На очередном заседании Совмина было принято два важных постановления: об организации управлений по строительству Новосибирской и Иркутской ГЭС. А еще одно постановление выпустило министерство электротехнической промышленности — о создании в Новосибирске предприятия по производству турбогенераторов и тяжелых электрических машин. Поскольку товарищ Вознесенский оказался совсем не товарищем, экономическое обоснование этих проектов докладывал Струмилин — а технические проекты было решено «дорабатывать в процессе». Потому что одно дело — принять решение, а другое — воплощать эти решения в жизнь. Ведь перед тем, как начать воплощать, нужно было создать необходимую инфраструктуру: дороги проложить, жилье для строителей подготовить, стройки энергией и машинами обеспечить. Станислав Густавович в своем обосновании предложил на подготовительном этапе широко использовать «артельный труд»: — Опыт Владимирской области, в теперь и Рязанской, Ярославской, Белгородской областей и Белоруссии продемонстрировал, что в части строительства жилого фонда артели проводят его гораздо быстрее и, что немаловажно, с меньшими затратами. — А как с материально-техническим снабжением? — поинтересовался Сталин. — Тоже на артели его возложим? — Кое-что — безусловно. Пока что именно артели обеспечивают стройки жилого фонда кирпичом более чем наполовину. Я имею в виду кирпич прессованный. И, хотя есть ограничения на его применение, в частности, из него не рекомендуется строить здания выше четырех этажей, здесь мы получим более чем приличную экономию. Единственное, о чем уже центральным органам придется побеспокоиться — это обеспечение строительных артелей автотранспортом. Но тут у нас есть определенные внеплановые ресурсы, в частности, в Германии выпуск грузовиков Опель-Блиц приближается к семидесяти пяти тысяч в год и немцы их с удовольствием нам продадут. — Так уж и с удовольствием? — Вообще-то им все равно, кому их продавать. Пока что в плане закупок лидирует Болгария, но, по моим прикидкам, их рынок уже близок к насыщению. По крайней мере на следующий год Болгария заключила контракты на поставку менее чем трех тысяч машин против двадцати восьми тысяч в текущем году, так что… — Немецких товарищей поддержать… с пользой для нас будет, мы думаем, правильно. Тем более, что автомобили Газ и ЗиС расписаны уже на несколько лет вперед. А все остальное? Металл, те же трубы для воды и отопления? — Здесь, мне кажется, придется еще одно постановление принимать. Оцинкованных труб у нас не хватает катастрофически, но их так же можно приобрести в Германии. — То есть вы предлагаете пересмотреть планы Внешторга? — Нет, я предлагаю разрешить закупку оцинкованных труб строительным артелям взамен на поставки в Германию определенных стройматериалов. Сейчас Германия тоже активно строится, и у них наблюдается определенный дефицит продукции древообработки. Конечной продукции: рам оконных, дверей, даже паркетной доски — а такую продукцию наши артели выпускают в значительных количествах. Так что я подготовил предложение по учреждению отдельного совместного советско-германского предприятия по торговле стройматериалами, которое будет осуществлять такую торговлю на основе полного взаимозачета. И готов внести на рассмотрение кандидатуру руководителя этого предприятия: полковник Мерзликин практически этим и занимался последние несколько лет, продемонстрировав очень неплохие результаты. — И сколько… сколько времени мы сэкономим, если утвердим подобный подход? — По предварительным расчетам вся необходимая структура — я имею в виду жилье, дороги, даже учреждения социальной сферы — на стройках ГЭС могут быть выстроены примерно за год. То есть основную работу по возведению ГЭС можно будет начинать в марте-апреле пятьдесят первого года. А подготовительные работы на плотинах — уже следующим летом. — Я так понимаю, что документы, определяющие взаимоотношения управлений строительства и артелей подготовлены? — Как руководства по работе управлений с артелями — да. Предварительные договоренности с примерно десятком стройартелей тоже имеются, в принципе они готовы приступать к работе уже с нового года и даже раньше. Им ведь тоже необходима определенная подготовительная работа чтобы к весне приступать к строительству. — Так, проект поручения Госплану о детальном планировании работ мы, я надеюсь, тоже сегодня примем. Конкретные замечания и предложения попрошу подготовить к следующему заседанию… Окружающие не смогли не заметить, что Сталин стал принимать решения с одной стороны более спокойно, а с другой ­ быстрее, чем раньше. Но о причинах не задумывались: страна развивалась, перспективы этого развития становились все четче, да и вопросы безопасности были в значительной степени решены. Но сам Иосиф Виссарионович просто чувствовал, что работа его стала утомлять меньше — так что получалось просто «переваривать» больше информации и решения принимать более обоснованно. Однако некоторая тревога его не отпускала: через неделю беловолосая девушка на ближней даче не появилась, и на восьмой день после предыдущей встречи — тоже. Хотя она и говорила, что бутылки «зелья» ему хватит на десять дней… Однако на девятый день Иосиф Виссарионович застал ее, уже сидящую в кабинете. Причем и сам ее увидел, лишь плотно закрыв входную дверь. — Вы меня когда-нибудь до смерти напугаете своими появлениями, — в сердцах прокомментировал он свой испуг. — Это не страшно, я вас и в этом случае оживлю. Так, давайте посмотрим, что у нас со здоровьем, — Таня слегка коснулась шеи Сталина, несколько секунд подержала его за запястье. — Все идет по плану, можно приступать и к процедуре омоложения. Но, прежде чем начать, я должна вам кое-что сказать. — С огромным интересом вас выслушаю. — Мне будет нужно встречаться с вами по крайней мере раз в неделю, но, откровенно говоря, мне не очень хочется сюда приходить. Во-первых, я могу случайно попасться на глаза кому-то из вашей охраны — а мне убивать хороших людей очень не хочется. Во-вторых, некоторые необходимые процедуры требуют определенного оборудования, а тащить его сюда не очень удобно. Так что нам нужно придумать, где мы сможем встречаться так, чтобы нам никто не мешал по крайней мере по несколько часов… — А вы уверены, что это нужно мне? — Да. Просто вы еще сами этого не знаете. — Интересно… а вы — знаете? — Конечно. Как я уже говорила, я врач-регенератор второй категории, и моей главной задачей сейчас является сохранения вам жизни и здоровья по крайней мере на следующие двадцать пять — тридцать лет. — Боюсь, что у вас ничего не выйдет, люди просто только не живут. То есть живут, но редко, и со здоровьем у них в преклонном возрасте… — Ерунда, даже мадларки в среднем живут сто сорок лет. А сервы и тем более гаверны и до трехсот чаще всего доживают. — Кто? — Ладно, начнем с самого начала, а то вы просто ничего не поймете. Садитесь поудобнее, разговор будет долгим… и не очень простым. Но, по моему единственно верному мнению, необходимым. Я ведь говорила, что вы не знаете, кто я. — Серова Татьяна Васильевна, родилась третьего марта тридцатого года в деревне Некрасовка… — Серова Татьяна Васильевна тысяча девятьсот тридцатого года рождения умерла третьего марта тысяча девятьсот сорок третьего года. Умерла окончательно и бесповоротно. А в освободившееся тело — поскольку биологическая смерть тела наступает гораздо позднее функциональной смерти мозга — была помещена энергетическая копия врача-регенератора из будущего Тани Ашфаль и самой неуловимой террористки Системы Шэдоу Бласс. — Сразу двоих? — Нет, просто в силу определенных обстоятельств врач превратилась в террористку. Но не в этом дело. Я пришла сюда из будущего, и это будущее столь ужасно, что единственной моей задачей… единственной моей мечтой было сделать так, чтобы это будущее никогда не настало. Оно уже не настанет… скорее всего — я тут немало уже натворить успела. Но чтобы исключить даже малейшую вероятность того, что будущее хоть немного станет похоже на то, откуда мне посчастливилось сбежать, нужно… сейчас нужно, чтобы СССР сохранился еще лет пятьдесят. — Вы хотите сказать, что СССР может не сохраниться? — В моей истории СССР прекратил свое существование лет через тридцать-сорок… я точнее не знаю, все же я лишь врач, а не историк. А чтобы страна не распалась — и не превратилась в колониальный придаток капиталистических стран — необходимым условием является сохранение вам жизни и здоровья. Почему — я не знаю, но обычно Решатель не ошибается. — То есть вы хотите сказать, что достаточно меня вылечить от каких-то болячек… — Нет. Я хочу сказать, что по расчетам Решателя для сохранения СССР необходимо, чтобы вы управляли страной еще минимум двадцать-двадцать пять лет. В моей истории вы умерли примерно через три года, и ваши, извините за выражение, наследники развалили политическое управление всего за четыре года, даже меньше. Экономическая основа еще продержалась как-то еще лет тридцать — а затем все пошло вразнос. — И из какого же года вы к нам прибыли? — Таня отметила всю глубину сарказма с словах Сталина. — Кто там у вас заправляет, США? — Про год я даже примерно сказать не могу. В Системе это был две тысячи триста девяностый, но у нас года считались не как здесь, с рождества Христова, а с покидания людьми Проклятых континентов. А если учесть, что к этому времени почти исчерпались запасы урана для электростанций… я лишь могу предположить, что прошло никак не меньше десяти тысяч лет. Хотя, если учитывать загрязнение двести тридцать шестым ураном… в любом случае несколько тысяч лет. Три, пять… нет, я не могу даже приблизительно подсчитать. Много. И там нет США, нет каких-то других стран. Там есть только Система… то есть будет… то есть уже никогда, надеюсь, не будет! Извините, мне вспоминать все это очень неприятно… — Ну ладно, все страны пропали, появилась какая-то система… а вы оттуда смогли убежать, и убежали прямиком к нам. Зачем? Чтобы вылечить одного старика? — Вовсе нет. Я вообще предполагала… надеялась попасть лет на полтораста раньше. Тогда все было бы гораздо проще, проще повернуть историю. Но — не повезло, попала в середину двадцатого века. То есть не совсем еще не повезло, сейчас еще есть шанс направить историю в правильную сторону с приемлемыми потерями. А последний шанс, в начале следующего века, он совсем уже маленький, и потери человеческие окажутся и вовсе кошмарными… ладно, сейчас моя основная задача — сохранить вам жизнь и здоровье минимально на следующие четверть века. — И вы уверены, что это у вас получится… — Если вы не будете особенно сильно сопротивляться, то да. Честно говоря, я хотела все проделать незаметно, как Шапошникова, Толбухина, Веденеева, других нужных людей в живых оставить… — Насколько я слышал, что перечисленные вами товарищи и так прекрасно себя чувствуют. — Да, и я этому очень рада. В моей же истории Шапошиков не дожил до победы над Германией, Веденеев умер в сорок шестом, Федор Иванович на этой неделе должен был умереть… Я понимаю, во все это трудно поверить, но вы в любой момент можете проверить одно: у меня не умер ни один пациент. А этим даже многие стоматологи похвастаться не могут. Вы там людей еще напрягите, пусть поинтересуются смертностью во Владимирской области… — Я… я слышал, там смертность прилично сократилась… — Да, практически до нуля. А еще она сократилась на всех предприятиях, куда из Коврова поставлялись эликсир бодрости и тормозуха. Я же сказала: даже мадларки живут до ста сорока лет! — А мадларки — это кто? — Вы хотите выслушать историю целиком? — Я слышал насчет низкой смертности на некоторых предприятиях…и во Владимирской области… но мы считали… да, хочу услышать историю целиком. Вашу историю, я правильно понимаю? Глава 4 Главным статистиком Советского Союза был, по мнению Сталина, Струмилин. Правда отношения между Иосифом Виссарионовичем и Станиславом Густавовичем были, мягко выражаясь, не совсем дружескими. Но Сталин Струмилина уважал как выдающегося профессионала, а Струмилин Сталина — как неплохого руководителя (и в устах Струмилина термин «неплохой» сам по себе казался наградой, большинство других руководителей государства он характеризовал чаще всего просто матерно). Периодически они ругались, причем ругались строго «по делу», а иногда, глядя на них, можно было подумать, что они вообще лучшие друзья. Однако лучше всего их отношения можно было описать, как «взаимодействие профессионалов, решающих общую задачу». Задачу решающих очень сложную, и в процессе ее решения каждый периодически думал, что второй вообще «мешает все сделать правильно» — но оба уже научились выискивать приемлемые компромиссы. Периодически Иосиф Виссарионович жалел о том, что Глеб Максимилианович так и не научился идти на подобные компромиссы — но в Госплане один человек, способный обсудить со Сталиным любые вопросы, все же остался, и пока этого хватало. Правда хватало лишь на то, чтобы экономика хоть как-нибудь развивалась… в целом, даже неплохо (хотя Струмилин развитие характеризовал лишь как «терпимое» или, чаще, «ну, могло быть и хуже»). Но вот по части статистики ему равных не было — и Иосиф Виссарионович снова попросил «коллегу по несчастью» подготовить для него очередной статистический материал. Сталина иногда раздражала, а иногда и смешила привычка Струмилина статистические отчеты украшать различными «срезами» и «выборками». Раздражала — потому что времени на составление таких отчетов Слава тратил гораздо больше, чем можно было бы потратить на простой анализ информации, а смешила — потому что такие «срезы» обычно никому интересны не были и демонстрировали лишь различные курьезы в рассматриваемой области. Но на этот раз — раз Сталин попросил «предоставить информацию максимально быстро» — он отчет подготовил всего за два дня. И, когда пришел с готовым отчетом, выглядел несколько… странно: — Иосиф, ты должен меня уволить нахрен: ты обратил внимание на то, что я по работе должен был заметить еще пару лет назад. Но не обратил, потому что, скорее всего, в это в глубине души просто поверить не мог. — Ты еще головой об стенку побейся, а голову пеплом… посмотри в пепельнице, там есть немножко, на твою голову должно хватить. Только быстрее, а как посыплешь, рассказывай, что там такого интересного. — Как ты сам, вероятно, заметил, смертность в области сократилась невероятно сильно. Раз примерно в шестнадцать с половиной. Но, если отбросить смерти замерзших пьяниц, несчастные случаи на производстве и бытовой идиотизм… — А последнее — это что? — Ну, например, там мужики на костре стали выплавлять тол из снаряда гаубичного, шесть трупов разом получилось. И прочее подобное баловство с оружием. Так вот, если отбросить эти случаи, то картина получается вообще нереальной. Короче, в Ковровском районе с тысяча девятьсот сорок четвертого года, а точнее, с лета сорок четвертого, не было зарегистрировано ни одной смерти по болезни или от старости. А по области такая же картина, ну, почти такая же, наблюдается с осени сорок шестого. Теперь по разрезам: смертность, то есть падение смертности до нуля в городах и райцентрах среди взрослых почти однозначно коррелируется с появлением в населенном пункте артели инвалидов. На селе — корреляция с организацией в деревне пункта закупки кооперативной продукции ковровскими заводами, а с конца сорок шестого года — с любыми заводами области. — Это интересно, а какие еще срезы ты исследовал? — По детской смертности еще интереснее. И в Ковровском районе, и в области падение смертности среди школьников однозначно коррелируется с появлением комсомольских и пионерских бригад по сбору хвороста и прочих дров. А с младенческой смертностью связь несколько более сложная: она упала сразу в десять раз с появлением в райцентрах и крупных селах акушерских пунктов с автомобилями, которые делались в Коврове и, позже, в Вязниках. — А не с появлением самих акушерских пунктов? Автомобили-то тут причем?