось, что там оно смыкается с лиманом. Подумав немного, он сказал, что преодолеть его удобнее будет на баркасе, так что надо к нему вернуться. Мы так и сделали, угробив таким образом впустую пару часов. Затем не сразу нашли место, где можно было причалить, везде натыкались на топи. Все это время нас атаковали орды голодных насекомых, привлеченных запахом крови, пропитавшей каждую доску проклятого баркаса. И все это в тесноте, вызванной страшной скученностью: посудина была беспощадно перегружена, ведь не рассчитана на такую команду. Все, кроме гребцов, сидели плечом к плечу на изнуряющем солнцепеке. Этим наши муки не ограничились. Высадившись, мы долго петляли среди белых пятен солончаков, поросших скудной травой нездорово-бордового цвета. Те, кому не повезло остаться без обуви, быстро начали жаловаться на жжение в ступнях — почва действовала немногим хуже кислоты. Выбравшись из солончаков, оказались в болотистой местности. Проходы среди болот имелись, да только сильно заросли колючим кустарником. Даже зверям здесь не нравилось, не говоря о человеке, так что троп не имелось вовсе, и нам пришлось шагать напролом, на все лады проклиная Лотто. Еще больше мы его стали проклинать, когда совершенно случайно заметили неподалеку дорогу. Оказалось, что она шла параллельно нашему пути. Все это время мы, отчаянно сражаясь с колючками, двигались от нее в паре сотен шагов. Копыта, следы колес — всего изобилие, заметно, что пользовались ею часто. Лотто предположил, что вела она к солеварням, которые располагались на берегу лимана, и сожалел, что мы их не увидели, когда шли на баркасе. Наверное, за высоким тростником скрывались. А еще он заявил, что на дороге может оказаться куда опаснее, чем в зарослях. Глядя на людей, измученных приключениями последних часов, я почти прямым текстом намекнул ему, что лично прибью, если он опять заведет нас в какие-нибудь дебри. В общем, дальше пошли по дороге, предпочитая рискнуть нарваться на кого-то нехорошего, чем торить путь по непролазной целине. После полудня добрались до развилки. Отсюда открывалось два пути: на северо-восток и северо-запад. Лотто предположил, что северо-западная ведет к деревне, так как та располагается в той стороне. Но добавил, что он в этом не уверен. Впрочем, в отряде уже не осталось никого, кто бы не понял, что представляет собой наш проводник. И даже Норп начал его меньше подозревать, потому как очень уж глупо ведет себя, терпя лишения наравне с теми, кого тащит в ловушку. К тому же, если ловушка и есть, Лотто ни за что не найдет к ней дороги. В северо-западном направлении мы двигались без приключений часа два. А затем наткнулись на следы недавнего побоища. Передовой дозор из пары самых молодых ребят, глазастых и быстроногих, остановился, нам тревожно замахали руками. — Что там?! — крикнул я, покрепче ухватив рукоять топора. — Не знаем! Там, впереди, телега какая-то стоит! Даже две телеги! Хотя дорога вела по степной местности, обзор был отвратительным из-за высокой травы и густо натыканных островков тростника. При желании в сотне метров от нас можно было укрыть многотысячную армию: воинам достаточно присесть. Неудивительно, что в такой обстановке мы нервничали, — ведь неприятности могут возникнуть мгновенно и неожиданно. Может, это и не совсем правильно с точки зрения тактики, но я не стал детально разведывать возникшее препятствие, а скомандовал двигаться уже без дозора. В непонятной ситуации лучше держаться кучно: нас слишком мало, чтобы дополнительно разделяться.