Вопросы-вопросы, а отвечать на них никто не торопится… Кстати, теперь кое-что стало понятно. Во время обхода скалы по мелководью я замечал в глубине колонии мидий, но все раковины были мелкими. Теперь догадался, куда подевались крупные: этот парень их съел. Вон сколько скорлупок осталось. Жил тут на острове не один день, может, даже недели или месяцы, да так и околел в итоге от жажды или голода. Судя по тому, что рыбий хвост обнаружен в единственном числе, с рыбалкой у него дело не заладилось, а моллюски растут медленно, причем их здесь не так уж много. Проредил популяцию, лишил себя кормовой базы, а после затягивал пояс, пока не окочурился. Или сушь затянулась, без единого дождя. А жажда убивает гораздо быстрее. Может, замерз, когда холода пришли, болезнь свалила, сверзился с камня, сильно травмировавшись. Хотя последнее вряд ли: все кости целы, на черепе не видать трещин. Почему он не перекрыл расселину капитальной плотиной? Склоны этой природной чаши даже при мелком дожде соберут воду в количестве, достаточном для одного человека на несколько дней. Опять безответные вопросы… А может, и перекрыл, да ливнями или весенним таянием снега смыло. Надпись на скале осталась лишь потому, что дождевые капли в грот не попадают. И я здесь свой скелет оставлю, после того как съем всю мидиевую мелочь и выпью воду из запруды… Нет уж, фигу вам, товарищ необитаемый остров. Одного землянина тебе более чем достаточно. Много чести. Свалю я отсюда утром. Вот только не знаю куда. Хотя идеи на этот счет имеются. Забравшись на самую высокую точку острова, я до боли в глазах не меньше часа осматривал горизонт в поисках суши. Где-то ведь должны гнездиться здешние чайки? Почти сразу не так уж далеко к северу заметил еще одну скалу, не больше этой. Глупо предполагать, что там меня будут ожидать несметные запасы провианта и пресной воды, потому не стал забивать голову, как бы туда добраться, преодолев силу восточного течения. Еще заметил стайку дельфинов примерно в километре. Говорят, это существо не только забавное, но и съедобное, однако сильно сомневаюсь, что охота на них имеет шанс на успех. В отличие от легкомысленных земных собратьев местные слишком недоверчивы и не любят приближаться к человеку. По крайней мере до сих пор я ни разу не видел, чтобы они сопровождали корабли, а ведь у нас это обычное явление. Хотя не исключено, что мне просто не везло. Северо-восточнее на горизонте заметил подозрительное облачко. Одинокое, висит низко, будто касаясь воды. Собственно, почти весь час ушел на наблюдение за ним, и в итоге был сделан вывод: облачная дымка висит на одном месте, игнорируя воздушные течения. Адмиралом я был, если откровенно, скорее парадным, чем реальным, мало вмешиваясь в корабельные дела ввиду неопытности, но старался вникать. И помнил, что в ясный летний день при несильном ветре такая дымка может являться признаком приличной суши. Наверное, возникает из-за разности прогрева земли и воды, хотя не уверен в этом. Остров? Ну уж никак не скала — над ней облачности не будет из-за мизерности масштабов. Материком эта земля тоже не может оказаться. До родного берега еще ой как далеко, а побережье демов лежит гораздо южнее. Что там было на карте Саеда? А ничего. Даже матийцы не любили сюда соваться, и потому здесь сплошное белое пятно, заполненное исключительно слухами — как правдоподобными, так и не очень. И обобщающая их надпись: «Проклятые воды». Кстати, а не может дурная слава этих мест оказаться связанной с их перспективностью для перехода границы миров? Два землянина, как ни крути, здесь уже оказались, а где два, там и больше найдется. Вдруг на той скале, что к северу, тоже лежит чей-нибудь скелет, и даже не один, а на камне рядом человеческой кровью увековечено: «Здесь был Вася». Кстати, надо и самому что-нибудь написать, раз уж пошла такая мода. Но только не здесь. Эта скала уже занята другим, нехорошо примазываться к чужому приоритету. Один остров — одна надпись. Найду свой — и там уж буду делать что вздумается. Так что там насчет правдоподобных слухов? Надо напрячь память, ведь я не один раз эту карту в руках вертел. Про скалы говорится, рифы, которых пруд пруди, острова вроде тоже есть. И даже надпись одна была о большом острове где-то в этих краях. Мореходы, наткнувшиеся на него, оставили крайне мало информации: «В шторм попали, когда шли от Шотгая, слева на траверзе поначалу была восточная оконечность Стрелки. Носило три дня, определяться не могли. Вынесло к большой суше с неудобной песчаной бухтой на севере. В ручье там была хорошая вода». Вот и все. Что за остров, где именно он располагался и что там имелось помимо ручья и песчаного пляжа на северной оконечности — тайна великая. Впрочем, упрекать мореходов не стоит. Если после жестокого четырехдневного шторма, когда деревянная лоханка летала по волнам среди рифов, коих тут хватает, они задержались на острове лишь бочки заполнить из первого встреченного источника, — это говорит лишь о том, что острова они боялись куда больше, чем бушующего моря и прочих местных радостей. А чего аборигены боятся больше всего? Известно чего: погани. Лишь демов это не касается, да и то не во всех случаях. Именно из-за темных явлений здешнее море и острова заслужили дурную славу. Даже бесшабашный Саед, прокладывая курс к Железному Мысу, постарался обогнуть «белое пятно» как можно западнее. А уж этого матийца запугать непросто. С другой стороны, если вспомнить о склонности аборигенов к суевериям, все их страхи полагается делить на десять, а то и более. То есть остров может оказаться безопасным во всех отношениях. Или нет… Да что я гадаю, будто у меня богатый выбор имеется?! В принципе имеется: остаться здесь, и со временем скала станет богаче еще на один скелет; или плыть куда-нибудь, в надежде если не людей найти, то хотя бы место, где не склею ласты от голода и жажды. Склоняюсь ко второму варианту. Нет, милый островок, я лучше утону, но моего скелета ты не получишь. Допью воду, пожую мелких мидий — и ранним утречком мы с тобой распрощаемся. Глава 3 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭПОПЕИ КАПИТАНА БОЕВОГО БРЕВНА Четвертый день пошел, как я происками коварного врага оказался за бортом флагманского корабля. И должен признать, обстановка сегодня куда приятнее. С помощью ножа немного поработал над бревном, и теперь обвязка по нему не елозит, волнение очень слабое, почти не ощущается, денек солнечный, поверхностный слой воды хорошо прогрелся, переохлаждение мне уже не грозит. Хотя приходится шевелиться, иначе дело быстро доходит до озноба. Не шевелиться нельзя не только по причине озноба. Остров, или то, что я принимаю за остров, располагается к северо-востоку, а течение, если не ошибаюсь, несет бревно почти строго на восток. По крайней мере, так было на подходе к скале, и вряд ли его направление дальше существенно меняется. На картах Саеда оно, кстати, обозначено, и еще там сказано, что вода движется по прямой линии от дальнего, неисследованного запада до самых проливов, причем с приличной скоростью. И еще одна странность: на глубине скорость сильно возрастает. Уж не знаю, как это выяснили, но теперь даже использовать научились. С носа на толстом тросе опускают приспособление, похожее на парус. На глубине около семидесяти — восьмидесяти метров его раздувает быстрая струя, трос натягивается, и корабль устремляется вслед за этим оригинальным буксиром. Штиль нипочем, встречный ветер тоже не может серьезно помешать. Если тебе срочно надо на восток, лучшего способа не придумать. С помощью «подводного паруса» можно быстро пройти от океана до проливов, ведущих во внутреннее море. Правда, этот маршрут популярен лишь у демов, купцы им не пользуются ввиду отсутствия торговли севера с югом. Разве что контрабандисты, но чем они отличаются от тех же демов, если ведут дела с врагами рода человеческого? К проливам мне не надо, слишком уж они далеко, если и доплыву, то неживым, а друзей у меня там нет, так что торжественных похорон никто устраивать не станет. Потому, удерживаясь пузом на бревне, гребу треснувшим колесом корабельного блока вместо весла, стараясь посильнее забирать влево. Даже бесполезной на первой взгляд находке нашел применение — экий я сообразительный. Волн нет, и это хорошо. Но в каждой бочке меда найдется своя ложка дегтя: отсутствие высоких валов не позволяет мне «заглядывать за горизонт». Я не вижу облачного признака земли и вообще ничего не вижу. Из ориентиров только солнце. Скорость продвижения непонятная, кажется, что барахтаюсь на месте, — и это сильно нервирует. Время шло, я упорно пытался изобразить нечто вроде гребли в ее лучшем понимании (получалось куда хуже) и гадал, туда ли плыву, и плыву ли вообще. Полное впечатление, что стою. Поначалу я услышал характерный шум. В открытом море только кажется, что волнения почти нет. Пологие валы, ласково покачивающие мое бревно, в тесноте мелководья вздымались ввысь, закручивали пенный гребень на вершине и разбивались о берег или камни. Даже при слабом волнении грохот при этом получался изрядный. Именно этот звук я сейчас и услышал — рокот прибоя. В отличие от опытного морехода, определить, ломаются волны на песчаной мели или ударяют о камни, не умею. Но там явно что-то есть. Где-то впереди. Извернувшись подколодной змеей, взметнул тело ввысь, успев бросить беглый взгляд. Разочарование то еще — впереди всего лишь бесполезные камни. Будто великан потерял в море свою исполинскую расческу. Почти вся скрыта под водой, только ряд зубьев еле-еле проглядывает. Их то заливает прибоем, то слегка оголяет. Кораблю в таком месте верная гибель. Разве что гребцы сумеют побороть течение, но это возможно лишь на специализированных судах вроде быстроходных галер демов. Обычному паруснику, даже имеющему набор весел для маневров в гавани, хана. Я не парусник, но тоже рискую отправиться на дно. Ребра прекрасно помнят знакомство с прибоем, состоявшееся на оставшейся позади скале, и возобновлять его не желают. А ну как шваркнет головой со всей дури? Она у меня всего одна и ценит бережное обращение. В общем, пришлось мне ужом изворачиваться, раз за разом приподнимаясь над морем, чтобы оценить обстановку. После оценки начинал барахтаться со всей возможной резвостью, стараясь держать курс к чему-то похожему на безопасный проход между камнями. Немного не угадал. То, что я принимал за проход, оказалось мелководьем с неровным каменистым дном. В полосе прибоя меня пару раз неслабо о него приложило, к счастью, не головой, а ногами. Но все равно приятного мало. Кое-как выбравшись из этого кипящего котла, спотыкаясь, неловко прощупывая дно, добрался до скального зуба, причалил к нему бревно, перевел дух, параллельно раздумывая над дальнейшими перспективами. Рифовая гряда, похоже, тянется далеко. Ни на севере, ни на юге конца ей не видно. Где-то полоса рифов шире, где-то вытягивается в тонкую линию. Отменная ловушка для кораблей, идущих восточным течением. Даже галере демов придется несладко — греби не греби, а обогнуть такое препятствие будет непросто. Ой не зря здешние воды моряки, мягко говоря, недолюбливают. Кое-как закрепив бревно меж пары камней, взобрался на риф, осмотрелся. Так и есть: скалы тянутся от горизонта до горизонта. Но не это привлекло мое внимание. Почти строго на севере из моря выдавалось несколько серо-зеленых бугров, и если глаза не врут, росли они из единого плоского основания. А белесая дымка напоминала об облаке, замеченном со скалы. Я не ошибся — действительно остров, причем немаленький. Местность здесь не засушливая, так что как минимум водой я там буду обеспечен — это огромный плюс. Но есть и минус, причем жирный: несмотря на все усилия, я оказался гораздо южнее, чем хотелось бы. Теперь остров от меня не на северо-востоке, а просто на севере, и это очень плохо. Чтобы добраться до него, придется плыть под прямым углом к направлению течения. Как ни забирай к западу, все равно не поможет — слишком уж оно мощное для моего неказистого плавсредства. Есть вариант попробовать двигаться по рифам, ведь они тянутся далеко на север. Возможно, даже до самого острова. Тогда я фактически пешком доберусь. Разве что местами придется плыть, но на коротких дистанциях можно не жалеть себя, стараясь изо всех сил. И еще минус имеется: под ногами не ровное песчаное дно, а каменный хаос. Сломать конечности можно запросто, а уж без ушибов никак не обойтись, особенно в местах, где бушует прибой. Даже просто идти неудобно и зачастую больно, а если при этом тащить тяжеленное бревно, то вообще дело дрянь. Оставить бревно здесь? Ага… и лишиться пусть и чахлого, но «корабля». Неизвестно, получится ли еще добраться до этого острова. Вдруг придется и дальше двигаться на восток? Можно, конечно, попытаться закрепить плавсредство среди камней поосновательнее, чтобы можно было затем вернуться за ним, но как-то боязно. Вдруг прибой усилится? К тому же в здешнем море случаются приливы. Хоть амплитуда их невелика, но частота приличная, к тому же они непредсказуемы из-за пары крупных спутников. Если их притяжение складывается, что случается не так уж и редко, то уровень моря поднимается прилично. Нет, рисковать я не буду. Потащу свое бревно хоть на край света. Ни за что с ним не расстанусь. Почти влюбился. Спустя несколько часов я был вынужден вторично задуматься о разлуке с бревном. Как ни трагично расставание, а, похоже, выбора мне не оставили. К тому времени на ногах моих не осталось живого места: несмотря на ботинки и штаны, синяков и ссадин наставил кучу. Спасибо, что до серьезных травм не дошло. Несколько раз в местах, где среди рифов тянулись широкие проходы, я едва успевал добраться до мелководья, преодолевая течение. Еще чуть-чуть — и отправился бы на восток. Увы, рифы, внезапно возникнув на моем курсе, так же неожиданно сошли на нет. Ну что ж — как ни велика расческа великана, но конец у нее должен быть. Жаль только, что оказался он не чуть дальше. От едва выглядывавшей из моря скалы, на которой я сейчас стоял, до острова оставалось не больше пары километров. Я отчетливо различал серую полосу галечниковых пляжей, зелень лесов, поросшие кустарниками склоны холмов, занимающих центральную часть пятачка суши. Хотя какого пятачка? В диаметре он не меньше пяти-шести километров — тот еще пятак. Это если остров более-менее круглый в плане. А вдруг он вытянут наподобие этой рифовой гряды — с севера на юг? Со своей позиции я могу лишь гадать о его очертаниях. Стоит мне сделать пару шагов — и под ногами разверзнется морская бездна. Это крайняя точка рифов — они не пожелали тянуться до самого острова. Хочешь — не хочешь, а надо как-то проплыть оставшееся расстояние. Два километра — экий пустяк. Не пустяк… Течение будет относить меня на восток, а остров расположен на севере. Надеяться, что воды здесь замедляют свой бег, — глупо. Наоборот, стиснутые с одной стороны берегом, а с другой — рифами, они должны с удвоенной прытью протискиваться через узкий пролив. Моих скромных познаний в мореходстве хватало, чтобы это подозревать. До острова всего лишь два километра — это двадцать минут ходьбы не слишком быстрым шагом, проплыть их не особо тренированный, но выносливый пловец сможет примерно за столько же. Два километра или двести двадцать два — разницы сейчас никакой. Я ни за что не доберусь до острова, если буду плыть, как и прежде, на бревне. Это вам не доска для серфинга — скорость с ним смехотворная, как ни старайся. Или забыть про остров, продолжив плавание на восток, или бросить бревно. Что выбрать? Дураков среди присутствующих нет: не хочу я на восток. Неизвестно, что меня там ждет, а здесь — рукой подать благодатный остров. Буду пить воду, построю хижину, заведу себе коз и Пятницу. Не пропаду. С бревном расставался чуть ли не со слезами на глазах. Спасибо, выручило, жизнь спасло. Укрыл его среди камней: кто знает, вдруг еще вернусь. Хотя как? Не выгребу к острову — назад тем более не выгребу. Это поездка в один конец, без обратного билета.