Пожав плечами, начинаю готовить кофе. Пока я вожусь, Князь тискает, гладит сжимает меня за разные части тела, всячески мешая приготовлению кофе. Но стоит мне только отвлечься или остановиться, как я получаю увесистый шлепок по мягкому месту. — Не забудьте сахар, — напоминает он. Наклоняюсь и тянусь за сахаром. К выставленной попке тут же Князь тут же прижимается пахом. Сквозь двойной слой ткани я чувствую его стояк, которым он об меня трется. — Что же вы замерли? Орешки положите, они, кажется в нижнем ящике. Наклоняюсь еще ниже, чтобы достать кедровые орешки, а Князь тем временем развлекается с моей одеждой. — Мечтаю это сделать с тех пор, как встретил вас сегодня, Елизавета Валерьевна, — он подцепляет провокационную молнию на моей юбке-карандаш, расстегивающуюся снизу вверх и регулирующую разрез. Он распахивает юбку почти до самого верха, оголяя мои ягодицы, прикрытые тонкими трусиками. — Как же так? Разве вы не знаете, что согласно принятому у нас дресс коду, голые ноги недопустимы. Это влечет за собой штраф. Надо носить чулки, Елизавета Валерьевна, — не откладывая в долгий ящик, мне выписывают штраф: сквозь ткань трусиков Князь прихватывает половые губы и начинает их слегка пощипывать. — Повторите, что вы должны делать? — Я должна носить чулки, — послушно повторяю я, чувствуя, как становлюсь влажной. — Хорошая девочка. Меня радует ваша обучаемость. Он вклинивается коленом между моих ног, прижимаясь ко мне, обнимает и задирает шелковую рубашечку. Горячими ладонями мнет чувствительные полушария, перекатывает между пальцами соски. — Елизавета Валерьевна, кофе так совсем остынет. Пора его подавать. Поставьте, пожалуйста, его на стол. При слове «стол» меня накрывают воспоминания, и колени становятся ватными. Мне живо припоминается, как Князь без всяких сантиментов засадил мне на этом столе. Подхватив поднос, я нетвердой походкой подошла к столу. — Видите, я подготовил для вас задание. На краю столика и впрямь лежит стопка чистой бумаги. Князь походит ко мне и протягивает ручку: — Сейчас мы закрепим ваши успехи. Будем писать правила под диктовку. Пишите: "Я, Елизавета Валерьевна Морозова…" Сесть он мне не предлагает, поэтому чтобы выполнить задание, мне приходится снова принять ту самую позу, открывая Князю доступ к моей киске, чем он незамедлительно пользуется. Пока я пишу я рука пробирается в трусики и начинает свою завоевательную компанию, не давая мне сосредоточиться. — Мокрая горячая дырочка, — хвалит он меня и, заглядывая через плечо в мою писанину, поправляет. — Нет, не надо писать, что Елизавета Валерьевна Морозова — мокрая горячая дырочка. Сосредоточьтесь! С этими словами он просовывает в меня два пальца. — Берите новый лист. Будем писать на чистовую. Повторенье мать ученья. "Я, Елизавета Валерьевна Морозова, должна всегда давать…" Еще один палец минует преграду плотного колечка над текущей дырочкой. — Растягивать попку Елизаветы Валерьевны — отдельное удовольствие. Но вы опять допустили ошибку, и хотя «должна всегда давать растягивать попку Елизаветы Валерьевны» звучит просто прекрасно, но это официальный документ. Я имел в виду всегда давать информацию о своем место положении в рабочее время. Новый лист. Пока не напишем правильно, не остановимся. Его палец добирается до клитора, к которому уже прилила кровь и от умелых действий Князя, и от его развратных речей. Он продолжает мне диктовать, истязая меня ласками. Я уже не понимаю, что пишу, но Князь не останавливается. Жалобно поскуливаю, мечтая или о разрядке от его пальцев, или о его члене внутри, но он меня не слушает. К тому моменту, когда я заканчиваю писать этот проклятый документ, я лишаюсь всей одежды, смазкой из моей щелки испачканы внутренние стороны бедра, соски горят огнем, все, о чем я мечтаю, чтобы он позволил насадиться на его пальцы. — Ну, вот вы и справились, Елизавета Валерьевна. Всего каких-то двадцать минут, и вы закончили полстранички текста. Прогресс на лицо. За эти двадцать минут Князь довел меня до умопомрачительной грани желания. — А теперь, мы проверим. Я слышу щелканье расстегиваемой пряжки. Кажется, теперь это мой любимый звук. Князь поднимает меня, устанавливая широко раздвинутыми коленями на стол, ладонью надавливает на спину, чтобы я приняла нужную позу. Дразня он водит головкой по моим складочкам. — Возьмите документ в руки, Елизавета Валерьевна. Я беру, не совсем понимая зачем, да и мне сейчас все равно. Я жажду другого. Князь плавно входит в меня, я так этого жду, что тут же начинаю дрожать. — А теперь читаем вслух. Я буду двигаться только пока вы читаете. Мы прочитаем ровно столько раз, сколько потребуется, чтобы вы все хорошо запомнили. Это настоящая пытка. Он действительно не приступает к сладкому, пока я не начинаю читать. И он на самом деле останавливается каждый раз, когда я сбиваюсь. Мне приходится начинать снова и снова. Я не могу кончить, потому что не могу до конца сосредоточиться на ощущениях тела, вынужденная вчитываться в бумагу. Когда мне наконец удается прочитать обязательство целиком, пусть и перемежая стонами, в награду я получаю два пальца в попке и приказ: — А теперь по памяти. Князь увеличивает темп и резкость погружений, и я поскуливая действительно произношу по памяти без ошибки весь текст. Как только я заканчиваю, он обхватывает меня под грудью, поднимает вертикально, пальцами другой руки находит клитор и требует: — Посмотри в зеркало. Я покорно перевожу взгляд и смотрю на то, как Князь владеет моим телом. Вижу свое искаженное страстью лицо, вздрагивающие груди с острыми сосками, как его пальцы натирают мой клитор и даже как мне в киску входит блестящий от моей смазки член. Предчувствуя приближение долгожданного оргазма, ловлю себя на мысли, что я это обязательство будут помнить всю жизнь. Глава 36. Руины надежд Первое, что я слышу, едва проснувшись и еще не открыв глаза: — Повтори, что ты выучила. Твое обязательство. Чувствую острый приступ желания. Я, что, теперь всегда буду заводиться, когда он будет произносить это слово? Но послушно повторяю: — Я, Елизавета Валерьевна Морозова, должна всегда давать информацию о своем место положении в рабочее время, без производственной необходимости не покидать рабочее место, не встречаться с акционерами и партнерами компании без присутствия ее руководства. Я обязана неукоснительно исполнять поручения генерального директора, поступившие в устной или письменной форме, соблюдать дресс-код, деловую этику и, совершая поездки в лифте в присутствии руководства или находясь в кабинете генерального директора, не перечить его распоряжениям, выполняя их старательно. — Хорошая девочка. Рабочий метод. Вот видишь, Лиза, ничего сложного. Всего два предложения, а сколько тебе понадобилось вчера времени, чтобы запомнить? Я вспыхиваю от очередного напоминания о моей тренировке. Почти дрессуре. Обвожу взглядом комнату, наши вещи разбросаны, на полу валяются исписанные мной листы бумаги. Я лежу на разобранной постели, а рука Князя гуляет по моему обнаженному телу. Убираю от лица волосы, и замечаю, что уже шесть вечера. М-да рабочий день закончился. Поработала, так поработала. Начинаю выползать из кровати. — Ты куда? — Мне надо домой, — очень вразумительно объясняю я, пытаясь понять, могу ли я уже стоять на своих двоих, ну и сильно ли опухла моя киска. — Ты уверена, Лиза? — в голосе Князя слышу напряжение. — Да, мне должны принести посылку, я утром получила смс-уведомление. Он закладывает руки за голову, демонстрируя мне свой великолепный торс. Смотрит на меня серьезно. — Лиз, ты сбегаешь? Нервно хихикаю. — Нет, я поняла, что это не результативно. Он улыбается одними уголками губ. — А потом ты вернешься? — Не сегодня, — вздыхаю. — Посылку доставят после семи, но я не знаю во сколько, и завтра все же надо попасть на работу. А ты сейчас в офис не поедешь? Ты же обычно до ночи работаешь. Качает головой. — Нет, я сегодня ничего вразумительного уже не сделаю. Не удерживаюсь и целую его в щеку.