– Спросишь, почему я не вернулся той ночью? – вымолвил Кайден, глядя на меня через полумрак салона. – Расскажешь? – В руки Макалистеров попали твои часы. Питер провел ритуал и попытался вытащить тебя из Тевета, но они не знали, что артефакт принадлежал мне. – Этот артефакт вечно преследует невезение, – фыркнула я. – Как часы оказались у Макалистеров? – Их передала Ирма. – Горничная? – удивилась я, и вдруг на меня нахлынуло осознание, что служанки скорее всего уже не было в живых. Вряд ли наследник пощадил предательницу. Кашлянув, чтобы избавиться от вставшего поперек горла кома, я не стала уточнять судьбу девушки, а спросила: – Кто-нибудь вообще выжил? – Кое-кто, – согласно кивнул Кайден. – Решил, что ты захочешь знать. – Помолвка была с ней? – не удержалась я, хотя поклялась себе не задавать ревнивых вопросов. – С дочерью Макалистера? – Да. – И как? – Что? – заставляя меня покраснеть, с иронией уточнил Кайден. – Как ты разорвал помолвку? – Можно было отыскать много причин, но вышло с огоньком. Макалистеры попытались откусить кусок больше своего рта, когда захотели магию перемещений, и лишились всего. Даже Спелиша. – То есть вы с них еще и компенсацию стрясли? Ловко. Не хотела бы я оказаться невестой, заплатившей за то, что ее два раза бросили. – Валерия, мне сейчас показалось, или ты сочувствуешь Тэйрин Макалистер? – Собеседник смотрел на меня с тем особым снисхождением, которое словно нарочно подчеркивало, что я рядом с ним сущий ребенок и ни черта не смыслю в политике. – Не сочувствую совсем, – сердито отвернулась я к окну, – просто высказала наблюдение. Нам повезло, что в трактире, обычно шумном и людном, нашлась свободная обеденная комната. Подавальщик проводил нас на второй этаж, получил заказ и тихо закрыл за собой дверь. Мы сидели в уютном молчании. На столе тускло светилось стеклянное яблоко с бившимся сердечком внутри. Внизу шумел хмельной трактир, за дверью кто-то громко разговаривал, и мне хотелось начертать руну «бесшумность», чтобы казалось, будто мы очутились одни в целом космосе. В городе, окутанном вечерними сумерками, начинали зажигать уличные фонари. Через окно Кайден следил за работой фонарщиков, обходивших Судную площадь, а я смотрела на него не отводя глаз и, кажется, даже не моргая. В нем что-то неуловимо изменилось. Словно гнев, клокотавший внутри, терзавший душу и путавший мысли, наконец иссяк. Смертельный шторм утих. Кайден снова превратился в сильный, спокойный океан. – Я так рада тебя видеть, – вдруг вырвалось у меня, хотя слова не могли передать счастья, теснившего грудь. Он обратил ко мне задумчивый взгляд: – Почему прозвучало так, будто ты хочешь меня бросить? – Нам надо остановиться, – вымолвила, не веря, что действительно произношу вслух то, о чем думала с нашей последней встречи. – Я сейчас как на иголках от радости, но меня до дрожи пугает, что будет, когда ты снова уйдешь. С этим сложно справляться. Очень. – Однажды ты сказала, что ненавидишь дурную привычку вести за едой серьезные разговоры, – вдруг огорошил меня Кайден удивительным всплеском памяти. – Ты издеваешься? – Пытаюсь избежать трапезы в одиночестве, – иронично поправил тот. Тут в кабинет вошел подавальщик с подносом в руках. Быстро расставил тарелки с едой, водрузил кувшин с напитком и, поблагодарив за полученную монетку, бесшумно скрылся за дверью. Кайден поднял крышку на глиняном горшке, откуда пошел ароматный парок, положил в тарелку густое жаркое и поставил передо мной. Оглядел заказанные блюда, добавил немного сырых овощей, а потом скомандовал: – Ешь. – Приятного аппетита, – отозвалась я, сжав в руках приборы, и начала есть, неожиданно осознав, что действительно голодная. – К слову, – после продолжительного молчания, будто мы беспрерывно вели приятную светскую беседу, вымолвил Кайден, – я знаю имя того парня. И он мне совершенно не нравится. – Ревнуешь, господин наследник? – Да. Я подавилась и поскорее запила еду морсом. – Кстати, что ты сделала с волосами? Зачем подстригла? – небрежно уточнил он. Невольно я потрогала подровненные в салоне красоты кончики, едва достававшие до плеч. Волосы по-прежнему росли отвратительно, и никак не удавалось соорудить на голове пристойный пучок. Пряди распадались, делая меня похожей на куртизанку после жаркой ночи. – Волосы обгорели при Большом взрыве, – пояснила я. – А что случилось с глазами? – Тоже выжгла магия. Повезло, что зрения не лишилась… – Слова замерли на устах. Осознание того, о чем именно он спросил, обрушилось на меня с силой яростного водопада. Если бы стояла, то точно осела бы на пол. К Кайдену вернулась память! Наши взгляды встретились. – Давно ты вспомнил? – Достаточно, – признался он. – Почему пришел только сейчас? – чувствуя себя оглушенной, тихо вымолвила я. – Ты не хотел возвращаться, так ведь? Что тебя побудило? – Прости меня. – Он знал, что вопросы были риторические, озвученные в нервном напряжении, и вовсе не требовали ответов. – Тебе не за что извиняться, Кайден, – с трудом вымолвила я, перебарывая тошноту. – Ты наследник огромного клана. Я все видела. Этих людей, которые цепенеют перед тобой. Лебезят, поклоняются, пытаются от тебя чего-то добиться, но больше всего боятся. Огромный замок, где невозможно найти безопасного места. Отвратительное чувство! Однажды ты сказал, что я не способна вписаться в твою реальную жизнь. И знаешь что? Мне не хочется в нее вписываться… Он рассмеялся. Так наученные жизнью взрослые веселятся от непосредственности маленьких детей. – Что из сказанного мной тебя развеселило? – возмутилась я. – Как такая умная девушка может быть настолько смешной? У меня мигом пропал запал, и я без сил навалилась на спинку стула, словно из тела выкачали абсолютно всю магию. Было странно, почему сердце еще не остановилось, если грудь заполняла чудовищная боль. Как я вообще могла дышать? – Зачем нам вписываться в чью-то жизнь? Тебе и мне. Зачем? – вымолвил он на абрисском. – Пусть оба мира катятся к чертовой матери, если не готовы вписаться в нашу с тобой жизнь! Он умел быть убедительным, но перед мысленным взором, словно фрагменты из страшной сказки, всплывали воспоминания о путешествии в Абрис. Сжатый голыми руками клинок фамильяра. Скалящиеся лица полупьяных, накачанных непонятной дрянью парней. Кайден с пустыми глазами, убивший молоденького паладина. Полунамеками грозящий Огаст на балконе Белого замка. Макалистер с фанатичной улыбкой маньяка в полумраке огромной библиотеки. Острие меча, направленное мне в шею… Всего было слишком! Помимо тех, сладких как мед, нежных воспоминаний, появилось много других, похожих на ночные кошмары. Лиц, мест и разговоров из реальной жизни наследника темного клана. – Не могу, Кайден, – пробормотала я, вдруг ощущая, что задыхаюсь. – Я просто не могу туда вернуться! Отбросила салфетку, поднялась из-за стола. Он не позволил мне выйти из комнаты, даже добраться до двери не дал. Схватил за локоть, резко развернул и привлек к себе. Сопротивляться не имело смысла, да я и не пыталась, его руки были как стальные тиски. – Все будет хорошо, – пробормотал он, с отчаяньем прижимаясь щекой к моей макушке. – Ты не обязана возвращаться. Ты никому ничего не должна. Все правильно. Поездка в квартал Чистых прудов прошла еще мучительнее, чем в трактир. С самого начала я считала, что, когда Кайден переборет забытье Золотых капель, наша жизнь снова наладится. Тут же, без предисловий, эпилогов и плохих концов. Нас ждет «долго и счастливо»! Одного я не учла: как сильно изменюсь сама, когда начнут взрываться воздушные замки, столкнувшиеся с реальностью. Наемный экипаж остановился напротив отцовского особняка. Перед домом росли старые густые клены, и в прихваченных осенним увяданием кронах таилась темнота. Кое-где еще светились голубоватые огоньки, неведомым образом сохранившиеся после праздника Схождения. Под крышей над крыльцом ярко горел ночник. – Ты долго еще пробудешь в Тевете? – спросила я, прервав молчание. – Пару дней. Возьми. – Он вытащил из внутреннего кармана золотую визитницу, а оттуда прямоугольную карточку. – По этому адресу меня можно найти. Я забрала визитку, машинально впотьмах попыталась разобрать напечатанные мелким шрифтом буквы. Кайден жил всего в трех кварталах от отцовского особнячка в дорогом приезжем доме, открытом с большой помпой всего пару лет назад. Помнится, красную ленточку разрезал принц Эдвард Теветский, двадцатипятилетний повеса, по которому тайно вздыхали все дамочки светлого мира от десяти до сорока лет, и ради безопасности венценосной особы королевская охрана перекрыла десяток улиц. – Удачи, – бросила я, выбираясь из кареты, и быстрым шагом направилась к крыльцу. Стоило зайти в холл, как ко мне со всех ног кинулся подвизгивающий белый комок. Кнопка юлила, подпрыгивала и хотела внимания. Оцепенелая, я замерла посреди холла, сминая в кулаке карточку. Из гостиной выглянула Матильда, отложившая вязанье. – Детка, как твоя выставка? – Хорошо, – растерянно кивнула я, чувствуя себя так, словно попала в тягостный сон, в котором все шло наперекосяк. – Заезжал этот артефактор… Как его? Покровский! Разыскивал тебя. Сказал, что ты куда-то делась из дворца и завтра надо обязательно присутствовать. Принцесса планирует посетить на второй день выставку… Не дослушав теткиных наставлений, я схватилась за ручку и резко отворила входную дверь. Подозреваю, что Матильда мысленно решила, будто у меня снова случилось помутнение рассудка. – Ты куда? – удивилась она.