Кажется, скрыть надежду в голосе мне не удается. Раевский снова вперивает в меня свой суровый взор. В приемной начинает надрываться мой мобильный. Черт-черт, надо было дверь за собой закрыть, когда вошла. — Да, только достаньте мне еще отчет по Проминвест. Я поджимаю губы. Отчет по Проминвесту стоит как раз на том дальнем стеллаже его кабинета на самой верхней полке. Мне с моими метр шестьдесят даже на каблуках достать его не так-то просто. Он, что, издевается? Встаю на цыпочки и с третьей попытки достаю таки нужную папку. За каким чертом ему вообще Проминвест? С ними договоры давно закрыты. Мой телефон опять заводится трелями. Кому там неймется, Господи? Под звуки горячей латины пристраиваю отчет на тот же журнальный столик. Смотрю на Раевского. Раевский смотрит на меня. Понять, что у него в голове, возможным не представляется. Мой телефон и не думает замолкать. — Вас, видимо, ждут? — спрашивает Раевский с каким-то недоступным мне подтекстом. — Да, — мямлю я. Меня никто не ждет, но рабочий день уже закончен, и я страстно мечтаю свалить из офиса. — Тогда можете идти, — как-то сердито говорит Раевский и демонстративно теряет ко мне всякий интерес. Я вылетаю в приемную, хватаю телефон и сумочку. Нет уж, блузку я переодевать не стану. Не дай бог, Раевскому сейчас еще что-нибудь понадобится, и я так и останусь с ним здесь на веки вечные. А у меня в кои-то веки появились планы на вечер. Звонила мне Маринка, но, видимо, наконец поняла, что она не вовремя, и прислала сообщение. «Ну как? Ты сегодня трусливый кролик или дикая тигрица?» «Тигрица-тигрица», — вылетая из приемной, отправляю ей ответ. Пока жду лифт, получаю: «Нужны пруфы». Я хихикаю. Ну, пруфы, так пруфы. В лифте нажимаю на кнопку «стоп», чуть-чуть приподнимаю юбку, чтобы были видны и черно-сиреневые кружева, и фиолетовые подвязки, фоткаю и шустро отправляю лифтолук этой любопытной лисе. Запускаю лифт опять и, давясь смехом, на разбойном азарте доезжаю до первого этажа. Коллеги косятся на меня, они еще ни разу не видели на моем лице такого восторга от завершения рабочей недели. Я даже грешным делом думаю, что по ошибке отправила фотку из лифта в корпоративный чат, но, слава богу, в получателях только Маринка. На выходе молоденький веснушчатый охранник с забавно оттопыренными ушами вдруг подмигивает мне и показывает большой палец. — Жаль, что моя девушка мне таких фоток не шлет. Я с ужасом понимаю, что в лифте есть камера наблюдения. Щеки мои теплеют. Наверняка, краска заливает мое лицо. Но парень кажется не имеет в виду ничего похабного, да и тон его просто дружелюбный. Точно, вспоминаю я. У него скоро свадьба. Мы же на подарок скидывались. Чтобы не выглядеть глупо, я заговорщицки улыбаюсь парнишке и прикладываю палец к губам. Улыбаясь от уха до уха, он понятливо кивает. Мол, все в порядке. Это наш с тобой секрет. Меня опять начинает разбирать смех. Уже в дверях мне слышится мое имя. Оглядываюсь. Сергей. Он смотрит на меня с каким-то недоуменным выражением лица, но, заметив мое внимание, Сергей спохватывается и кивает на прощанье. Впрочем, через пару минут он догоняет меня на крыльце. — Лиз, тебя подвезти? Ты сегодня светишься… Выглядит при этом Сергей потешно, словно сам от себя не ожидал. Мне опять становится смешно. Что за смешинку я поймала в лифте? Или это рыжий охранник мне настроение поднял? Еще вчера я бы согласилась на предложение Сергея, но не сегодня. — Спасибо, Сереж, у меня дела в центре. — А, ну ладно. Хороших выходных, — разочарованно желает он мне уже в спину. Не выдерживая, набираю Маринку и выкладываю ей все. Она хохочет вместе со мной. — Это еще не Лизка-зараза, но уже Лиза, а не Елизавета Валерьевна, — одобряет Марина. — О боже, как я этому охраннику в глаза теперь смотреть буду? — Да успокойся ты, — смеется она. — Я ж фотку получила, ничего там крамольного нет. Слегка игриво и все. Сама говоришь, парень молодой, жениться собирается. Представь, он увидит, как шестидесятилетняя Фекла Евлампиевна из бухгалтерии там колготки свои подтягивает? Лучше, что ли? Ты, можно сказать, от психологической травмы парня уберегла! — Ладно, ты права, — соглашаюсь я охотно. Мне совершенно не хочется заморачиваться, это было пикантно, но безобидно. Я озвучиваю Маринке свои планы на сегодняшний вечер. Вместо того, чтобы бежать в одинокую квартиру, я прогуляюсь по центру, выпью где-нибудь свой любимый латтэ с соленой пенкой и пройдусь до дома новой дорогой через парк. А еще я ей докладываю, что домашнее задание я выполнила и Раевского разглядела. Правда, все мое описание сводится к тому, что пахнет он — «вау», руки у него — «о-го-го» и глаза — «прям ух». Но Маринка заливисто хохочет и говорит, что я и раньше всех своих зазноб так описывала. Слово-то какое вспомнила! Сегодня Маринкина болтовня меня не злит. Нет вчерашней тягостной безнадежности. Я чувствую это очень остро. Сегодня я сама довольна жизнью, хотя по сути ничего ведь не изменилось, но в мир уже вернулось немного красок. Мы болтаем и приходим к выводу, что новую юбку все же приобрести стоит. Слишком велик риск оказаться с голой задницей на улице. И договариваемся встретиться завтра, чтобы устроить шоппинг. Пока я веселюсь с Маринкой по телефону, вихрастый студент, идущий мне навстречу со связкой воздушных шаров, протягивает один из них мне. Красный! Это на удачу! На проспекте меня пропускает большая черная машина представительского класса и весело сигналит вслед. В любимой кофейне бариста передает мне пирожное-комплимент. Определенно, сегодняшняя пятница — лучшая за долгое время. Я обещаю себе большее не возвращаться к тоскливым вечерам. Мне нравится, что сегодня я заметная просто потому, что не унылая. Нравится, что внешне строгая я под скучным нарядом в развратных чулках. Мне нравится моя шалость в лифте. Даже поначалу немного тревожное ощущение взгляда в спину, не пропадавшее до самого дома, я отбрасываю. Хотя у самого подъезда я все-таки верчу головой, ощущение, что за мной следят, не отпускает. Но ничего подозрительного не обнаруживаю и списываю все на возбужденное состояние. Глава 4. Утренняя профпригодность Что может быть мерзее звука будильника в будни? Правильно. Только звук телефонного звонка ранним утром в выходной. Не до конца вырвавшись из объятий сна, я никак не могу нащупать мобильник. Стремясь продлить приятный вечер, вчера я устроила себе домашнее спа и легла глубоко за полночь. Теперь вот даже разлепить глаза не могу. Предательский гаджет нащупывается под подушкой. Скорее всего я не просыпаясь автоматически засунула его туда, чтобы не мешал. Высвечивается незнакомый номер. Если сейчас мне предложат срочно успеть до закрытия «Санлайта», я кого-нибудь убью. Понятие «просыпающаяся агрессия» наполняется для меня новым смыслом. Очень хочется просто вырубить звук и снова провалиться в сон. Но осознание, что это может быть чем-то действительно важным, заставляет меня принять вызов. — Елизавета Валерьевна? Так. Это скорее всего продажник какого-нибудь банка. Кредит будет впаривать. Голос приятный, низкий, даже немного будоражащий. Словно продолжение моего не слишком пристойного сна. Со знакомыми властными нотками. Где они берут мужчин с такими голосами? Надо класть трубку, а то сейчас я у него все куплю, все оформлю… — Елизавета Валерьевна, вы меня слышите? — голос снова врывается в омлет из моих мыслей. Я осознаю, что, ничего не отвечая собеседнику, просто молча его слушаю. — Елизавета Валерьевна, я слышу, как вы сопите! Мужик, ну не соображаю я по утрам! Поговори еще, а я посплю под этот шикарный баритон. — Это вы сейчас мне? Сон слетает с меня мгновенно. Ох, ты черт! Я, что, вслух сказала? — Извините, это я не вам, — начиная соображать, что это кто-то по делу, резко исправляюсь я. — Вы сейчас в состоянии меня слушать? И вот тут меня накрывает ужас. Конечно, голос тебе знаком, Лиза! Это твой шеф! Я рывком сажусь на постели. Сердце колотится, словно я проспала. Я в панике смотрю на настенный календарь с австралийскими пожарными, который мне привезла подруга. Не проспала. Суббота. — Да, Егор Кириллович. Конечно. В состоянии, — блею я. Вру. Ни одной мысли в голове, все остались на подушке. — Айтишники должны были передать вам для меня токен с цифровой подписью. Он в офисе или у вас на руках? — Токен? — бестолково переспрашиваю я. Вместо того, чтобы вслушиваться в вопрос, мой мозг сосредоточен на решении иной задачи: определить, гневается ли на меня начальство. — Токен, — терпеливо повторяет Раевский. — Он у вас или в офисе? — Э… у меня, — беру я себя в руки наконец. И тут же зеваю. У меня на нервах бывает. Молодец, Лиза! — Вы, что, там спите? — подозрительно уточняет Раевский. — Извините, — бормочу я. — Больше не повторится.