– Отошли, – тихо вымолвил наследник, направляя острие на противников. – Не шевелитесь. Прямо сейчас вы спрячете оружие и покинете стены Белого замка. – Ты в курсе, кто она? – ухмыльнулся Макалистер. – Убирайся отсюда, – не сводя взгляда с паладинов, приказал мне Кайден. – Только не убивай никого, – умоляюще вымолвила я. – Не во время праздника. – Ты еще здесь? Я бросилась к выходу, ничего не видя, ощущая себя словно во сне. Толкнула дверь в темный коридор и неожиданно увидела направленное в шею острие чужого фамильяра. Никто бы не смог остановиться, я тоже не могла. Вцепилась в ручку, но по инерции все равно полетела на выставленный меч… и провалилась в пустоту. Разум кричал о смертельной опасности, невыносимой боли. Тело было напряжено, как тугая пружина. Словно во сне, я увидела, что сжимаю перепачканную кровью ручку на входной двери отцовского особняка. Светильники с белым неживым светом гудели от перепада магического напряжения, а вокруг царила потрясающая тишина и витали запахи, странные, незнакомые. В нашем доме никогда не пахло духами, разве что влажностью – старые стены за короткое лето на Первом континенте просто не могли вобрать достаточно тепла, чтобы полностью высохнуть после долгих сезонов дождей. Оглянулась на знакомое крыльцо с зажженным ночником. На улицу с зеленеющими кленами ложилась тихая летняя ночь. Невозможно мирная и безопасная. В голову пришла чудовищная мысль, что я все-таки умерла, но под рукавами синего, измазанного кровью платья светились руны. На стене темнел кровавый мазок от пятерни, паркетный пол густо усеивали алые кляксы, а я горела от лихорадки и усталости. Из глубины первого этажа доносились голоса. Пошатываясь, побрела в столовую, остановилась в дверном проеме. За длинным столом сидели чужие люди. В один миг разговоры прекратились. Незнакомцы рассматривали меня с немым ужасом. – Кто вы? – голос казался скрипучим, как несмазанные шестерни. – Что вы тут делаете? – Это и есть сумасшедшая дочь профессора Уварова? – наконец испуганно переглянулась с сотрапезниками одна из женщин. – Потише, она слышит! – одернули ее. – Она все равно не в себе. Отчасти незнакомка была права. После перемещения соображала я туго и будто все еще летела грудью на выставленный магический меч. Перед глазами плыло. Схватилась за косяк, чтобы не растянуться на полу. – Где мой отец? – повторила я. – Валерия?! – раздалось за спиной. Я оглянулась, с трудом сфокусировавшись на женском лице, и вдруг поняла, что совершенно не помню внешности мачехи, разве что светлый цвет волос. Наверное, стоило с ней общаться побольше. – Анна? – прошептала я. – Где папа? Скажите ему, что я вернулась… В следующий момент к горлу подступила тошнота, комната закружилась перед глазами. Наверное, я должна была упасть на пол и разбить себе голову или сломать нос, а может, все сразу, но меня подхватили чужие сильные руки. – Где она?! Где моя дочь? – Господин Уваров, срочно вызовите здравника! У нее лихорадка! – услышала на краю гаснущего сознания. Видимо, я все-таки была неплохим человеком, раз всегда появлялся тот, кто не давал мне упасть. Иногда в переносном значении этих слов. КАЙДЕН Ночь после возвращения Ройберти Томсона в Белый замок… Общежитие для ремесленников и знахарей находилось на цокольном этаже башни. Летом здесь царила адская жара, а зимой – холод, в комнатах даже стены покрывались тонкой коркой льда. Не спасали ни печки, ни камины, ни руны «тепло». И тишина стояла, как в склепе, гулкая и неприятная. Зато прислуга сюда лишний раз не совалась – не любила. Кайден не бывал у Ройберти, когда тот служил помощником главного замкового знахаря. Понятия не имел, что помещения настолько убоги, а теперь пытался устроиться на неудобном стуле, следя за тем, как лучший друг разливал по стаканам, стащенным из лечебницы, теветский виски. Между ними, наследником клана и знахарем, не было и быть не могло ничего общего. Откровенно сказать, до того суда Кайден даже не догадывался о существовании Роя, но именно ему пришлось конвоировать осужденного в горный домик и пробуждать поводок. И он один являлся свидетелем того, как внешне спокойный знахарь, едва не удушенный невидимым ошейником после попытки перешагнуть через порог, пришел в дикую ярость. В парня точно демон вселился. Он крушил мебель, колотил посуду, бил кулаками в деревянные стены. Кайден оставил знахаря рушить темницу и даже не догадывался, как скоро маленький дом превратится для него самого в островок спокойствия. Через пару месяцев его попытались отравить. Кстати, успешно. Бывший главный знахарь, гореть ему в аду, признался, что без талантливого помощника просто не в состоянии вытащить наследника с того света. А Рой всегда был мстительной сволочью и отказался помочь. Тогда ему посулили помилование. За те три седмицы, пока знахарь выхаживал Кайдена, из чайной ложки, как ребенка, отпаивая снадобьями, они сумели найти общий язык, а потом и подружиться. Это было странно и непривычно. С наследниками темных кланов не дружили, ими только пользовались. И когда Кайден окончательно оправился, то Ройберти позволили выходить из дома. Отстегнули с властительского плеча несколько миль до деревни, одарили призрачным ощущением свободы. Столько, по мнению отца, стоила жизнь единственного (по крайней мере, единственно выжившего) сына. Не так чтобы очень много, как оказалось. Рой даже не разозлился – он не рассчитывал на честность, не от Вудсов. Но для человека, просидевшего много дней взаперти, возможность вырваться из темницы напоминала чудо, а знахарь всегда умел наслаждаться малым. И теперь он вернулся в Белый замок. Лучший друг отсалютовал Кайдену полным стаканом, с довольным видом сделал большой глоток и с омерзением скривился. – Он сейчас стоит бешеных денег, а на вкус как был гадостью, так и остался, – взболтал Рой виски в стакане. – Потому что цена на вкус никак не влияет, – с иронией отозвался Кайден. – Ты не будешь пить? – удивился друг. – Мне кое-кто сказал, что порошки от мигрени нельзя мешать с крепким алкоголем. – Глупость. Уверяю тебя как лучший знахарь Абриса, – ухмыльнулся друг. – Это была Валерия. Она совершенно не может пить и не заинтересована во мне как в собутыльнике, поэтому к ней больше доверия. Повисло тяжелое молчание. Рой не выдержал и сдался под пристальным взглядом: – Говори, для чего ты решил меня накачать самым дорогим в Абрисе алкоголем. И снова долгая напряженная пауза. – Я хочу ее. Для себя. На секунду Рой замер с не донесенным до рта стаканом. Кайден почти решил, что сейчас приятель попытается разбить бутылку о его голову, но тот вдруг захохотал. Правда, в смехе этом не было ни капли веселья. Жутковатый смех. – А люди говорят, что два раза в одну реку не входят. – О чем ты? Кайдену казалось, что он медленно сходил с ума от неумения справиться с банальным желанием оседлать любовницу лучшего друга, а тот просто рассмеялся? – О чем? – Рой глумливо ухмыльнулся. – Один раз у тебя уже снесло от нее крышу, а теперь сносит второй раз. Похоже, это действительно судьба. – Ты можешь объяснить по-человечески? – Да что объяснять? Валерия Уварова – женщина, из-за которой ты прикончил кучу народа, едва не лишился титула и нанес себе на грудь руну «Лера». Ты называл ее этим самым именем – Лера. Ясно? Считал ее неизбежностью. Знаю, что звучит как полный бред. – В таком случае почему я ее почти не помню? – Кайден перевел на Ройберти пытливый взгляд и вдруг догадался: – Большой взрыв? Знахарь опустил голову, буйные кудри скрыли лицо. – Ты прав, – голос лучшего друга прозвучал глухо. – Спрашивай. Я расскажу, что знаю сам. – У вас с ней что-то было? – Кайден и сам не понял, почему спросил именно о постели. – Я похож на чертова смертника? – хмыкнул Рой. – Приятель, ты превращался в зверя, когда дело касалось Валерии, а я, если ты не заметил, отчаянно люблю жизнь. Можешь не благодарить за то, что не дал тебе ее прикончить. Она действительно хороший друг. – Ты с ней хочешь… Какого хрена ты скалишься, кретин? – А я наблюдаю у тебя знакомые симптомы. – Знахарь снова отсалютовал стаканом. И рассказал все, что знал, а знал достаточно. Правда казалась нелепой, неправильной, иррациональной и совершенно не похожей на то, что могло бы происходить в реальности. Кайден просто не мог совершать поступки, характерные для полностью свихнувшегося недоумка. Никогда. Ни за что. Кто угодно, только не он. Знахарь напился. Кайден перетащил друга на кровать. Бормоча под нос нечто невнятное, тот завозился, уронил руку на пол. Выплеснув остатки виски в крошечную раковину, Вудс вышел, тихо закрыл дверь и направился в гостевое крыло. Спальня Валерии оказалась пуста. В кабинете его покоев тоже не горел свет. Естественно, он нашел ее в библиотеке. А где еще может сидеть отличница в середине ночи, до нервного тика замучившая телохранителей скукой? Кайден отпустил стражей и по винтовой лестнице поднялся на второй библиотечный ярус, куда обычно, кроме смотрителя, никто не добирался. Специально все популярные гримуары выставили внизу, чтобы не карабкаться к дальним стеллажам. Валерия задремала, положив голову на раскрытую книгу. Едва-едва теплился живой свет. На бледных щеках девушки вытягивалась тень от сомкнутых ресниц. Во сне она выглядела очень юной. Был ли он влюблен в нее прежде? Кайден не помнил, но хотел ощущать под ладонями податливое тело, ловить ртом ее прерывистое дыхание. Он желал погасить адское пламя, что загоралось внутри каждый раз, когда она оказывалась рядом. Взять, насытиться и остановиться. Пока не стало слишком поздно, пока он не успел нацепить на глаза шоры, пока рассуждал трезво. Глава 7 Пока ты спишь «На прошлой седмице мне подтвердили, что вы дали согласие представлять Королевскую академию, адепткой которой теперь официально являетесь, на выставке артефакторных достижений. Безусловно, я был безмерно рад видеть госпожу Ягужинскую, посетившую нашу лабораторию вместо вас, но, как организатор столь масштабного мероприятия, предпочел бы обсудить детали лично…» – Что за бред? – пробормотала я, перечитывая крайне раздраженное письмо от Григория Покровского в третий раз, хотя понятнее оно все равно не становилось. – И при чем здесь Полина? Снаружи разлетелся пронзительный свисток постового. И хотя увидеть проспект за деревьями было невозможно, я невольно бросила быстрый взгляд в окно холла. На улице ветер трепал клены, раскачивал на крыльце висевший под крышей уличный фонарь. Вокруг еще было зелено, но воздух постепенно остывал. Солнце поднималось ввысь, а небо бледнело – в Тевете неизбежно наступала осень. Время летело с немыслимой скоростью. Не верилось, что с тех пор, как я в буквальном смысле упала на руки Григория Покровского, в тот вечер вместе с другими гостями приглашенного мачехой, прошло уже больше месяца.